что делали дети во время великой отечественной войны
Дети войны: Из концлагеря домой мы шли пешком. Лучше было умереть, чем так идти
Коллаж © L!FE. Фото: © РИА Новости/ Василий Савранский, © личный архив героини
Зайцева Галина Петровна — ребёнок войны. Сейчас ей 78 лет. Когда началась Великая Отечественная война, ей было всего два года. Мама сразу пошла в партизаны и уехала. Отец был врачом и помогал раненым, которых привозили из Ленинграда.
— Это была Смоленщина. Когда пришли немцы, я была с бабушкой, без родителей. Многие родители скрывались, думали, что детей не будут забирать. Вначале всё было спокойно, но 2 октября нас забрали. Разделили: подростков — отдельно, родителей с детьми — отдельно. Нас всех забрали, — говорит Галина Зайцева.
О том, как началась война, она знает по рассказам родственников и знакомых, ведь в два года никто ничего не помнит. Но время, проведённое в концлагере, она не забудет никогда, несмотря на то что, когда она туда попала, ей было всего три года. Воспоминания остались на всю жизнь, а ужасы преследуют даже во сне.
— Я сейчас никак не могу этот праздник. представить. По-моему, все вот эти годы, когда наступает май. У меня это не праздник. Это слёзы и воспоминания. Мы все удивляемся, что — надо же — пришлось нам выжить. Значит, это судьба. Знаете, каждому своё отведено, — со слезами на глазах делится переживаниями и мыслями Галина.
Специально для Лайфа Галина Зайцева рассказала о своих горьких воспоминаниях.
Фото: © РИА Новости/Борис Ярославцев
Мой ужас на всю жизнь
— Вначале мы были в Белоруссии недели две, потом нас погнали к Литве. Там взрослые вывозили торф, работали. Но по весне нас повезли дальше. Мы побывали в Польше и оказались в Кёльне. Здесь был мой концлагерь, мой страх и ужас на всю жизнь.
Чтобы пригнать нас в Кёльн, время от времени немцы сажали нас в вагоны и возили толпами, как скотину. Но большую часть мы шли пешком. Перед тем как гнать нас из Польши в Германию, нас отобрали и взяли самых сильных. В Кёльне было невозможно куда-то выползать, это была настоящая тюрьма. Была сильная охрана с собаками, и немцы ходили как минимум по двое.
Все были взрослыми, даже в таком возрасте — в три года — уже понимали, что надо вести себя тихо и молчать. Никаких капризов — даже не знали, что это. Когда я попала туда, я хорошо понимала, что происходит и где мы. Мы были уже такие взрослые, мы так соображали. Порой смотришь на своих внуков, которым пять лет, удивляешься, что они не соображают, должны быть уже умными вроде
Зайцева Галина, ребёнок войны
У нас в концлагере были дети от трёх до 14 лет, в основном доноры. Немцы у нас брали кровь. Может, кого и на органы пускали, но я этого не видела. Рядом с нами были родители, но они, в отличие от нас, работали. Моих родителей там не было: мать была в партизанском отряде, отец — на фронте. На тех, кто работал рядом с нами, было жутко смотреть — они все были истощёнными, но всё равно помогали нам.
Фото: © РИА Новости/Дмитрий Козлов
Наш барак был в форме буквы Г, к нам была приставлена надзирательница. Очень хорошо её помню. Эльза — высокая тощая женщина с длинным хлыстом. Родители знали, где мы находимся, поэтому сами не ели и прятали для нас паёк. За ним ходили только те ребята, которые посмелее и постарше, а я была размазня и могла их подвести. Ребята ныряли в щёлочку, дверь открывалась, и они знали, где родители запрятали хлеб. Когда кто-то один выбегал из нашего барака к взрослому, где в земле родители прятали хлеб, мы смотрели за Эльзой. Надо было громко считать до восьми. Если звучало «восемь», это значило, что Эльза в дальнем углу и надо быстрее бежать к нам. Если Эльза узнавала, секла и отбирала всё. Секла так, что больше не захочется ничего.
