что делать если мама постоянно контролирует меня
«Мама продолжает меня контролировать»
Родители всегда переживают за детей, их тревога не умолкает ни на секунду. Но порой материнская забота становится удушающей. Особенно нелепо постоянный контроль выглядит, когда у ребенка появляются собственные дети, а то и внуки. Чтобы узнать, как избавиться от гиперконтроля матери, 48-летняя Ирина, преподаватель из Москвы, пришла на сеанс к психотерапевту Владимиру Дашевскому.
Ирина: Мне уже почти 50, у меня взрослый 18-летний сын, но мама продолжает меня контролировать. Она женщина властная, своенравная. Когда-то ушла с работы, чтобы заниматься домом, и всю свою жизнь посвятила заботам о папе, обо мне и моем младшем брате. Мы с ним давно уже вылетели из гнезда и живем отдельно. Но мне мама продолжает звонить по пять раз в день, по разным поводам, но с одним и тем же финалом: «Когда ты придешь домой?» Ужаснее всего бывает, если я вдруг соберусь к друзьям за город и сообщу ей, что вернусь поздно. Она позвонит раз десять! Как это прекратить? Как разговаривать с ней, чтобы и не обидеть, и в то же время личные границы соблюсти?
Владимир Дашевский: Поскольку проблема существует много лет, вы уже как-то адаптировались к ней?
— Да. Но в юности было ужасно. О том, чтобы переночевать у подруги, парня, не могло быть и речи. Мама звонила, говорила, что у нее разболелась голова и чтобы я побыстрее пришла домой. Позже я задумалась — а почему меня, собственно, так раздражает ее контроль? Почему я не могу ослушаться и сделать так, как мне хочется? Пришла к выводу, что, как в детстве, боюсь ее: когда мама сердилась, это было страшно. В общем, поняла, что в душе я все еще пятилетний ребенок… Знаете анекдот? Пациент сумасшедшего дома считает себя зерном и боится, что курица его склюет. Его лечат, наконец врач спрашивает: «Вы же понимаете, что вы не зерно?» — «Да, доктор. Но курица об этом не знает!» Наверно, и я такое зернышко, которое уже не зернышко…
— Отличный анекдот. А как курица может узнать, что вы не зернышко?
— В общем, могла бы и догадаться. Я взрослый, состоявшийся человек: у меня любимая работа, я вырастила сына, в состоянии обеспечить и себя, и родителей.
— Да, но только курица вот уже лет тридцать ни о чем не догадывается. Вы пытались поговорить с матерью?
Я постоянно в напряжении. Знаю: даже если она не наберет мне в шесть, обязательно наберет в восемь
— Да, это ни к чему не приводит. Я говорила: «Мама, не надо, мне уже 25 лет». Потом: «Мне уже 30, 40» и так далее. Сейчас я говорю: «Мне уже почти 50, а ты все еще меня контролируешь!»
— Давайте разберем какой-нибудь типичный разговор с вашей матерью.
— Например, я поехала к приятелям на дачу. В пять вечера она мне звонит спросить, что я кладу в котлеты. Потом она звонит в шесть, чтобы выяснить, как ей с карты на карту перевести деньги. Следующий звонок поступает в семь: «Как там сын?» Потом — в восемь, с вопросом, может ли она позвонить внуку и узнать, что ей делать с айпадом. Затем она звонит спросить, выехала ли я. Я говорю, что не выехала, и потихонечку завожусь. Потом она набирает еще раз — я отвечаю, что вызвала такси. Когда она еще через час набирает и спрашивает, доехала ли я до дома, я уже начинаю кипятиться. Рассказываю ей про возраст и прошу, чтобы она прекратила вот это все. На этом месте она обижается и бросает трубку. На следующий день она перезванивает и металлическим голосом говорит: «Давай не будем ссориться. Хочешь, я тебе, как твоему брату, буду звонить раз в месяц?» Я отвечаю: «Мам, давай без фанатизма». И мы миримся.
— А если она не звонит — бывает же такое? Что вы чувствуете?
— Я постоянно в напряжении. Потому что понимаю: даже если она не звонит, то сидит и выжидает момент, когда это лучше сделать. И если она не наберет в шесть, наберет в восемь.
— То есть даже если она не звонит, вы сидите и ждете ее звонка? Может быть, даже с нетерпением?
