что делали ликвидаторы чернобыльской аварии

Ликвидаторы ЧАЭС

«Кто-то должен был это сделать …» – Александр Федотов (ликвидатор).

Операция по очистке последствий аварии на Чернобыльской АЭС была, возможно, самой большой в истории человечества.

В ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС принимали участие операторы электростанций и аварийные работники, такие как пожарные и военнослужащие, а также многие другие непрофессионалы.

В их задачу входила очистка обломков вокруг реактора, строительство саркофага, дезактивация, строительство дорог, а также уничтожение и захоронение загрязненных зданий, лесов и оборудования.

Информация об радиационной опасности часто была неизвестна или не распространялась.

Ликвидаторы ЧАЭС

Фотография «ликвидаторов» на крыше 3-го реактора, снятая Игорем Костиным. Белые полосы внизу фотографии вызваны высоким уровнем радиации, которые исходили снизу.

Большинство ликвидаторов были вынуждены работать в течение определенного периода времени, однако тысячи ликвидаторов, в основном военные и квалифицированные специалисты, добровольно участвовали или расширяли свою работу за пределы обязательного срока.

Количество ликвидаторов

Цифры числа задействованных ликвидаторов сильно варьируются от нескольких сотен тысяч до почти миллиона человек. Непосредственно вовлеченных по меньшей мере было 300 000 – 350 000 человек.

В докладе Агентства по ядерной энергии приводится цифра «до 800 000».

Согласно Всесоюзному регистру (СССР, 1986-1989 годы) количество ликвидаторов составляет 293 100 человек.

168 000 ликвидаторов из России. 123 536 ликвидаторов из Украины и 63 500 ликвидаторов из Белоруссии, что составляет в общей сложности около 355 000 человек (не считая из Казахстана и других республик).

Классификация ликвидаторов

Ликвидаторов можно разделить на три “условные” группы:

Распределение ликвидаторов по возрасту в момент прибытия в зону.

Средний возраст из 114 504 отобранного случая составляет 34,3 года.

Роль ликвидаторов

«Когда мы здесь были (включая специалистов в радиации), мы не знали, с чего начать или даже признать масштабы катастрофы», – Сергей Мирный 27-летний химик во время катастрофы.

Задачи, выполняемые ликвидаторами, были достаточно широки и включали хранилища строительных отходов, системы фильтрации воды и «саркофаг ЧАЭС» для ввода в эксплуатацию реактора номер четыре.

Радиоуправляемые транспортные средства первоначально использовались для очистки мусора, состоящего из высокорадиоактивного топлива из активной зоны реактора, выброшенного на крышу реактора №3.

Однако эти машины вскоре отменили, так как радиация внутри них разрушила электронику.

Единственный план и единственными механизмами, способными функционировать в экстремальных условиях, был человеческий фактор и удаление обломков вручную.

Только у 2-3% ликвидаторов был дозиметр в течение всего времени их работы. Все дозиметрическое оборудование измеряло только гамма-облучение.

Но доза бета-излучения была очень значительной составляющей общей внешней дозы для ранних ликвидаторов. Однако мало данных о внутреннем облучении ликвидаторов.

Исповедь ликвидатора:

Каждому дают указание бросить лопату радиоактивной пыли, а затем уходить. Почти все ликвидаторы, которые работали на крыше третьего блока, находились в возрасте от тридцати пяти до сорока из числа резервистов, отозванных из службы в вооруженных силах для «маневров».

Генерал Тараканов приказал им удалить листы свинца, закрывающие стены правительственных подкомитетов, чтобы сделать их элементарной защитной одеждой. Эти костюмы не носили более одного раза: они поглощали слишком большую радиоактивность.

Те, кто поумнее, сделали себе «фиговые листья», который они вставили между двумя слоями нижнего белья. Также делали свинцовую кепку, которую они носили в качестве головного убора, и свинцовую подошву, которую вставляли в сапоги.