Все наши надзиратели были женщинами. Они особо зверствовали. Мы иногда старались смеяться, веселить друг друга, но нас за это били, чтоб шума не было. Поэтому как Эльза придёт, так сразу все замолкают
Зайцева Галина, ребёнок войны
Рядом с моим бараком была тётя, сестра мамы. У неё было два ребёнка, не осталось ни одного. Дочь в три годика умерла от голода, а сын в десять лет подорвался. Он с мальчиками побежал к танку. Может, немцы сказали, что там гостинцы. Мальчики все взорвались. Немцы специально так делали — запугивали нас, чтоб мы не смели бежать. Это был ужас, поэтому все говорили: «Не ходите, если немцы будут говорить, чтобы вы шли туда — там гостинцы. Там будут обязательно мины и взрывчатка».
Особенно нас наставляли старшие ребята четырнадцати лет, что нельзя было плакать, а то убьют. Они говорили: «Не плачь, а то будет хуже», — шёпотом успокаивали. Наставляли: «У кого что болит — не говори, нельзя». Все говорили тихо. Все друг друга поддерживали и делились. Дети сами умирали, потому что было невыносимо, еды не было, нам было плохо.
Как только ведром с едой гремели, так сразу мы выстраивались по звуку послушно в шеренгу. Это было в каком-то коридоре. Немцы проходили и что-то лили в кружку. Сколько нальют, столько и получишь. Кто не успел, тому ничего не давали
Зайцева Галина, ребёнок войны
Кто умирал, для тех была отдельная камера. Взрослые, кому 14 лет, начинали шептаться, мол, раз того и того ребёнка нет, значит, умер. И я хорошо помню, как плакали. Наверное, плакали потому, что узнавали, что их брат или сестра умерли.
Немцы обращались с нами жёстко, пинали котелки так, что всё разлеталось. Хотя были и хорошие люди. Единицы. Помню, один немец давал мне хлебушек, говорил, что у него дома такой же «киндер». Значит, всё-таки у кого-то из них есть душа. Хотя я была маленькая, знаю, что некоторых девочек на ночь забирали. Это раньше мы не догадывались куда, а теперь понимаем.
Возвращение: мы шли в Москву пешком
Так продолжалось два года. Когда мне исполнилось пять с половиной лет, все старшие ребята смеялись, а мы спрашивали, чего смеются. Они отвечали: «Победа, наши войска пришли». Отношение немцев стало другое, перестали так зверствовать. Эта Эльза, наша надзирательница, сразу притихла, стала робка и не секла так сильно.
Помню, как сказали, что наши победили и теперь мы «домой, домой». И когда наша часть ворвалась, парни молодые, солдаты, кричали: «Дети, не бойтесь, дети, мы домой вас сейчас будем отправлять». Они нас накормили. Это было такое счастье!
Моё самое яркое воспоминание — когда кричали, что мы победили. Мы так прыгали и так плакали. Победу ещё не видели, а уже начали их котелки ногами поддавать. Немцы все как пришибленные стали. И знаете, уже не они нас били, а мы их. Мы их разгромили. И все дети лагерь ногами и руками пинали
Зайцева Галина, ребёнок войны
Очень тяжело было возвращаться назад. После освобождения нас никто не вёз обратно, мы шли пешком. Армия русская взять нас не могла. Сколько было попыток подойти к железной дороге, но солдаты охраняли военную технику в поездах и нас отгоняли.
По снегу, голодные. По-моему, всем хотелось умереть, но не так идти. А мы потихоньку перебирались
Зайцева Галина, ребёнок войны
Мне абсолютно чужие женщины давали вещи. Помню, женщина юбку себе разорвала и сделала мне портяночки на ноги.
Мы шли как могли. Бежали. Оставались на хуторах, ночевали, потом опять шли. И так от Германии дошли до Москвы. По пути задержались в Польше, потому что там можно было что-то раздобыть покушать.
Не все вернулись домой, многие заболели и умерли моментально — наверное, тиф был. Кто-то доходил до дома и в течение двух недель умирал.
Все дома были опустошены, от некоторых и вовсе ничего не осталось. Тогда возвратившиеся стали копать под корнями деревьев, делать землянки. Так и жили.