— По всей видимости, этот канал связи выполняет какую-то функцию в ваших отношениях… Давайте сейчас проведем небольшой эксперимент. Устройтесь поудобнее, закройте глаза и постарайтесь представить, что чувствует пятилетняя девочка, которую прямо сейчас может наказать мать.
— Страх. Меня не раз пороли ремнем. А однажды я рисовала и нечаянно опрокинула баночку с краской. Мама сидела неподалеку и сначала сказала: «Ну вот, опять ты насвинячила…» Потом начала говорить что-то еще, заводиться, это прямо ужасно выглядело! В итоге она схватила баночку и хотела в меня ею запустить. Я увернулась и побежала. Она за мной. Мы бегали по кругу, потом она поскользнулась, упала, разозлилась еще больше. Схватила меня и вылила оставшуюся краску мне на голову. А дальше я вся синяя, зареванная, сидела и оттирала пятно на дубовом паркете и мечтала о том, что придет с работы папа и скажет ей: «Ну ладно уже, хватит тебе».
— А в момент, когда она выливает вам краску на голову, вы что чувствуете?
— Много чего. И абсолютную несправедливость — было бы за что, я же случайно пролила! И гнев, и унижение. И еще мелькает мысль: «Вот умру я, буду лежать в гробу вся в белом, а вы тут будете все плакать».
— А если мать так злится, так заводится, значит, вы какая?
— Вот этого я не могу сказать.
— Хорошо. А какой вы должны быть, чтобы она не гневалась?
— Я должна ее слушаться, иначе будет наказание.
— Или изобразить послушание.
— Да, например соврать.
— А для чего мать все это делает?
Может быть, эти звонки, этот контроль со стороны мамы — на самом деле проявление ее любви?
— Может быть, она таким образом доказывает себе, что ничего не изменилось, что все как раньше, когда мы все были вместе? Помню, когда вышла замуж и уехала жить к мужу, она очень тяжело это переживала. А когда я разводилась, обронила фразу: «Я думала, что нас всех будет больше». В смысле, что к семье прибавятся еще люди, и мы все будем жить дружно и счастливо…
— Вы говорите сейчас о том, что мать боится вас потерять. И всякий раз, когда она боится потерять вас, она звонит. Это ее способ унять собственный страх… Попробуйте сейчас представить тот эпизод на даче, когда она вам звонила десять раз, как если бы его снял Феллини. Как будто вы сидите в кинотеатре и видите его на большом экране. Что вы чувствуете?
— А сейчас перенеситесь в будку киномеханика. Из маленького окошка вы можете увидеть экран размером с сигаретную пачку и зрительный зал, в котором сидит Ира. То есть вы можете увидеть и фильм, и реакцию Иры на этот фильм. Что вы чувствуете сейчас, когда вам удалось немного отстраниться от ситуации?
— Иронию по отношению к себе.
— Ну это же правда смешно, когда люди нашего с вами возраста играют в эту игру. Вы понимаете всю ее нелепость, но прекратить не можете.
— Да, она стала частью моей жизни — как работа, утренний кофе. Мама звонит и трагическим голосом спрашивает: «Как ты?» А я ей: «Все отлично». Я не рассказываю ей, как у меня дела, потому что… не хочу. И, возможно, потому что ей на самом деле это неинтересно.
— Потому что это небезопасно. Потому что она в любой момент может вылить краску на голову. Комичность этой истории — в трагических интонациях матери. Но есть здесь и другая великая трагическая актриса. Девочка пяти лет, которая до сих пор в недоумении, за что на нее вылили краску. Почему-то ей кажется, что она не имеет права злиться на мать. Единственное, что она может делать, — это плакать, и все. Или протестовать каким-то детским способом: «Я не буду говорить правду, авось пронесет». Врет — и даже не понимает зачем. А может, не надо? Может, проще поверить, что мать на самом деле ее любит?
— Вот с этим проблемы. Каждый раз, когда мы с братом дрались, ругали меня и пороли меня. И я не могу это забыть…
— Вы просто старшая сестра… Когда родился младший брат, мать была вынуждена разделить внимание между двумя детьми. Маленькой девочке могло тогда показаться, что мать, которая раньше всецело принадлежала ей, вдруг стала любить меньше. Но это не так. И иногда любовь выражается очень по-разному. Может быть, бесконечные звонки и контроль — на самом деле проявление любви? Что вам важно сейчас получать от 18-летнего сына?
— Контакт. Больше ничего.