«Было вызвано больше подкреплений. Они жили в палаточных лагерях, некоторые из которых исчислялись в несколько тысяч человек, и были расположены по всей 30-километровой зоне, затронутой взорванным реактором. Каждый день ликвидаторы тысячами выстраивались перед заводом, чтобы ждать рабочих заданий.

Иногда ликвидаторы могли ждать несколько часов, прежде чем им будет вручено задание на день, если они получат его вообще.

Специальные планы складывали медленно. Военные транспортные средства для удаления препятствий и бульдозеры начали выравнивать сильно облученные и обугленные лесные угодья, которые когда-то были зелеными растениями.

Сосновые деревья, получившие определенную летальную дозу облучения в 3 000 рентгеновских лучей, умерли, а их безлистные скелеты образовали впечатляющее, неестественное расположение, сейчас известное как «Рыжий лес». – Сергей Мирный.

Вокруг мертвых территорий зоны Чернобыля в бронированных патрульных машинах измерялась радиация и ставились желтые знаки радиации / флаги в облученных местах.

Флаги также содержали специальные карманы, в которых наблюдательные бригады оставляли обозначения, регистрирующие время облучения для дальнейшего сравнения.

Спустя несколько месяцев огромные грузовики с бетоном начали работать почти без остановок, и был построен знаменитый «саркофаг».

Все выдержки, выше и ниже упомянутые, относятся к книге: “Дневник Ликвидатора” Сергея Мирного (командир взвода радиационной разведки).

У них не было защитной одежды или дозиметрического оборудования для измерения уровней излучения; пылающий радиоактивный мусор, слитый с расплавленным битумом, они брали в руки или отбрасывали их ногами.

Графит горел при температуре более 2 000 градусов. Это героическое, но совершенно бесполезное действие приблизило их к смертоносному источнику излучения, большему, чем даже у жертв Хиросимы, где “бомба-малыш” излучала гамма-лучи только в тот момент, когда она была взорвана, это было на высоте 2500 футов над землей.

Смертельная доза облучения оценивается примерно в 400 доз, что будет поглощено любым человеком, чье тело подвергается воздействию поляризации 400 рентгеновских лучей в течение 60 минут.

На крыше турбинного зала излучалось как гамма, так и нейтронное излучение комков уранового топлива и графита со скоростью 20 000 рентгеновских лучей в час; вокруг ядра, уровни достигали 30 000 рентгеновских лучей в час: здесь человек поглотил бы смертельную дозу всего за 48 секунд.

Правик (начальник караула военизированной пожарной части № 2 (ВПЧ-2), охранявшей ЧАЭС) и его люди почувствовали головокружение и рвоту и были освобождены и увезены скорой помощью.

Когда они умерли две недели спустя в больнице №6, я услышал, что радиация была настолько интенсивной, что глаза Владимира Правика превратились из коричневого в синий.

Николай Титенок получил такие сильные внутренние радиационные ожоги, что у него на сердце появились волдыри.

Их тела были настолько радиоактивными, что хоронили ликвидаторов ЧАЭС в гробах из свинца с закрытыми крышками.

*Погибший персонал: умерших сразу – 2 человека; от облучения, спустя несколько недель – 19. Из 40 пожарных, спустя несколько недель от облучения умерло 6 человек.

Последствия для здоровья

В то время как ликвидаторы представлялись как герои советским правительством и прессой, некоторые из них боролись за то, чтобы их участие официально призналось.

По оценкам Международного агентства по атомной энергии, 350 000 ликвидаторов, участвующих в первоначальной очистке леса, получили среднюю общую дозу облучения тела 100 миллизивертов, равную примерно 1 000 рентгенограмм грудной клетки и примерно в 5 раз больше максимальной дозы, разрешенной для работников ядерных установок.

У Советов не было защитного обмундирования, которое могло бы обеспечить адекватную защиту, поэтому ликвидаторы, призванные в районы с высокой радиоактивностью, должны были защищаться как могли.

Некоторые рабочие прикрепляли фартуки из листов свинца толщиной от 2 до 4 миллиметров над их хлопчатобумажной рабочей одеждой.