Я пришла домой с тётей. Осталась в семье я одна. Всю оставшуюся жизнь меня берегли. Мама и тётя не могли поделить. Отец на войне умер, в Ленинграде, там работал на санитарном поезде врачом.
Дети, которые не попали в Кёльн, в основном все умерли. Кто-то болел, тот, кто пытался добыть пищу, часто попадал на заминированные зоны и взрывался.
Мне уже потом, дома, несколько ребят рассказали, как вернулись. Друг рассказал, что они украли у немцев лыжи и на них бежали в лес. Чтобы собаки их не догнали, они забрались на ёлку, подтянув лыжи. Собаки след потеряли. Их долго искали, но не нашли.
Ребята придумали привязать себя ремнями или верёвкой к дереву, чтобы не уснуть и не упасть. Отсиделись. Когда слезли, знали только то, что надо идти на восток
Зайцева Галина, ребёнок войны
Таких историй очень мало. Но кому-то удалось вернуться. И возвращались ещё через год-два после окончания войны. И знаете, ведь всё равно приходили все на Родину. А в Москве, когда праздновали Победу, все так плакали, все так кричали. Это такой праздник был!
Мы считались людьми второго сорта
Впоследствии, когда всё закончилось, мы никогда не писали, что были в Германии. Ни в одной анкете. Мне мать всегда говорила: «Смотри не напиши, что мы были в эвакуации, в плену и лагере». Даже в институт хороший не принимали, никуда. Почему-то мы считались людьми второго сорта. Я вам честно говорю: была такая анкета, где спрашивали про это. Мы писали, что, «нет, не были эвакуированы», «нет, не были оккупированы немцами». В приличные институты не брали тех, кто был оккупирован и кто вернулся из концлагеря.
Такое длилось долго. Всего лет 15–20 как прекратили это анкетирование.
Сейчас мы празднуем День Победы торжественно, радостно, плачем все, собираемся. Приглашают на парады. В совете ветеранов, где я была председателем медкомиссии, всегда давали приглашения на парад. До сих пор не верится, что мы своими глазами можем видеть всё это, что это не во сне. Так что я уже прабабушка, и это такая радость, счастье.
Очень заботится обо мне внук. Если я остаюсь одна, внук звонит и спрашивает о том, как я, что нужно. Внук всегда говорит, что я расстраиваюсь.
А я всегда помню, сколько неживых и невернувшихся! Как детей на платформу грузили в топку мёртвых, помню. И мне рассказывал другой ребёнок войны, как узнал, что сестра умерла. Когда общаемся с детьми войны — всегда плачу.
Для детей я бы больше всего хотела, чтоб в нашей стране всегда был мир, чтоб они никогда не видели никакой войны. Никакой войны. Вот как сейчас: спокойно учатся, нормальная жизнь. Чтобы мы жили с голубым небом, чтобы мы могли везде побывать. Самое главное, чтоб все любили. И надо любить свою Родину. Тогда выживешь
Зайцева Галина, ребёнок войны
В этот раз на парад не пойду — очень плохо чувствую себя. Уже 80 на носу, так что тяжело. Самое важное, чтоб не было войны. Народ настрадался уже. Народ закалённый. Мы так благодарны, что живы. Как-то ездили в Польшу — точно помню все места и названия. В Германии не была. Почему-то панически боюсь. Вчера поехали узники по концлагерям, меня звали. Но я сказала: «Не-не-не». Даже не хочу на эти бараки глядеть. Помню их даже во сне. Закрываю глаза — и всё помню.
Недетский подвиг юных партизан: реальные истории детей-героев
В годы Великой Отечественной войны борьба за жизнь велась не только на фронте, но и в тылу врага. Участниками антифашистских движений становились обычные граждане, несогласные с гитлеровским режимом. Они объединялись в нерегулярные отряды и мешали фашистам осуществлять свои планы. Благодаря партизанским отрядам многие оккупированные территории были отвоеваны Красной армией. Партизаны добывали сведения о готовящихся операциях, сбивали с толку немецкие отряды.