— То есть чтобы вы понимали, что на том конце провода есть дыхание, верно?
— Вам важно знать, что он жив-здоров. В принципе вашей матери нужно то же.
— А ларчик-то просто открывался…
— Попробуйте в следующий раз во время разговора с ней сделать шаг в сторону. Представить себя зрителем, который смотрит на экран, видит эту сцену и задает себе вопрос: «А что же она скажет сейчас?» Вопрос не в том, что делает мать, а в том, как вы к этому относитесь. Это как если бы вы ехали на автомобиле, и вас кто-то подрезал. И вы сначала подумаете: «Вот козел!» А через некоторое время: «Да, бывает, иногда едешь, задумаешься о своем и не заметишь другую машину». Как только вы перестанете оценивать разговоры с матерью как подрезание, вы будете по-другому общаться, и вам не нужно будет ничего ей объяснять. Захотите — расскажете, где вы сейчас, захотите — не станете этого делать.
Постскриптум
Владимир Дашевский: Поведение Иры напоминает поведение подростка: обиды, агрессия, протест. Она уверена, что главная причина ее проблем — гиперконтроль матери. Моей задачей было сместить фокус внимания Иры, чтобы она увидела свой вклад в работу семейной системы и приняла ответственность за то, что она может изменить. Ира легко визуализирует, и я предложил ей мысленно поменять жанр высокой трагедии, в котором она представляет взаимоотношения с матерью, на ироническую комедию.
Ирина (через 2 недели): Удивительно, когда я пришла после сессии домой, мне позвонила мама и сказала: «Ты не думай, что я тебя контролирую! Я просто о тебе беспокоюсь». Как будто слышала, о чем мы говорили с психотерапевтом. Звонить она, кстати, стала реже. Изменились и интонации и содержание разговоров: она перестала мне выкладывать все проблемы сразу, перестала называть меня «гулящей» и «нерадивой матерью». Может быть, потому что я изменила отношение к этим звонкам? Поняла, что они, как сказал Владимир, «про любовь», и допустила, что маме нужно почаще слышать мое дыхание в трубке, чтобы знать, что со мной и сыном все в порядке? Я благодарна Владимиру за эту встречу.
Как попасть на первую бесплатную консультацию
Психотерапевт Владимир Дашевский каждый месяц проводит бесплатную консультацию с одним из читателей. Если вы давно хотели разобраться в себе, просто заполните заявку на участие в спецпроекте журнала Psychologies. Вы убедитесь, что даже за один сеанс работы со специалистом можно лучше осознать причины проблем и начать путь к освобождению.
Моя мама слишком меня контролирует
Вопрос психологам
Спрашивает: Лина, 19 лет
Категория вопроса: Семья
Добрый день. Меня зовут Лина, мне 16 лет. Летом исполняется 17. И у меня довольно сложные отношения с родителями. Дело в том, что я живу с мамой, папы у нас нет. И с появлением моего «переходного возраста» у нас начались проблемы. Они заключаются в том, что моя мама очень сильно меня контролирует и опекает. Мне кажется, она перебарщивает. Плюс, она достаточно строгая.
Я очень устала, мы ссоримся каждый день. Я единственный ребенок в семье, может из-за этого. Все родственники на ее стороне, поэтому, когда у нас возникает очередной спор, все «нападают» на меня и говорят, какая же я плохая, не ценю маму, нервирую всех. О моем душевном состоянии никто не подумал. У нас обеспеченная семья, поэтому, когда я говорю, что мне плохо, все сразу ссылаются на деньги и говорят, что многие мечтают о моей жизни. Но дело то не в этом.
Помогите мне, пожалуйста. Я уже не знаю, что делать. Со мной обращаются как с 13-ти летним ребенком. Бывает даже такое, что на почве нервов из-за ссор, я могу начать резать себе ноги (не сильно), просто это мне помогает, когда я злюсь. Вот даже сейчас, сегодня четверг, на завтра мне делать уроки не нужно (такое расписание), я позвала к себе подругу, мы повеселились, и потом я решила немножко поболтать по телефону. Но нет. Опять она запихивает свою учебу мне в жизнь. Если вдруг (не дай Бог. ) я не отвечу на ее звонок (хотя я могу делать свои дела, отложив телефон, и просто не услышав звонок), она начинает дико злиться и читать «морали», от которых меня уже тошнит. От всего тошнит. Считает, что у меня какая-то телефонная зависимость, смешно слышать. Абсолютно все матери так говорят, и это уже у горла стоит. Помогите, пожалуйста, что-то сделать с этим. Заранее спасибо.