После распада СССР в 1990-х годах здоровье ликвидаторов оказалось трудно контролировать. Это усугубляется нежеланием России предоставить истинные данные о катастрофе или даже сделать серьезные оценки.

Власти согласны с тем, что 28 работников погибли от острой лучевой болезни, а еще 106 ликвидаторов были подвергнуты лечению и выжили. Но число жертв и оставшихся в живых продолжает оставаться засекреченным.

“Союз Чернобыльцев” говорит, что 90 000 из 200 000 выживших ликвидаторов имеют серьезные долговременные проблемы со здоровьем.

Однако исследование, проведенное белорусскими врачами, говорит о том, что уровень рака среди ликвидаторов из Белоруссии примерно в 4 раза выше, чем в остальной части населения.

Стоит отметить, из-за того, что в ликвидации ЧАЭС участвовало до 1,5 млн. людей, точных данных о погибших или получивших инвалидность так и нет.

Разные источники указывают различные данные.

Источник

Ликвидация последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС им. В.И. Ленина

Первыми ликвидаторами аварии, кто тушил пожар в первый час после взрыва, были 28 бойцов пожарных частей под руководством майора внутренней службы Леонида Петровича Телятникова, начальника военизированной пожарной части УВД Киевского облисполкома Украинской ССР, а также 12 милиционеров и работников ЧАЭС.

Первая запись о срабатывании тревожной сигнализации на Чернобыльской АЭС появилась 26 апреля 1986 г. в 1 час 23 минуты в журнале диспетчерской СВПЧ № 2 по охране ЧАЭС.

Дежурный караул в количестве 17 бойцов под руководством молодого лейтенанта внутренней службы Владимира Правика на автоцистерне, насосной станции и рукавном автомобиле выехал на объект.

Руководитель тушения пожара сразу же оценил катастрофичность ситуации. 4-й энергоблок, разрушенный взрывом, горел. Огнем была охвачена кровля машинного зала, пламя быстро продвигалось в сторону 3-го энергоблока. По рации Владимир Правик объявил, что пожару необходимо присвоить повышенный 3-й номер. Огнеборцы насчитали 30 очагов горения в районе энергоблока. Наибольшую опасность представляли машинный зал с масляными системами турбогенераторов и насосов и маслобаками с тоннами горючей жидкости, котельное масло-мазутное хозяйство, кабельные каналы, по которым огонь мог добраться до всех объектов АЭС. Но решающее направление Владимир Правик определил сразу — горящая кровля. Если бы огонь по ней перекинулся на 3-й энергоблок, мог бы взорваться и он.

Караул Правика начал работу на крыше машинного зала. Через несколько минут прибыл дежурный караул СВПЧ-6 под руководством лейтенанта Виктора Кибенка. Возглавив звено газодымозащитной службы, он организовал разведку в помещениях, прилегающих к активной зоне реактора. Несмотря на высокий уровень радиации бойцы, следуя за командирами, выполняли свой долг. Расставив ствольщиков на позиции, Виктор Кибенок обеспечил подачу воды на кровлю машинного зала с помощью автолестницы и стационарных сухотрубов.

Главным полем битвы с огнем для них, как и для караула Владимира Правика, стала кровля. К месту катастрофы срочно прибыл начальник объектовой части Леонид Телятников, находившийся на тот момент в отпуске. Вместе с подчиненными он более 2-х часов участвовал в борьбе с огнем.

Огнеборцы, вступившие в схватку с пожаром после взрыва на ЧАЭС 26 апреля 1986 года, — настоящие герои. Они убрали графит, не допустили распространения пожара в машинном зале.

Для ликвидации одной из крупнейших техногенных катастроф по распоряжению Совета Министров СССР была создана правительственная комиссия, председателем которой был назначен заместитель председателя Совета Министров СССР Б.Е. Щербина.