Главный герой трехсерийного фильма «Обратной дороги нет» майор Топорков сбегает из концлагеря и присоединяется к партизанскому отряду. Он просит командира помочь людям, оставшимся в лагере. И вот партизаны отравляют на помощь соотечественникам два обоза, но только в одном из них находятся настоящие боеприпасы, второй – отвлекающий. За партизанами по пятам следуют немцы, но для них эта миссия важнее собственной жизни.
Смотрите художественный фильм «Обратной дороги нет» в 21:40 в пятницу, 3 июля, на телеканале «МИР».
В годы войны в партизанские отряды вступали не только старики и взрослые, но и дети. О многих из них некому было позаботиться, терять им было нечего. Более того, дети вызвали наименьшее подозрение немцев – враги считали, что дети слабы и не готовы рисковать жизнью ради спасения других, а скорее согласятся на приют и еду. Но они ошибались: среди полутора миллиона человек, которые числились в партизанских отрядах, примерно треть – были дети. Известно, что на территории одной только Беларуси воевали 74 тысячи детей. Истории у всех разные: кто-то прошел войну от начала и до конца, а после ее окончания смог вернуться к обычной жизни, а кто-то был раскрыт фашистами и казнен в самом начале боевых действий. Немцы не щадили детей, многим из них была уготована более страшная судьба, чем для взрослых. О выдающихся детях-партизанах – читайте в материале «МИР 24».
Зина Портнова
Девочка родилась в Ленинграде, война началась, когда Зина только закончила 7-ой класс. Родители отправили ее на лето к бабушке в Беларусь, там она и встретилась впервые с фашистами. Зина не смогла вернуться домой и осталась работать посудомойщицей в столовой оккупированного города. В то же время в соседней деревне сформировалась молодежная организация «Юные мстители», Зина поспешила в него вступить и начать бороться с нацистами.
Леня Голиков
Леня Голиков родился в 1926-ом году, окончил 7 классов и до войны работал на фанерном заводе. Война настигла мальчика, когда тому было всего 15 – немцы захватили его деревню. Леня тут же решил записаться в партизанский отряд, но брать его не хотели – мол, слишком мал еще для такого. Тогда за мальчика поручился его школьный учитель. И вот для Лени открылась новая жизнь: он стал разведчиком 67-го отряда 4-й Ленинградской партизанской бригады, которая действовала на территории Новгородской и Псковской областей.
Леонид подрывал фашистов, добывал ценные сведения, сопровождал обоз с продовольствием в блокадный Ленинград. И вот в августе 1942-го года Леня подорвал гранатой машину с немецким генерал-майором инженерных войск Рихардом фон Виртц. Мальчику удалось забрать портфель с документами. Внутри оказались секретные чертежи и описание новых образцов немецких мин, инспекционные донесения вышестоящему командованию и другие важные бумаги военного характера. За этот подвиг Леня получил звание Героя Советского Союза.
Так получилось, что жизнь Лени и его товарищей оборвалась из-за предателя. В январе 1943-го, еле отбившись и вырвавшись от немцев, партизанский отряд занял несколько изб в деревне Острые Луки. Команда не предусмотрела, что кто-то из местных будет не рад такому соседству и сдаст их фашистам, так что охрану на ночь выставлять не стали. Немцы пришли быстро, окружили отряд и расстреляли всех его участников. Леня пал под вражескими пулями.
Марат Казей
Когда мальчику было 13 лет, его мать умерла, тогда он с сестрой решил вступить в партизанский отряд. Это был 1942-ой год, война была уже в самом разгаре, и дети решили в какой-то степени продолжить дело матери – немцы повесили ее за то, что она скрывала и выхаживала раненых партизан. Однако вскоре мальчик остался и вовсе один – его сестра Ариадна отморозила ноги во время одной из партизанских вылазок, ей пришлось ампутировать конечности и эвакуироваться в Ленинград. Марату предлагали сопровождать сестру и тоже спастись, но он отказался – он мстил уже за двоих. Тогда у мальчика обнаружились выдающиеся навыки разведчика. Он мог раздобыть немецкие документы или незаметно прорваться через окружение.
