что делали люди в тылу во время великой отечественной войны
Многие труженики тыла в годы войны были детьми и подростками
В годы Великой Отечественной войны, пока Ваши отцы и деды воевали с врагом на фронтах, Вы заняли их места за станками заводов, на фермах и полях колхозов, многие работали по 12—14 часов в сутки, недоедая, замерзая, недосыпая, исполняя волю народа «ВСЁ ДЛЯ ФРОНТА, ВСЁ ДЛЯ ПОБЕДЫ!» Вы хоронили умерших родителей, братьев, сестёр в блокадном Ленинграде… Терпели издевательства и побои в фашистских концлагерях…. У каждого своя страшная история. Но Вы выстояли, сделали всё для ПОБЕДЫ над врагом. Хотя Вы были только детьми и подростками! Спасибо Вам за нашу мирную жизнь!
Фархутдинов Минвали Галимович и Мавлютова Замзамия Хайрутдинова вместе прожили более 50 лет, вырастили и дали высшее образование в московских вузах трем дочерям и дали знания тысячам учеников. Они всю жизнь были рядом, были вместе везде: и на работе, и дома.
У них и военное детство очень похожее: у обоих отцы погибли в Великой Отечественной войне, оба с малых лет работали в колхозных полях с ранней весны до поздней осени: сеяли, пололи, собирали урожай.
Тогда и у взрослых, и у детей была только одна задача, одна забота, один лозунг» Все для фронта, все для победы!» Эта мысль давала силы впроглодь работать днем в колхозе, вечером дома, в своем хозяйстве. А уже ночью при свете керосиновой лампы всей семьей вязали носки и варежки для фронта.
Еда была очень скудная: весь выращенный урожай отдавали для нужд фронта и города, а сами были на подножном корму. Ранней весной выкапывали мерзлую картошку и пекли блины. Когда начинала зеленеть трава уже становилось веселее: из крапивы и щавеля варили зеленые щи, ели и другие травы.
Когда созревала лебеда, из ее семян варили кашу, пекли хлеб. Папа не любил зеленые щи, отказывался, говорил, что наелся в детстве.
Осенью, после уборки урожая, дети в поле собирали осыпавшиеся колоски зерновых. Из них варили похлебку, а если повезет, то даже кашу. Папина мама работала на извозе, в город с ночевками на лошадях возила выращенный хлеб.
Мамина мама круглые сутки работала в пекарне. Трое младших братьев были в основном под присмотром мамы. Когда бабушке на работе нечаянно ошпарили ноги, за ней приезжали на лошади и везли на работу.
На все село был один радиоприемник в клубе. Вечерами все село собирался там и жадно слушали вести с фронтов. Люди с нетерением ждали победу, все силы, всего себя отдавали, чтобы приблизить этот долгожданный, выстраданный день. Родители вспоминали 9 мая как самый счастливый день в их жизни. Но и после победы жизнь долго оставалась трудной: тяжелый труд и скудная еда. Но то поколение было не сломать, они надеялись только на Бога и на свои силы и всю жизнь трудились во благо своей любимой Родины.
Люди, которые в годы Великой Отечественной войны работали на победу в тылу
Люди, которые в годы Великой Отечественной войны работали на победу в тылу
Вспоминая Великую Отечественную войну, мы обычно говорим лишь о тех, кто напрямую связан с военными действиями: бойцах на полях сражений, пилотах, моряках, разведчиках, партизанах. Те же, кто в это время находился в страшном закулисье войны, остаются в тени. Но на войне не бывает вторых ролей, будь ты простой токарь или ученый.
Ни грамма сверх нормы
абочая хлебозавода № 61 имени А.Е. Бадаева Эмилия Чибор укладывает хлеб в ящики для отправки в магазин в блокадном Ленинграде
«Посмотри на фотографию. Это он. Не из папье-маше, не из пластика или бетона… Это для тебя, мой дорогой, испекли его по жестким рецептам того времени (целлюлоза, хлопковый жмых, вытряска из мешков, кукурузная и ржаная мука), испекли в единственной работавшей на заводе в ту зиму печи №6. И отмерили 125 г», — пишет в очерке «Хлебом единым» публицист Юрий Рост, ребенком переживший голод попавшего в блокаду города.