От института, разработавшего реактор, в комиссию вошёл химик-неорганик академик В. А. Легасов. Вместо положенных двух недель, на месте аварии он работал 4 месяца. Именно В. А. Легасов создал состав смеси (боросодержащие вещества, свинец и доломиты) и рассчитал возможность ее применения для предотвращения дальнейшего разогрева остатков реактора и уменьшения выбросов радиоактивных аэрозолей в атмосферу. С самого первого дня эту смесь забрасывали с вертолётов в зону реактора.

Основная часть работ была выполнена в 1986—1987 гг., в них приняли участие примерно 240 тыс. человек. Вертолетами в тлеющий реактор за 8 дней было сброшено 5 тыс. тонн специально подготовленного вещества.

27 апреля 1986 г. было эвакуировано население города-спутника ЧАЭС — Припяти и жители населенных пунктов из 10-километровой зоны. В последующие дни эвакуировали население других населённых пунктов из 30-километровой зоны.

На территорию края эвакуировано из зон радиационного заражения 3660 человек. Организован прием и размещение в санаториях, пионерских лагерях и пансионах жителей Украинской и Белорусской СССР.

Оперативно, без задержек осуществлялась отправка техники, оборудования, продовольствия, строительных материалов.

В Фонд помощи «чернобыльцам» предприятиями и жителями края перечислялись однодневный заработок, премии, личные средства, организовывались благотворительные концерты, выставки, спортивные мероприятия, субботники.

За мужество и героизм, проявленные при ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, заслуги в чернобыльском движении награждены:

— 20 чернобыльцев памятной медалью администрации Краснодарского края «За выдающийся вклад в развитие Кубани»;

— около 150 человек из числа руководителей муниципальных образований края и исполнительной власти за оказание помощи общественным организациям Союза «Чернобыль» награждены знаком «В память о катастрофе на Чернобыльской АЭС»;

— 535 активистов знаком Союза «Чернобыль» России «За заслуги» 1-й и 2-й степеней;

— 65 человек занесены в Книгу почёта Союза «Чернобыль» России;

— 6 человек награждены почётным знаком МЧС России;

Решением Президиума Центрального совета Союза «Чернобыль» России общественное объединение Союз «Чернобыль» Краснодарского края признано одним из лучших организаций в РФ и занесено в Книгу почёта, а также награждено памятным знаменем Союза «Чернобыль» России.

Источник

Ликвидаторы: как разгребали последствия аварии на Чернобыльской АЭС

Сотни тысяч людей участвовали в ликвидации последствий катастрофы, они получили незабываемые впечатления, не стираемый «ядерный загар» и очень ненадёжную помощь от государства.

Ликвидаторы – так называли тех, кто пытался минимизировать последствия аварии на ЧАЭС. Около 600 000 людей со всего СССР могут называть себя ликвидаторами. Самыми первыми на устранении последствий взрыва работали сотрудники станции, пожарные и милиционеры. Все они были обречены. Двое погибли сразу при взрыве, ещё несколько десятков человек умерли в течение нескольких недель после аварии.

Со всех уголков страны к ЧАЭС съезжались тысячи людей: специалисты-химики и физики, военные из войск радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ), солдаты-срочники, строители, бульдозеристы, водители, крановщики, сварщики… тысячи и тысячи людей.

Малонаселённая сельская местность
превратилась в огромный жилой лагерь:
всюду палатки, бараки, стоянки техники.

Просёлочные дороги забиты снующими туда-сюда грузовиками, машинами химической разведки, бронетранспортёрами, бульдозерами и самосвалами. Тысячи тонн строительных материалов, целые поезда со сменными бригадами, большие шишки из московских министерств – всё это устремлялось к эпицентру катастрофы. Правительство взялось за решение проблемы, споро, масштабно, не жалея денег и сил.

Но, несмотря, на обилие новейшей техники, главной движущей силой процесса были люди: специалисты и простые работники, которые своими руками исправляли последствия этой чудовищной катастрофы, не давая разрастись ей до мирового масштаба. Именно они получали свои страшные дозы радиации, хронические болезни, проблемы на всю оставшуюся жизнь. Основная часть работ была выполнена в 1986—1987 годах, в них приняли участие примерно 240 тысяч человек. А всего «чернобыльцами» могут считать себя почти 7 миллионов жителей бывшего Советского Союза.