Вилор Чекмак
Мальчик рос в Севастополе. К началу войны он учился в школе и только успел закончить 8-ой класс. У него были выдающиеся способности к учению, он любил науку и творчество – больше всего мальчик хотел стать художником. В довоенное время Вилору таки удалось пожить обычной детской жизнью, он зачитывался книгой «Три мушкетера», играл в театре и участвовал в творческих конкурсах. Но тяга к искусству во взрослой жизни мальчику не пригодилась. Один из товарищей мальчика, уходя на войну, передал Вилору на воспитание свою овчарку по кличке Ральф. Сам же Вилор вскоре решил отправиться вслед за другом и, несмотря на врожденную болезнь сердца, отправился с собакой на фронт. На службе они были неразлучны: вместе ходили в разведку и выполняли боевые задания.
Лара Михеенко
Летом 1941-го года, перед самым началом войны, девочку Лару отправили на отдых в Печенево к дяде. Как только девочка узнала о наступлении немцев, она сразу же решила примкнуть к сопротивлению, несмотря на юный возраст. Наиболее активную деятельность отряд вел в 1943-ем году, принимал участие в «рельсовой войне». К тому времени Лара уже была опытной разведчицей, поэтому ей доверили добычу сведений об охране мостов и планов по их минированию. Однажды девочка помогла не только вывести из строя мост, по которому будут двигаться немцы, но и уничтожить проходивший вражеский эшелон. Миниатюрная и почти незаметная девочка смогла тихо подобраться к мосту и зажечь под ним огнепроводный шнур прямо перед приближающимся поездом.
Осенью того же года Лариса была в разведке вместе с другими партизанами. Группа остановилась переночевать у надежного человека, Лара оставалась снаружи для наблюдения, а остальные члены отряда помогали хозяйке. Внезапно возле дома появились немцы, Лара успела предупредить друзей, но врагов было слишком много. Товарищей девочки убили, а саму ее хотели взять в плен. Но когда немцы попытались потащить Лару за собой, она вытащила из кармана пальто гранату, но та не взорвалась. Это только раззадорило немцев и когда девочку доставили в пункт допроса, ее стали жестоко пытать в надежде раздобыть сведения. Лара не сдалась и 4 ноября 1943 года ее растеряли. Позже выяснилось, что местоположение партизанского отряда раскрыл кто-то из своих.
Детство, растоптанное войной
Вот имена некоторых из них: Володя Казьмин, Юра Жданко, Леня Голиков, Марат Казей, Лара Михеенко, Валя Котик, Таня Морозова, Витя Коробков, Зина Портнова. Многие из них так воевали, что заслужили боевые ордена и медали, а четверо: Марат Казей, Валя Котик, Зина Портнова, Леня Голиков, стали Героями Советского Союза. С первых дней оккупации мальчишки и девчонки начали действовать на свой страх и риск, который действительно был смертельным.
Ребята собирали оставшиеся от боёв винтовки, патроны, пулемёты, гранаты, а затем передавали всё это партизанам, конечно, они серьёзно рисковали. Многие школьники, опять же на свой страх и риск, вели разведку, были связными в партизанских отрядах. Спасали раненных красноармейцев, помогали устраивать подпольщикам побеги наших военнопленных из немецких концлагерей. Поджигали немецкие склады с продовольствием, техникой, обмундированием, фуражом, взрывали железнодорожные вагоны и паровозы. На «детском фронте» воевали как мальчики, так и девочки. Особенно массовым он был в Белоруссии.
Кроме этого, немцы в тылу совсем не стеснялись, и со всей жестокостью расправлялись с детьми. «. Часто из-за развлечений группа немцев на отдыхе устраивала себе разрядку: бросали кусок хлеба, дети бежали к нему, а вслед им автоматные очереди. Сколько детей погибло из-за таких забав немцев по всей стране! Опухшие от голода дети могли что-то взять, не смысля, съестное у немца, и тут же очередь из автомата. И наелся ребенок навек!» (Солохина Н.Я., Калужская область, г. Людиново, из статьи «Мы родом не из детства», «Мир новостей», №27, 2010, с. 26).
Поэтому, проходящие по этим местам части Красной Армии чутко относились к таким ребятам и часто забирали их с собой. Сыны полков – дети военных лет воевали против немецких оккупантов наравне со взрослыми. Маршал Баграмян вспоминал, что смелость, отвага подростков, их изобретательность в выполнении заданий поражали даже старых и опытных солдат.