«Тесто было слабое, хлеб горький, но это все-таки был хлеб, и он давал людям жизнь», — вспоминала пекарь блокадного Ленинграда Анна Николаевна Горохова. В ее совсем не женские обязанности входило таскать по обледенелым лестницам на четвертый этаж кипяток к 600-литровым котлам, грузить мешки с мукой, стоять на часах у складов, заготавливать торф.
Паек же пекарей отличался лишь тем, что они «такие же, как у других, граммы получали теплыми». Еще одно страшное воспоминание — мука с кровью. «Помню муку с кровью, но это вряд ли был сон, это была кровь ладожских шоферов», — говорила Анна.
Анна Николаевна Горохова и Даниил Иванович Кютинен – пекари блокадного Ленинграда
Но чтобы выжить, этого, конечно, хватало не всем. В Книге памяти блокадного Ленинграда сохранилась запись об еще одном пекаре — Данииле Ивановиче Кютинене. 3 февраля 1942 года он умер прямо на работе в возрасте 59 лет от истощения, не съев ни грамма больше положенной нормы хлеба.
Пекарь-технолог блокадного Ленинграда Анна Алексеевна Капустина вспоминала: «Смены длились и по 16, и по 18 часов, в цеху — морозно. А чтобы тесто поднялось, нужно тепло. Носили ветошь, доски, ветки и жгли костры прямо в цеху — следы от них сохранились надолго. Снимали ватники с себя и укутывали тесто… Печи должны были работать беспрерывно. Дров не хватало. Случалось, что из шести печей топились лишь две, и даже — одна, но полностью завод никогда не останавливался».
Кипяток, мыло, керосин
Общая численность армии к началу 1945 года составляла 14 млн человек, и на каждого военнослужащего в среднем приходилось по 3 кг нательного белья в неделю, которое нужно было обеззараживать, стирать, отбеливать, штопать и гладить. За это на фронте отвечали банно-прачечные отряды. «Стирала… Через всю войну с корытом прошла. Стирали вручную. Телогрейки, гимнастерки… Белье привезут, оно заношенное, завшивленное. Халаты белые, ну эти, маскировочные, они насквозь в крови, не белые, а красные. Черные от старой крови. В первой воде стирать нельзя — она красная или черная… Гимнастерка без рукава, и дырка на всю грудь, штаны без штанины. Слезами отмываешь и слезами полощешь. Горы, горы этих гимнастерок… Ватников… Как вспомню, руки и теперь болят. Зимой ватники тяжелые, кровь на них замерзшая. Я часто их и теперь во сне вижу… Лежит черная гора…» — вспоминала рядовая Мария Детко, боец полевого банно-прачечного отряда. Ее слова навсегда зафиксированы Светланой Алексиевич в книге «У войны не женское лицо».
Перед стиркой белье вымачивали в керосине, чтобы уничтожить на одежде паразитов. После этого все кипятилось и выстирывалось в хлорке и щелоке. Едкие составы буквально разъедали женские руки. «Девочки все моего возраста, до этого родители нас любили, баловали. Я была единственный ребенок в семье. А тут тягаем дрова, топим печки. Потом золу эту берем и в котлы вместо мыла, потому что мыло привезут, и тут — оно кончилось. Белье грязное, вшивое. В крови… Зимой тяжелое от крови…» — говорила сержант Светлана Катыхина, боец полевого банно-прачечного отряда.
Полковая прачечная в лесу
За неполные четыре месяца Зимней войны (советско-финский конфликт 1939–1940 годов) через руки банно-прачечного отряда Северо-Западного фронта прошло почти 6,8 млн кг белья, то есть в среднем по 57 т в день! А ведь впереди была еще Великая Отечественная.