Контроль

Максимальная доза радиации, которую позволялось набирать ликвидатором – 25 рентген, это составляло примерно половину допустимой дозы для военнослужащих при действиях на заражённой местности (50 рентген). Порог острой лучевой болезни, грозящей летальным исходом, начинается где-то на уровне 100 рентген (1 грей). Каждый день дозиметристы вписывали в личные карточки полученные дозы и когда общая превышала норму – работа ликвидатора в Зоне считалась законченной и он отправлялся домой. Но не всегда вовремя прибывала смена, часто данные в карточках занижались, а фон вблизи станции был настолько нестабилен, что даже люди, находящиеся в одной группе на расстоянии 50 метров друг от друга, могли получать совершенно разные дозы и эффективно проконтролировать это даже с помощью индивидуальных дозиметров было невозможно.

Солдаты-срочники, чистившие в первые дни после ликвидации пожара крышу третьего энергоблока, могли получить максимальную дозу за полчаса работы, стоило только на пару секунд взять кусок графитового стержня-поглотителя, заброшенного сюда взрывом с четвёртого энергоблока.

В то время, как рабочие, находившиеся в непосредственной близости от взорвавшегося реактора, но защищённые южной целой стеной получали дозы в тысячи раз меньше.

Уровни радиации (и соответственно дозы) в пределах 30-километровой зоны вокруг взорвавшегося 4-го реактора Чернобыльской АЭС в 1986 году различались между собой в миллионы раз: от нескольких десятых миллирентген в час на южной границе зоны — до сотен рентген в час в некоторых местах на самой АЭС.

С техникой было сложнее. Техника – не люди, она железная, радиацию накапливает в пыли, лежащей во всех швах и под колёсными арками, в металле, в резине – везде. На всех выездах из Зоны были устроены дозиметрические посты, которые меряли всю выходящую технику. Если фон превышал допустимые показатели, машину отправляли на ПУСО – (Пункт специальной обработки), где специальные поливочные машины и ребята, с головы до ног укутанные в резину мыли их из брандсбойтов мощной струёй воды с деактивирующим порошком.

После каждой мойкой проводили новые замеры, если после трёх раз машина продолжала «звенеть» — её отправляли в могильник, а пассажиры добирались до места дислокации пешком.

ПУСО по зоне были разбросаны не просто так. Основной каскад состоял из четырёх пунктов: «Копачи», «Лелёв», «Рудня Вересня», «Дитятки». Каждое следующее ПУСО пропускало — дальше от АЭС и все ближе к миру нормальному — только машины со все меньшим и меньшим уровнем радиации на них. Техника порой служила гораздо меньше людей, сотни грузовиков, тракторов, бульдозеров, бронетранспортёров и вертолётов нашли своё вечное пристанище на «могильнике».

Работа

Ликвидационные мероприятия включали две основные составляющие: возведение саркофага над уничтоженным энергоблоком для предотвращения дальнейшего распространения радиоактивных веществ и деактивация уже заражённой территории. Помимо этого на широкую ногу была поставлена радиационная разведка, которой занимались как военнослужащие войск радиационной, химической и биологической защиты, так и гражданские специалисты. Они тщательно проверяли фоновые уровни и уровень заражения почвы и воды во всей зоне отчуждения и за её пределами, именно на основе их данных принимались решения о проведении тех или иных работ и об отселении жителей.

Самыми опасными были работы
в непосредственной близости от разрушенного реактора, где и были сосредоточены основные «запасы»
выброшенного взрывом радиоактивного топлива.

Верхний слой земли снимали с помощью бульдозеров с «бронированными» усечёнными кабинами только для водителей. Кабины укрыты листовой броней, с маленькими освинцованными оконцами, несколько огромных зеркал заднего обзора установлены на радиаторе, двери и переднем бампере. Позднее стали применять и радиоуправляемые машины советского и японского производства.