«Федя Самодуров. Феде 14 лет, он воспитанник мотострелковой части, которой командует гвардии капитан А. Чернавин. Подобран был Федя на своей родине, в разрушенном селе Воронежской области. Вместе с частью участвовал в боях за Тернополь, с пулемётным расчётом вышибал немцев из города. Когда почти весь расчёт погиб, подросток вместе с уцелевшим бойцом взялся за пулемёт, долго и упорно отстреливаясь, задержал врага. Федя был награждён медалью «За отвагу».
Ваня Козлов. Ване 13 лет, он остался без родных и уже второй год находится в мотострелковой части. На фронте он доставляет пищу, газеты и письма бойцам в самых сложных условиях.
Петя Зуб. Не менее трудную специальность избрал себе Петя Зуб. Он давно решил стать разведчиком. Родители его убиты, и он знает, как можно рассчитаться с проклятым немцем. Вместе с опытными разведчиками добирается до врага, сообщает по радио его местонахождение, и артиллерия по их указке даёт огонь, сокрушая фашистов». («Аргументы и факты», №25, 2010, с. 42).
Воспитанник 63-й гвардейской танковой бригады Анатолий Якушин за спасение жизни командира бригады получил орден Красной Звезды. Примеров героического поведения детей и подростков на фронте существует достаточно много…
Таких ребят во время войны погибло и пропало без вести очень много. В повести Владимира Богомолова «Иван» можно прочитать о судьбе юного разведчика. Родом Ваня был из Гомеля. В войну погибли его отец и сестрёнка. Мальчику пришлось пережить многое: он был и в партизанах, и в Тростянце – в лагере смерти. Массовые расстрелы, жестокое обращение с населением вызывали и у детей огромное желание мстить. Попадая в гестапо, подростки проявляли удивительные мужество и стойкость. Вот как описывает автор гибель героя повести: «. 21 декабря сего года в расположении 23-го армейского корпуса, в запретной зоне близ железной дороги, чином вспомогательной полиции Ефимом Титковым был замечен и после двухчасового наблюдения задержан русский, школьник 10 – 12 лет, лежавший в снегу и наблюдавший за движением эшелонов на участке Калинковичи – Клинск. На допросах держался вызывающе: не скрывал своего враждебного отношения к немецкой армии и Германской империи. В соответствии с директивой Верховного командования вооруженными силами от 11 ноября 1942 года расстрелян 25.12.43 г. в 6.55».
А шестнадцатилетняя школьница Оля Демеш со своей младшей сестрой Лидой на станции Орша в Белоруссии по заданию командира партизанской бригады С. Жулина взрывали с помощью магнитных мин цистерны с горючим. Конечно, девчонки привлекали к себе куда меньше внимания немецкой охраны и полицаев, чем мальчики-подростки или взрослые мужчины. Но ведь девочкам впору в куклы было играть, а они сражались с солдатами вермахта!
Тринадцатилетняя Лида часто брала корзину или сумку и уходила на железнодорожные пути собирать уголь, добывая разведданные о немецких военных эшелонах. Если ее останавливали часовые, она объясняла, что собирает уголь, чтобы отапливать комнату, в которой живут немцы. Маму Оли и младшую сестрёнку Лиду фашисты схватили и расстреляли, а Оля продолжала бесстрашно выполнять задания партизан. За голову юной партизанки Оли Демеш фашисты обещали щедрую награду – землю, корову и 10 тысяч марок. Копии ее фотографии были розданы и разосланы всем патрульным службам, полицаям, старостам и тайным агентам. Захватить и доставить ее живьем – таков был приказ! Но поймать девочку не удалось. Ольга уничтожила 20 немецких солдат и офицеров, пустила под откос 7 вражеских эшелонов, вела разведку, участвовала в «рельсовой войне», в уничтожении немецких карательных подразделений.
С первых дней войны у детей было огромное желание хоть чем-нибудь помочь фронту. В тылу дети изо всех сил помогали взрослым во всех делах: участвовали в противовоздушной обороне – дежурили на крышах домов во время вражеских налетов, строили оборонительные укрепления, собирали черный и цветной металлолом, лекарственные растения, участвовали в сборе вещей для Красной Армии, работали на воскресниках.