Блокадная Джоконда
Учащиеся ремесленного училища за сборкой минометных мин в блокадном Ленинграде
Из-за нехватки рабочей силы на заводах наравне с женщинами работали подростки 14–16 лет и даже младше: на вспомогательные работы брали уже с 11 лет. В начале войны на Пермском моторостроительном заводе №19 им. Сталина, который долгое время был единственным советским предприятием, где выпускали моторы для истребителей, трудились около 8000 подростков. «В 1943 году меня из Вологодской области привезли в Пермь, на авиазавод. Работала токарем. Часто даже не уходила домой из цеха — ночевала прямо на заводе: в кочегарках, в туалете на ящиках. Помню, ботинки у меня были брезентовые, на деревянной подошве. За хорошую работу получила нормальную обувь и материал на платье. Вот радости было…» — вспоминала Александра Беляева, в мирное время ставшая депутатом пермского горсовета.
Токарь 3-го разряда пятнадцатилетняя Вера Тихова (слева) у станка в блокадном Ленинграде. Валя Волкова (справа) на сборке автоматов ППД на заводе имени С.П. Воскова в блокадном Ленинграде
После награждения юным токарям, электрикам, слесарям и контролерам полагался обед: суп, каша, чай вместо обычной баланды. Сегодня собирательным образом работающих подростков военного времени стала так называемая «блокадная Джоконда» — фотография токаря Петроградского завода Веры Тиховой. В свои 15 лет девочка выполняла полторы взрослые нормы и даже стала токарем 3-го разряда.
За баранкой
Мария Яковлева. Автомобиль ГАЗ-АА («полуторка»), который она водила
«Песенка фронтового шофера» стала гимном тех, кто во время войны не расставался с «баранкой». В основном шоферами во время войны были женщины. «В 5-м запасном полку при 3-й гвардейской армии мы попали в группу из 200 девушек, обучавшихся на курсах водителей. Находились в прифронтовой полосе. Идет наступление — и мы рядом. Отступление — и мы назад тарахтим котелками. Днем были занятия, вечером до 11 часов — строевая подготовка», — вспоминала фронтовой шофер Екатерина Васильченко.
Красивое решение
Мстислав Всеволодович Келдыш на пресс-конференции в московском Доме ученых
«Одним из многих просчетов, обусловивших провал фашистского похода на Советский Союз, была недооценка советской науки», — считал физик и академик Сергей Вавилов, ставший в 1945 году президентом советской Академии наук.
Находки и решения русских исследователей сразу же внедрялись в производство. Так, в середине 30-х годов ведущие конструкторы всего мира бились над проблемой флаттера — нарастающей тряской, из-за которой при переходе на высокие скорости самолеты буквально разваливались. Проблему решил известный ученый Мстислав Келдыш, один из отцов советской космической программы, с сотрудниками ЦАГИ. Проведя ряд математических расчетов, Келдыш сформулировал причины флаттера, разработал метод расчета критической скорости и доступные практические приемы для гашения возникающей при этом вибрации. А еще через несколько лет он же сумел преодолеть эффект шимми — сильных самовозбуждающихся колебаний шасси самолета, приводящих к поломке во время взлета и посадки. Математики всего мира до сих пор называют эту работу «красивой» и важнейшей для развития советской авиации. Результат — две Сталинские премии и орден Трудового Красного Знамени.
Дмитрий Дмитриевич Максутов – советский учёный, оптик, член-корреспондент АН СССР. Изобретатель менисковой оптической системы, носящей его имя, которая в настоящее время широко используется в телескопостроении. Лауреат двух Сталинских премий
Во время войны свою работу не прерывали и астрономы, исследования которых имели в первую очередь оборонное значение. Сотрудники Государственного астрономического института МГУ составляли для штурманской службы бомбардировочной авиации специальные таблицы восхода и захода солнца и луны. Кроме того, в военное время была изобретена менисковая система телескопов, которая сыграла огромную роль в оптическом приборостроении. Дмитрий Максутов, автор изобретения, вспоминал, что эта идея пришла ему в голову в дороге, во время эвакуации, когда Государственный оптический институт эвакуировали из Ленинграда в Йошкар-Олу.