Родители-вредители: как преодолеть родительский гиперконтроль
В издательстве «Питер» выходит книга американского психотерапевта Сьюзан Форвард «Токсичные родители. Как вернуть себе нормальную жизнь». Автор объясняет, как справиться с чувством вины и другими психологическими травмами, нанесенными родителями. За восемнадцать лет работы психотерапевтом в частной клинике Форвард проконсультировала тысячи людей с заниженной самооценкой из-за токсичных отношений с родителями. Публикуем главу, посвященную родительскому гиперконтролю.
Давайте подслушаем воображаемый разговор между повзрослевшим ребенком и его родителями, которые пытаются все контролировать. Уверяю читателей, что такой разговор никогда не состоится, но если бы люди могли искренне выражать свои сокровенные мысли и чувства, они сказали бы друг другу приблизительно следующее:
Повзрослевший ребенок: Почему вы так себя ведете? Почему, что бы я ни делал, вы считаете, что я обязательно сделаю это плохо? Почему вы не можете относиться ко мне как ко взрослому? Какое дело отцу, стану я врачом или нет? Какая вам разница, на ком я женюсь? Когда вы уже оставите меня в покое? Почему вы ведете себя так, будто каждое мое решение — это атака против вас лично?
Контролирующая мать: Я не могу описать словами ту боль, которую испытываю, когда ты отдаляешь меня от себя. Мне нужно быть нужной тебе. Я не могу даже думать о том, что потеряю тебя. Ты — вся моя жизнь. Я прихожу в ужас при мыслях о тех ошибках, которые ты можешь совершить. Я не вынесу, если тебе будет больно. Я лучше умру, чем буду чувствовать, что я не состоялась как мать.
«Это для твоего же блага»
Слово «контроль» не всегда имеет отрицательный смысл. Если мать присматривает за малышом, который только учится ходить, и не позволяет ему одному появляться на улице, мы называем ее не контролирующей, а осторожной, благоразумной. Она контролирует ситуации лишь настолько, насколько это продиктовано здравым смыслом, и руководствуется потребностями ребенка в защите и заботе.
Но такой контроль становится чрезмерным уже десять лет спустя, если мать так же пытается контролировать ребенка, который способен перейти улицу самостоятельно.
Дети, которых не учат пробовать, исследовать новое, преодолевать трудности, рисковать и не бояться поражения, часто чувствуют себя беспомощными и неумелыми, неадекватными. Чрезмерно контролируемые тревожными и пугливыми родителями, они сами становятся тревожными и пугливыми. Это затрудняет их взросление. На подростковом этапе и во взрослой жизни многие из них так и не преодолевают потребность в руководстве и контроле со стороны старших и более опытных родителей. В результате родители продолжают манипулировать ими и часто полностью подчиняют себе повзрослевшего ребенка.
Страх перестать быть нужными часто заставляет контролирующих родителей делать все, чтобы ребенок постоянно чувствовал себя беспомощным. Такие родители испытывают болезненный страх перед «синдромом пустого гнезда» — неизбежным чувством расставания, которое переживают все родители, когда дети покидают дом. Когда ребенок становится независимым, такой родитель чувствует себя преданным и брошенным.
Особенно опасным контролирующего родителя делает доминирование, которое преподносится как забота. «Это все для твоей пользы», «я делаю это лишь ради тебя», «только потому, что я так тебя люблю» — у всех этих фраз один смысл: «я так сильно боюсь потерять тебя, что готов сделать тебя несчастным».
Полный контроль
По поводу полного контроля не должно быть никаких фантазий. Он проявляется открыто, откровенно, явно: «делай, как я говорю, или я не буду с тобой разговаривать», «делай, как я говорю, или больше не получишь от меня денег», «если ты не сделаешь, как я говорю, ты мне больше не сын (дочь)», «если ты не выполнишь мои желания, у меня будет сердечный приступ». Все довольно прямолинейно.
Полный контроль обычно использует угрозы и весьма унизителен. Чувства и потребности человека должны быть подчинены чувствам и потребностям его родителей. Такой человек оказывается в бездонном колодце ультиматумов. Его мнение ничего не стоит; на его потребности или желания никто не обращает внимания. Равновесие сил во взаимоотношениях нарушается.