Затем схожим образом оборудованные экскаваторы засыпали грунт в металлические контейнеры, рабочие закрывали крышки и краны грузили их на большие грузовики, чтобы затем захоронить в специально отведённых местах. Все работы производились строго по времени, иногда одна рабочая «смена» не превышала пяти минут.

«Нас одиннадцать человек. Значит, общее время работы — около часу. Работаем. Прибежал водитель ИМРа, пулей влетел через верхний люк в машину, захлопнул крышку. Заурчал мотор. Я послал первого бойца, сделав засечку времени. Он сноровисто поставил контейнер, отбросил крышку, посигналил водителю рукой — можно грузить. Подготовка контейнера заняла всего лишь сорок секунд. Боец вернулся, тяжело дыша от возбуждения. Поразительно, как много пота выделяет человек под влиянием страха».

Сергей Беляков, «Ликвидатор»

Помимо уборки грунта массового пилили и закапывали деревья, отмывали дороги, стоянки техники, чтобы максимально снизить количество радиоактивной пыли, разносимой вместе с транспортом.

Но основная работа – это, конечно же, возведение объекта «Укрытие». Он был сооружён за рекордно короткий срок: 206 дней, силами почти 90 тысяч человек. Циклопический «саркофаг» включает в себя семь тысяч тонн металлоконструкций и почти 800 тысяч тонн бетона. Здесь работали сварщики, резчики, крановщики, рабочие-строители, сотни водителей и операторов тяжёлой техники. Оперативная разработка проекта и руководство строительством лежало на плечах 605-ого управления специального строительства Министерства среднего машиностроения СССР.

Именно эти люди ценой невероятных усилий и собственного здоровья предотвратили развитие катастрофы, сдержали радиоактивную «заразу» в минимально допустимых рамках. Почти 95% выброшенного радиоактивного топлива находится в пределах «Укрытия».

Основной состав ликвидаторов из различных частей и подразделений, а также гражданских специалистов размещался за пределами 30-ти километровой зоны отчуждения, людей старались размещать по розе ветров в самом благополучном от АЭС направлении — в южном. Поэтому каждый рабочий день включал в себя длительные поездки «туда-обратно».

«Распорядок дня был таков: подъём в 6 утра, приведение себя в порядок, завтрак. В 7.00 – погрузка в автотранспорт, в 8.00 – уже на Чернобыльской АЭС. Получали дозиметры. Химические разведчики определяли степень заражения тех мест, где будем работать, и в зависимости от радиоактивного загрязнения этих мест планировалось время, которое мы будем работать (час, 1,5 часа, 2 часа)… за время работ в полку ни разу не слышал, чтобы кто-то из ликвидаторов отказался ехать на Чернобыльскую АЭС. Надо – значит надо. Работать на станции считалось очень престижно, поэтому каждый комбат стремился, чтобы его батальон работал на Чернобыльской АЭС».

Сергей Колпаков-Мирошниченко «Чернобыльская боль»

По воспоминаниям ликвидаторов одно из самого неприятного, что могло случится – было отрицательное решение на посту дозиметрии, который выпускал транспорт из зоны. Если уровень излучения превышал допустимый даже после «отмывки», то машину не выпускали за пределы поста, а это значило что экипажу и рабочим теперь приходилось выбираться на попутках, потом решать проблемы с транспортов уже в расположении. Однако работа на ПУСО тоже была не из лёгких: приходилось работать в самую жару закутанными в резиновые плащи, полные комплекты ОЗК, не снимая респираторов и очков из-за летящих во все стороны брызг и водяной пыли со взвесью радиоактивных частиц.