Иван Николаевич Назаров – советский химик-органик. Академик АН СССР. Лауреат двух Сталинских премий
Чинить сломанные бензобаки, корпуса аккумуляторов, сверла, цилиндры на танках и машинах на фронте помогало новое изобретение советского химика Ивана Назарова — карбинольный клей. За разработку чудо-клея в 1942 году Назаров получил Государственную премию. Клей и после войны широко использовали в оптике, в разных отраслях техники, даже для склеивания мрамора в метро.
Борис Яковлевич Эльберт (слева) — советский ученый в области микробиологии. Доктор медицинских наук, профессор. Заслуженный деятель наук Киргизской ССР. Николай Акимович Гайский (справа) — микробиолог, доктор медицинских наук, профессор ИГМИ, создатель туляремийной вакцины, лауреат Сталинской премии
Не отставали и врачи. Во время войны медики, химики и биологи создали вакцины от туляремии и туберкулеза, новые лекарства и мази (в том числе мазь Вишневского). За выдающееся достижение советской микробиологии и иммунологии Гайский и Эльберт в 1946 году стали лауреатами Государственной премии СССР.
«На сенокос ездили как на праздник» Что ели, как отдыхали и учились во время войны. Воспоминания с фронта и из тыла
Председатель одного из колхозов Матраевского района (Республика Башкортостан — прим. «Ленты.ру») в первый же день войны собрал митинг и произнес речь. Односельчанам особенно запомнилась одна фраза: «В Петров день, товарищи, в Берлине будем чай пить!». Председатель уверял, что советские войска дойдут до Берлина за три недели. На деле дорога растянулась почти на четыре года.
С началом войны втянуты в нее оказались все. Не только потому, что каждая семья отправила кого-то на фронт, но и потому, что нужно было обеспечивать фронт едой, одеждой и боеприпасами, нужно было прокормить свою семью, а детям приходилось помогать взрослым это делать.
По воспоминаниям детей войны, работали все: и взрослые, и даже пятилетние малыши. В основном дети работали на полях: копали картошку, собирали колоски. Взрослые, закончив с полевыми работами, отправлялись на лесозаготовки.
В деревне люди с детства были приучены к физическому труду, но все равно было очень тяжело, ведь работали мы, дети, наравне со взрослыми. Но вместе с тем на сенокос ездили, как на праздник — надевали платья и косынки.
Школы работали, несмотря на войну. Занятия проходили в три смены: с 7:30 утра до 23 часов. В классах иногда было по 30–40 человек, за одной партой сидели трое-четверо учеников.
Военное время отразилось и на учебном материале. На уроках русского языка к классическим темам сочинений добавились такие как «Чем я помог фронту». На диктантах учителя читали газетные заметки о подвигах армии, пионеров и комсомольцев.
Учебников было мало. Зачастую, если несколько человек жили рядом, им выдавали один учебник, и они вместе собирались у кого-то дома и читали, готовили домашние задания. Тетрадей было и того меньше — дети писали на газетах, на старых квитанциях. Чернилами служила сажа из печи, которую разводили водой.
На первом уроке первые 5 минут учитель рассказывал о событиях на фронте. Каждый день проводилась линейка, где подводились итоги успеваемости в 6-7 классах. Рапортовали старосты. Красное переходящее знамя получал тот класс, где было больше хорошистов и отличников.
Продукты прежде всего предназначались для фронта. Жившие в тылу отправляли солдатам то, что могли бы съесть сами. Казахи и буряты посылали фронтовикам свои национальные продукты — кумыс и хурунгу, копчености из конины. Грузины посылали цитрусовые — мандарины и лимоны. Таджики и узбеки — изюм, курагу и вяленую дыню.
Мы забыли, каким бывает масло, а кусок сахара считался лакомством. Я помню, как мама принесла мне кусочек белого хлеба и как я ела его, положив на черный хлеб.
На фронте с едой было куда лучше. Ежедневно солдаты получали 700-800 граммов хлеба, еда готовилась из расчета полкилограмма картошки, 320 граммов других овощей, почти 300 граммов рыбы и мяса, а также чай, сахар, крупы и макароны. Курившим военнослужащим полагалась махорка. Хотя было немало исключений: часто провизия задерживалась и не доходила до солдат. «Вообще-то военный паек был очень хорош, — вспоминал искусствовед Николай Никулин. — Если эти продукты доходили до солдата, минуя посредников, [ведь] их крали без стыда и совести, кто только мог».