История Филиппа, 36-летнего менеджера по работе с клиентами в рекламном агентстве, очаровательного и привлекательного внешне мужчины, представляет наглядный пример вышесказанного. Он пришел ко мне на прием, когда после шести лет брака с любимой женщиной оказался на грани развода из-за войны, которую родители объявили его избраннице.
Настоящие проблемы начались, когда я переехал жить в Калифорнию. Сначала моя мать думала, что это временно, и была терпимее, но потом, когда я сказал ей, что влюбился, хочу жениться и осесть здесь, она очень расстроилась и начала по-настоящему давить на меня, чтобы я вернулся.
Я попросила Филиппа уточнить, в чем именно проявлялось «давление». Филипп сказал:
Самый неприятный случай произошел через год после женитьбы. Мы собирались в Бостон на юбилей моих родителей, но жена очень сильно простудилась и заболела. Ей на самом деле было очень плохо. Я не хотел оставлять ее одну и позвонил матери, чтобы предупредить, что не смогу приехать. Она разрыдалась в трубку, а потом сказала, что если я немедленно не приеду, то она умрет. Я не выдержал и полетел в Бостон. Не успел я прилететь, как мне сказали, что я обязан остаться на неделю. Я не стал спорить, но на следующий день улетел рано утром. Через день мне уже звонил отец с сообщением: «Ты убиваешь свою мать. Она всю ночь плакала. Теперь я боюсь, что у нее будет сердечный приступ». Бог мой, ну что им от меня нужно? Чтобы я развелся с женой, вернулся в Бостон, назад в свою детскую комнату?
Родители Филиппа вили из него веревки, хотя находились за тысячи километров от него. Я спросила, пытались ли они принять его жену в семью. Филипп заметно побагровел от злости:
Какое там! Когда звонили — никогда не интересовались, как у нее дела. Не замечали ее. По сути, они все время делали вид, что ее вообще не существует.
Я спросила, противостоял ли Филипп такому поведению родителей? Он смутился и ответил:
Я должен был бы. Но каждый раз, когда они оскорбляли ее, я надеялся, что она сможет пережить это. Когда она жаловалась мне, я просил ее понять их и быть терпимее. Боже, я был настоящим идиотом! Родители унижали мою жену, а я позволял им делать это.
Преступление Филиппа заключалось в том, что он стал независимым. Ответная реакция родителей оказалась предсказуемой — они пытались вернуть его, угрожая лишить родительской любви и предвещая всевозможные ужасы и катастрофы, которые обрушатся на него самого и всю семью, если он не выполнит волю родителей.
Как и большинство контролирующих родителей, отец и мать Филиппа были явными эгоистами. Счастье сына было для них угрозой, а не поводом для гордости и радости. Интересы Филиппа ничего не значили для них. По их мнению, сын переехал в Калифорнию не потому, что у него там было больше шансов в профессиональной сфере, а лишь ради того, чтобы досадить им. То же самое касалось и его женитьбы — он женился не из-за большой любви, а для того, чтобы оскорбить их. Жена вовсе не заболела гриппом, а хотела расстроить их юбилей.
Родители Филиппа все время заставляли его выбирать между ними и его женой. И каждый раз это был вопрос жизни и смерти. Контролирующие родители не терпят компромиссов, для них не существует золотой середины в отношениях. Если повзрослевший ребенок пытается установить контроль над своей жизнью, ему приходится расплачиваться за это и чувствовать себя виноватым и разочарованным, ощущать постоянное давление со стороны родителей.
Когда Филипп пришел ко мне впервые, он был убежден, что его основная проблема — это брак. Однако ему не понадобилось много времени, чтобы понять — брак был не проблемой, а мишенью в битве за контроль над его жизнью, которая началась, когда он покинул родительский дом.
Женитьба сына воспринимается контролирующими родителями как угроза, в жене они видят конкурента. Это приводит к настоящим баталиям между родителями и избранницей, в которых взрослый сын оказывается под перекрестным огнем противостоящих сторон.
Некоторые родители из-за женитьбы сына набрасываются на него с критикой, сарказмом, предсказывают скорый крах отношениям. Другие, как, например, родители Филиппа, отказываются принять жену сына в семью, ведут себя так, словно ее не существует. Бывают и такие родители, которые начинают от кровенно преследовать нового партнера. Ничего удивительного, что все эти тактики наносят серьезный вред и не способствуют стабильности брака.