Сутками трудились ребята на заводах, фабриках и производствах, встав за станки вместо ушедших на фронт братьев и отцов. Дети трудились и на оборонных предприятиях: делали взрыватели к минам, запалы к ручным гранатам, дымовые шашки, цветные сигнальные ракеты, собирали противогазы. Работали в сельском хозяйстве, выращивали овощи для госпиталей. В школьных пошивочных мастерских пионеры шили для армии белье, гимнастерки. Девочки вязали теплые вещи для фронта: варежки, носки, шарфы, шили кисеты для табака. Ребята помогали раненым в госпиталях, писали под их диктовку письма родным, ставили для раненых спектакли, устраивали концерты, вызывая улыбку у измученных войной взрослых мужчин. Об одном таком концерте есть трогательное стихотворение у Е. Евтушенко:
«В палате выключили радио.
И кто-то гладил мне вихор.
В Зиминским госпитале раненым
Давал концерт наш детский хор. «
А тем временем голод, холод, болезни в два счета расправлялись с хрупкими маленькими жизнями.
Ряд объективных причин: уход учителей в армию, эвакуация населения из западных районов в восточные, включение учащихся в трудовую деятельность в связи с уходом на войну кормильцев семьи, передача многих школ под госпитали и др., помешали развёртыванию в СССР во время войны всеобщего семилетного обязательного обучения, начатого в 30-е годы. В оставшихся учебных заведениях обучение велось в две-три, а иногда и четыре смены. При этом дети вынуждены были сами запасать дрова для котельных. Учебников не было, а из-за нехватки бумаги писали на старых газетах между строчками. Тем не менее, открывались и новые школы, создавались дополнительные классы. Для эвакуированных детей создавались школы-интернаты. Для той молодежи, которая в начале войны оставила школу и была занята в промышленности или в сельском хозяйстве, в 1943 году были организованы школы рабочей и сельской молодежи.
В летописи Великой Отечественной войны до сих пор остаётся ещё много малоизвестных страниц, например, судьба детских садов. «Оказывается, в декабре 1941-го в осажденной Москве в бомбоубежищах работали детские сады. Когда враг был отброшен, они возобновили свою работу быстрее, чем многие вузы. К осени 1942 года в Москве открылись 258 садиков!
Более пятисот воспитателей и нянь осенью 1941-го рыли окопы на подступах к столице. Сотни работали на лесозаготовках. Воспитательницы, еще вчера водившие с детьми хоровод, сражались в московском ополчении. Под Можайском героически погибла воспитательница детскою сада Бауманского района Наташа Яновская. Воспитатели, оставшиеся с детьми, не совершали подвигов. Они просто спасали малышей, у которых отцы воевали, а матери стояли у станков. Большинство детских садов во время войны стали интернатными, дети находились там днем и ночью. И чтобы накормить детей в полуголодное время, охранить их от холода, дать им хоть капельку уюта, занять их с пользой для ума и души – для такой работы необходимы были огромная любовь к детям, глубокая порядочность и безграничное терпение». (Д. Шеваров «Мир новостей», №27, 2010, с. 27).
«Играйте же, дети
Растите на воле!
На то вам и красное
Детство дано», – писал Некрасов Н.А., но война лишила и детсадовцев «красного детства». Рано повзрослели и эти маленькие детишки, быстро разучившись шалить и капризничать. На детские утренники в садики приходили из госпиталей выздоравливающие бойцы. Раненые солдаты долго аплодировали маленьким артистам, улыбаясь сквозь слезы. Тепло детского праздника согревало израненные души фронтовиков, напоминало о доме, помогало вернуться с войны невредимыми. Ребята из детских садов и их воспитательницы тоже писали письма солдатам на фронт, посылали рисунки, подарки.