Если перед боем солдаты получали «неприкосновенный запас» (консервы, сухари и сало — на случай, если будут перебои со снабжением), то солдатская мудрость учила: надо съесть все запасы до боя, а то убьют — и не попробуешь. Правда, при ранении в живот больше шансов выжить было при пустом желудке, поэтому многие перед боем стремились не наедаться и не пить.
Режиссер народного театра Валентин Сырцылин писал про немецких летчиков, которые сбрасывали провизию неточно: «Спасибо им — много к нам в окопы колбасы, хлеба и шоколадок нашвыряли, а немчура голодная сидит в окопе напротив, облизывается и сердится на своих летчиков, что они ошибаются».
Немаловажным в условиях войны было соблюдение гигиены. К концу 1941 года в армии стали появляться специальные банные и дезинфекционные поезда. В вагонах располагались раздевалки, душевые, прачечные и сушилки. Паровоз обеспечивал все это хозяйство паром и горячей водой. Однако в основном такие поезда доезжали не дальше второй линии фронта. Там, где баню было не построить, солдаты мылись в автобанях — грузовиках с герметичным кузовом, в который была вмонтирована печка и бак с водой.
Среди тяжелых военных будней случались и приятные моменты. В тылу люди ходили в клуб, где танцевали под гармошку, в свободное время — которого, правда, было совсем немного — читали книги. Важным развлечением для людей было радио, по которому, кроме новостей, можно было услышать выступления известных исполнителей, таких как Клавдия Шульженко и Нина Русланова.
Один-два раза в месяц солдаты слушали концерты фронтовых бригад. Среди артистов были и весьма именитые — например, Леонид Утесов и Аркадий Райкин. Солдаты пели песни и сами для себя. Очень важной частью досуга — а это в том числе психологическая разрядка перед следующим боем — были разговоры, обсуждения писем и посылок. Немалую роль во фронтовых буднях играла книга. В условиях наступательных боев никаких библиотек в дивизиях не было, поэтому книги нередко доставали из разрушенных домов на пути.
Фильм «На Париж» расскажет историю трех друзей, плечом к плечу прошедших войну, дошедших до Берлина. После этого они берут курс на новую жизнь — с любовью и приключениями. Первая остановка на этом пути — это город любви, Париж. Но героям предстоит немало преодолеть из-за своего решения. Фильм основан на реальных событиях, произошедших с Героем Советского Союза Александром Милюковым.
Любовь была неотъемлемой частью жизни на фронте и в тылу. Без нее невозможно было бы выдержать все выпавшие испытания. Это хорошо видно по письмам фронтовиков: «Люба! Передай папе, маме и Вале большой привет. Я обижаюсь на них за то, что не пишут. Быстрее и чаще пиши. Письма — это для меня то же, что для вас хлеб. Пока же враг не разгромлен, буду только мысленно и в письмах разговаривать с вами. Любава, разговаривать в письмах — это очень хорошо, и ты должна это помнить. Ты ведь умеешь писать такие хорошие письма, пожалуйста, пиши чаще. Мамочка, ты также пиши в каждом письме побольше о себе, о ребятах. Всех вас, дорогие мои, прошу писать чаще, больше, помните, что каждая строчка из дому здесь, на фронте — что нектар, воодушевляющий на новые подвиги, новые усилия в борьбе, в работе».
И военнослужащие на фронте, и оставшиеся в тылу делали большое общее дело и несмотря ни на что старались сохранить то, что им дорого, старались сохранить человеческий облик. Все это не меньше боевых действий помогло тому, что захватчика удалось выдворить не только из нашей страны, но еще и освободить от него Европу.
Наступило 9 мая — и люди плакали от радости так, как не плакали, возможно, никогда в жизни.
9 мая 1945 года мы работали в поле и опять ехал работник Сельсовета с флагом в руках и объявил, что война кончилась. Мы заплакали.