«Русый молодой парень — мойщик ПУСО — рассказывает:

— Смена у нас по 12 часов — с 8 до 8 вечера, или всю ночь до 8 утра… Ночью полегче — нежарко, и машин меньше, можно придремнуть… И по 0,6 радиков за смену пишут. Если удастся на ПУСО продержаться, дома буду через месяц… Я сам из Симферополя. Из армии полгода как вернулся, три месяца как женился, а тут в чернобыль — пажа-а-алте…»

Сергей Мирный «Живая сила. Дневник ликвидатора»

Но не всем ликвидаторам удавалось разместиться в относительно безопасных местах. Самые ценные и необходимые кадры проживали прямо на станции в непосредственной близости от самого разрушенного четвёртого энергоблока.

«Вход в подвал ничем не примечателен. Тускло светят лампочки в тяжелых проволочных плафонах, тенями вдоль стен скользят люди, голоса приглушены, слышатся словно сквозь вату. После очередной пары задраиваемых дверей вхожу в большую комнату, размеры которой оценить трудно из-за полумрака. Очень влажно, циркуляция воздуха почти не ощущается, мешают деревянные двухэтажные нары в несколько рядов. На них спят люди; здесь расквартированы наиболее востребованные кадры УС-605, крановщики, экскаваторщики, сварщики, те, кто всегда нарасхват, те, кто уже самостоятельно светится по ночам от постоянного переоблучения, поэтому им свет не нужен… Отдельные нары завешены простынями. Под края у многих подоткнуты сохнущие портянки, белье. Негромко жужжит электробритва. Мужик с неправдоподобно белым, упырьего вида лицом, сидит на нижних нарах, монотонно раскачиваясь вправо-влево. Увидев меня, он прекращает качаться и извиняющимся тоном говорит:

— Сон потерял, разницу между днем и ночью уже не определяю, живу только от смены к смене. Число какое сегодня?

— Шестое августа, — я протягиваю ему сигареты. Он тут же жадно закуривает, не скрываясь».

Сергей Беляков «Ликвидатор»

Работа ликвидаторов – это свидетельство мужества и героизма мирного времени, самая масштабная экологическая катастрофа была побеждена благодаря неимоверным усилиям обычных людей.

Последствия

Из-за взрыва погибли двое сотрудников станции. Ещё 29 человек умерли в течении месяца в московских клиниках из-за последствий острой лучевой болезни. В последующие годы непосредственно от радиационных факторов погибли более 60 человек, ещё десятки стали жертвами несчастных случаев (дорожно-транспортных происшествий, аварий на строительной площадке) во время операции по ликвидации последствий аварии. Тысячи людей, так или иначе, страдают от приобретённых заболеваний щитовидной железы, болезней системы кровообращения, психоневрологических расстройств долгие годы после аварии.

Из-за аварии на Чернобыльской АЭС значительная часть Киевской и Житомирской областей Украины, большая территория в соседней Белоруссии и часть Брянской области России – оказались подвергнуты радиационному заражению, что повлекло за собой отселение людей и введение специального пропускного режима.

Были полностью отселены два крупных города: Припять с населением около 50 тысяч человек и Чернобыль с 13 тысячами населения, множество деревень и сёл в зоне отчуждения перестали существовать – их жители стали вынужденными беженцами на обеспечении государства. Более 350 тысяч человек подверглись переселению сразу после аварии. Немногие рискнули вернуться домой, около 1,5 тысяч человек вскоре после трагедии заселились в свои дома. В основном это были люди пожилого возраста, которым тяжело было оторваться от корней, которым не могли помочь родственники на «большой земле», сегодня в зоне отчуждения живёт всего около 300 человек, не считая тех, кто работает вахтовым методом, а их около пяти тысяч.

Именно авария на Чернобыльской АЭС
поставила под вопрос
дальнейшее развитие атомной энергетики.

Однако до сегодняшнего дня все альтернативы атомной энергетики обладают внушительным набором минусов. Этот тип энергетики позволяет снизить выбросы парниковых газов в атмосферу и при нормальной эксплуатации несёт значительно меньше рисков для окружающей среды, чем другие типы энергогенерации. И пока термоядерный синтез остаётся недостижимой мечтой человечества, мы будем свидетелями развития мирного атома.

Источник