У детей изменились игры, появилась «…новая игра – в госпиталь. В больницу играли и раньше, но не так. Теперь раненые для них – реальные люди. А вот в войну играют реже, потому что никто не хочет быть фашистом. Эту роль у них выполняют деревья. В них стреляют снежками. Научились оказывать помощь пострадавшим – упавшим, ушибленным». Из письма мальчика фронтовику: «Мы раньше тоже часто играли в войну, а теперь гораздо реже – надоела война, скорее бы она кончилась, чтобы мы опять хорошо жили…» (Там же).
В связи с гибелью родителей в стране появилось много беспризорных детей. Советское государство, несмотря на тяжелое военное время, все же выполняло свои обязательства перед детьми, оставшимися без родителей. Для борьбы с безнадзорностью была организована и открыта сеть детских приемников и детских домов, организовано трудоустройство подростков. Многие семьи советских граждан стали брать к себе на воспитание детей-сирот, где они обрели себе новых родителей. К сожалению, далеко не все воспитатели и руководители детских учреждений отличались честностью и порядочностью. Вот некоторые примеры.
«Осенью 1942 г. в Починковском районе Горьковской области были пойманы одетые в лохмотья дети, воровавшие картофель и зерно с колхозных полей. Выяснилось, что «урожай собирали» воспитанники районного детского дома. И делали они это отнюдь не от хорошей жизни. При проведении дальнейшего расследования местные милиционеры раскрыли преступную группу, а, по сути, банду, состоявшую из сотрудников данного учреждения. Всего по делу были арестованы семь человек, в том числе директор детдома Новосельцев, бухгалтер Сдобнов, кладовщица Мухина и другие лица. При обысках у них были изъяты 14 детских пальто, семь костюмов, 30 метров сукна, 350 метров мануфактуры и другое незаконно присвоенное имущество, с большим трудом выделенное государством в это суровое военное время.
Следствие установило, что путем недодачи полагающейся нормы хлеба и продуктов указанные преступники только в течение 1942 г. расхитили семь тонн хлеба, полтонны мяса, 380 кг сахара, 180 кг печенья, 106 кг рыбы, 121 кг меда и т.д. Все эти дефицитные продукты работники детдома распродавали на рынке либо просто сами проедали. Только один товарищ Новосельцев ежедневно получал на себя и членов своей семьи пятнадцать порций завтраков и обедов. За счет воспитанников неплохо питался и остальной обслуживающий персонал. Детей же кормили «блюдами», приготовленными из гнилья и овощей, ссылаясь при этом на плохое снабжение. За весь 1942 г. им лишь один раз выдали по одной конфетке к 25-й годовщине Октябрьской революции… И что самое удивительное, директор детдома Новосельцев в том же 1942 г. получил от наркомата просвещения почетную грамоту за отличную воспитательную работу. Все эти фашисты заслуженно были приговорены к длительным срокам заключения». (Зефиров М.В., Дектярёв Д.М. «Всё для фронта? Как на самом деле ковалась победа», с. 388-391).
«Аналогичные случаи преступлений и невыполнения педагогическими работниками своих обязанностей выявлялись и в других регионах. Так, в ноябре 1942 г. в Саратовский городской комитет обороны было направлено специальное сообщение о тяжелом материально-бытовом положении воспитанников детских домов… Интернаты отапливаются плохо или вообще находятся без топлива, теплой одеждой и обувью дети не обеспечены, в результате несоблюдения элементарных социально-гигиенических правил наблюдаются инфекционные заболевания. Воспитательная работа запущена… В интернате в селе Нестерове в некоторые дни дети вовсе не получали хлеба, словно проживали не в тыловой Саратовской области, а в блокадном Ленинграде. Учеба из-за отсутствия учителей и нехватки помещений была давно заброшена. В интернатах Ровенского района, в селе Волкове и других, дети также по нескольку дней вообще не получали хлеба». (Там же с. 391-392).
«Ах, война, что ж ты сделала, подлая. » За долгих четыре года, которые продолжалась Великая Отечественная война, дети, от малышей до старших школьников, сполна испытали все её ужасы. Война каждый день, каждую секунду, каждый сон и так на протяжении почти четырёх лет. А ведь война в сотни раз страшнее, если видеть ее детскими глазами… И никакое время не сможет вылечить раны от войны, тем более детские. «Эти годы, что были когда-то, горечь детства забыть не дает…»