По улицам бегали люди, стучали друг другу в окна: «Вставайте! Победа!». Помню, как быстро оделась и побежала в школу. Навстречу мне бежали мои ученики. Все, взрослые и дети, кидались друг другу на шею, обнимались, плакали, кричали. Все мы были, наверное, похожи на безумных — не было у нас прежде такой великой общей радости.
В это утро люди перестали говорить обычное будничное «здравствуйте». Здороваясь, мы целовались, крепко пожимали друг другу руки. Дети бегали с флажками, юноши и девушки, взявшись за руки, шли посередине улицы, ликуя, смеясь, распевая песни. Появилась гармонь. За какой-нибудь час город приобрел праздничный вид.
Подвиг тыла во время Великой Отечественной войны и нелегкая женская ноша
Война крайне обострила ситуацию с трудовыми ресурсами. Из-за потери густонаселенных западных районов и мобилизации в Красную армию значительно сократилась численность работников. Если в первом полугодии 1941 года в хозяйстве было занято 31,8 млн. рабочих и служащих, то во втором полугодии — 22,8 млн., а в 1942 году — 18,4 млн. человек.
Война и тяжелая индустрия
Ушедших в армию мужчин призывного возраста заменили подростки, старики, женщины. Только во второй половине 1941 года на заводы пришли почти 2 миллиона домохозяек, школьников и пенсионеров. Академик-металлург Евгений Оскарович Патон вспоминал:
«Никогда не забыть мне женщин тех лет. Сотнями приходили они на завод, выполняли самую тяжелую мужскую работу, стояли часами в очередях и воспитывали детей, не сгибались под тяжестью горя, когда прибывала похоронная на мужа, сына или брата. Это были настоящие героини трудового фронта, достойные восхищения»
Стараясь максимально обеспечить рабочей силой оборонные отрасли, государство прибегло к массовой мобилизации работников легкой промышленности, сельского хозяйства, ряда других отраслей, а также учащихся на предприятия тяжелой промышленности. Рабочие военных заводов и транспорта считались мобилизованными. Самовольный уход с предприятий запрещался.
Массовый характер приобрело движение «Работать не только за себя, но и за товарища, ушедшего на фронт». Появились двухсотники, выполнявшие за смену по две нормы. Фрезеровщик Уралвагонзавода Дмитрий Филиппович Босый стал основателем движения тысячников. С помощью изобретенного им приспособления, позволявшего одновременно обрабатывать на одном станке нескольких деталей, он в феврале 1942 года выполнил норму на 1480%.
Война и деревня
Война нанесла огромный урон сельскому хозяйству. В 1941-1942 годах около половины посевных площадей и поголовья скота, почти треть энергетических мощностей оказались в руках оккупантов. Тракторы, автомобили, лошади изымались для нужд фронта.
В армию ушли практически все мужчины призывных возрастов. Во многих селах и деревнях вообще не осталось мужчин моложе 50-55 лет. В 1943 году 71% работников сельского хозяйства составляли женщины. Рядом с ними трудились старики и подростки. В армию было призвано большинство механизаторов (ведь тракторист — практически готовый водитель танка). Женщины освоили трактор. Уже в 1942 году в соревновании женских тракторных бригад принимали участие 150 тысяч человек.
Война потребовала от деревенских тружеников величайшего самопожертвования. Обязательный минимум трудодней был увеличен до трехсот в год. Продукция колхозов и совхозов полностью и практически безвозмездно сдавалась государству. Выживали колхозники за счет приусадебных участков, хотя те и были обременены налогами и различными обязательными сборами. Неимоверное напряжение сил крестьянства позволило обеспечить армию продовольствием, а военную промышленность — сырьем.
Война и наука
Огромную роль в укреплении оборонной мощи страны сыграли достижения науки. На основе рекомендаций ученых было значительно увеличено производство на многих металлургических комбинатах Урала, а также Сибири. Были открыты месторождения марганцевых руд в Казахстане, бокситов — на Южном Урале, меди и вольфрама — в Средней Азии. Это помогло компенсировать потери месторождений в западной части страны и обеспечить бесперебойную работу предприятий черной и цветной металлургии. Обширные изыскательские работы позволили открыть новые залежи нефти в Башкирии и Татарии.