«Почему я продаю себя родителям?»
Анна пришла ко мне на прием, потому что ее многое беспокоило и не устраивало в личной жизни. В 41 год она была обладательницей нелюбимой работы, лишнего веса, двух сыновей-подростков, к тому же в разводе. Она чувствовала, что застряла в колее однообразия, и хотела похудеть, найти другую работу, изменить свою жизнь. Но при этом была убеждена, что все ее проблемы решатся, если она встретит Мистера Совершенство.
Пока мы беседовали, выяснилось, что Анна считала себя пустым местом, если рядом с ней не было заботливого мужчины. Я спросила ее, почему она так думает, откуда такая идея?
Не от моего бывшего мужа, это точно. За ним мне самой приходилось присматривать. Мы познакомились, когда я окончила университет. Ему было 27 лет, но он все еще жил с родителями и даже представления не имел, как будет зарабатывать на жизнь. Но он был такой нежный, чуткий и романтичный, что я влюбилась. Отец не одобрил моего выбора, но в глубине души, мне кажется, он был рад, что я выбрала такого неумеху. Я настояла на замужестве, и отец сказал, что будет нам помогать, а если дела у моего мужа пойдут совсем плохо, то он устроит его на работу в свою компанию. Наверное, вам кажется, что мой отец — отличный парень? На самом деле это была уловка, крепкий поводок, который позволил ему полностью нас контролировать. Я вышла замуж, но при этом осталась папиной дочкой. Он поддерживал нас финансово, но за это нам приходилось действовать по его указке, он все время учил нас, как надо жить. Я играла в домохозяйку и воспитание детей, но…
Анна оборвала себя на середине фразы, и я спросила: «Но что?» Она уставилась в пол и закончила свою мысль:
Мне все еще нужен был папочка, чтобы заботиться обо мне…
Я спросила, видит ли она связь между зависимостью от отца и зависимостью от мужчин, которая была ей так необходима, чтобы чувствовать себя счастливой.
Да, отец, безусловно, самый могущественный человек в моей жизни. Когда я была маленькой, он обожал меня, но когда я выросла и у меня появилось собственное мнение, он оказался не готов с этим смириться. Если я осмеливалась возражать ему, у него начинались припадки гнева, он кричал, осыпал меня ужасными словами, и это было на самом деле страшно. Когда я была подростком, он стал использовать деньги, чтобы контролировать меня. Иногда он бывал невероятно щедр, и я чувствовала себя любимой и защищенной. Но иногда он унижал меня, мне приходилось выпрашивать у него каждую копеечку — начиная с денег на кино и заканчивая деньгами на учебники. Я никогда не знала наверняка, в чем провинилась. Я все время старалась угодить ему, хотя с каждым разом это становилось сложнее и сложнее.
Читайте также
Для Анны стремление угодить отцу было похоже на забег, где место финиша определял он сам. Чем быстрее она бежала, тем дальше он отодвигал финишную черту. У нее не было шансов на победу. Без какой-либо логики и последовательности в своих поступках ее отец использовал деньги как для того, чтобы поощрить, так и для того, чтобы наказать ее. Он был то щедрым, то скупым и точно так же чередовал любовь и недовольство. Эти противоречивые послания запутывали Анну. Она полностью зависела от отцовского одобрения. И вся эта путаница продолжалась и во взрослой жизни женщины.
Я уговорила мужа пойти работать к отцу. Какая же это была ошибка! С тех пор он полностью подчинил нас. Все надо было делать так, как отец скажет, — начиная с выбора квартиры и заканчивая приучением детей к туалету. Он превратил жизнь Джима на работе в ад, так что в итоге ему пришлось уволиться. В этом поступке мой отец увидел еще одно доказательство никчемности мужа, хотя Джим нашел новую работу. Вся эта история взбесила моего отца, и он угрожал оставить нас без средств. Но потом как ни в чем не бывало подарил мне новую машину на Рождество. И когда вручал мне ключи, сказал: «Разве ты не мечтаешь иметь такого богатого мужа, как я?»
Хотя отец Анны пытался быть щедрым и благородным, он использовал финансовое преимущество жестоко и деструктивно. Он делал все, чтобы продолжать казаться незаменимым в глазах дочери, унижая при этом ее мужа. Так он продолжал контролировать Анну и после того, как она покинула родное гнездо.