Большое внимание ученые и инженеры уделяли совершенствованию станков и механизмов, внедрению технологических приемов, позволяющих повысить производительность труда, сократить брак.
Огромны заслуги военной медицины. Разработанные Александром Васильевичем Вишневским методы обезболивания и повязки с мазями широко применялись при лечении ран и ожогов. Благодаря новым методам переливания крови значительно снизилась смертность от потери крови. Неоценимую роль сыграла разработка Зинаиды Виссарионовны Ермольевой препарата на основе пенициллина. По свидетельству очевидцев, «волшебное лекарство на глазах изумленных свидетелей отменяло смертные приговоры, возвращало к жизни безнадежных раненых и больных».
Быт тыла
Война сильно ухудшила условия жизни советских людей. Даже по официальным (вероятно, сильно приукрашенным) данным потребление мяса в рабочих семьях в 1942 году снизилось в 2,5 раза по сравнению с довоенным временем, молочных продуктов — на 40%. В деревне потребление мяса сократилось втрое, хлеба — на треть. В пище стало намного меньше жиров, сахара, овощей. Не хватало круп. Зато стали есть вдвое больше картофеля.
Нехватка продовольствия вызвала его жесткое нормирование. Повсеместно были введены карточки на хлеб, сахар и кондитерские изделия; более чем в ста крупных городах — также на мясо, рыбу, жиры, макаронные изделия и крупы.
Колхозники карточек вообще не получили и остались вне системы нормированного обеспечения — без соли, без сахара, без хлеба — фактически на одной картошке с собственного огорода.
Как и в первой половине 1930-х годов, было установлено несколько категорий нормированного снабжения. К первой категории относились рабочие оборонной промышленности, ко второй — рабочие других отраслей, к третьей — служащие, к четвертой — иждивенцы и дети. Инженерно-технические работники приравнивались к рабочим соответствующих предприятий. К рабочим были приравнены также врачи, учителя, литераторы, работники культуры и искусства.
С осени 1943 года по первой категории выдавалось 700 грамм хлеба в день, по второй — 500 грамм Служащие получали 400 грамм, дети и иждивенцы — 300.
Цены на продукты, выдававшиеся по карточкам, на протяжении всей войны не изменялись. Однако вне системы нормированного снабжения происходила быстрая инфляция — тем более, что государство для покрытия военных расходов увеличило выпуск бумажных денег.
Все воюющие страны, даже США, прибегали в 1941-1945 годах к нормированному снабжению населения продовольствием и многими предметами первой необходимости. Но только в СССР, формально провозглашавшем равенство трудящихся, не запрещалась свободная продажа нормируемых продуктов. Это позволяло людям, имевшим деньги или ценные вещи, приобретать продукты на рынке, где цены превышали довоенные в среднем в 13 раз.
В 1944 году были открыты государственные коммерческие магазины, в которых товары продавались в неограниченных количествах, но стоили в 10-30 больше, чем в системе нормированного снабжения. Подобного цинизма не допускала ни одна западная страна.
Война лишила миллионы людей крова. Беженцы, эвакуированные нередко вынуждены были ютиться в переоборудованных общественных зданиях или занимать углы в домах и квартирах местных жителей. Большинство переживших эвакуацию с теплотой вспоминают об обитателях Урала и Сибири, Казахстана и Средней Азии — людях разных национальностей, потеснившихся ради того, чтобы дать приют незнакомым семьям.
Особенно тяжелая доля выпала тем, чьи дома оказались в прифронтовой полосе. Там, где надолго останавливался фронт, от изб чаще всего оставались только печи, торчащие среди развалин, а людям приходилось ютиться в погребах и землянках. Деревни, оставшиеся без мужчин, даже после войны далеко не сразу смогли отстроиться и залечить раны.
Война стала жестоким испытанием для всего нашего народа. Советские люди в тылу, как и на фронте, выдержали это испытание с честью. Поразительная стойкость, проявленная народом в те тяжелые годы, позволила стране выстоять войне и победить — несмотря на чудовищные просчеты, допущенные правящим режимом.