что делает судья в совещательной комнате один
Статья 298 УПК РФ. Тайна совещания судей (действующая редакция)
1. Приговор постановляется судом в совещательной комнате. Во время постановления приговора в этой комнате могут находиться лишь судьи, входящие в состав суда по данному уголовному делу.
2. По окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты. Судьи не вправе разглашать суждения, имевшие место при обсуждении и постановлении приговора, или иным способом раскрывать тайну совещания судей.
Комментарий к ст. 298 УПК РФ
1. Нарушение тайны совещания судей при постановлении приговора является безусловным кассационным основанием для отмены приговора (п. 8 ч. 2 ст. 381).
2. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что закон требует нахождения в совещательной комнате всех судей, входящих в состав суда по данному уголовному делу, не только во время совещания, но во все время постановления приговора. Поэтому, несмотря на то что совещание судей завершено, все судьи должны оставаться в совещательной комнате вплоть до написания приговора или объявления перерыва. Однако разрешается прервать совещание для отдыха судей с выходом их из совещательной комнаты, причем не только с наступлением ночного времени, но и по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня.
3. В связи с тем что согласно п. 1 ч. 3 ст. 56 УПК РФ судьи ни при каких условиях не подлежат допросу в качестве свидетелей об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу, позиция того или иного судьи в совещательной комнате не может быть выяснена путем допросов членов состава суда ни при возобновлении производства по вновь открывшимся обстоятельствам в отношении судей, допустивших преступные злоупотребления при постановлении приговора (п. 3 ч. 3 ст. 413), ни при рассмотрении гражданского дела по жалобе на решение квалификационной коллегии судей об отрешении судьи от должности в связи со злоупотреблениями, допущенными судьей при постановлении приговора. Имеется лишь одно исключение из общего правила, когда позиция судьи, высказанная им в совещательной комнате, может стать известна, а именно при наличии письменного особого мнения судьи, приобщенного к приговору (ч. 5 ст. 301).
За семью печатями, или Тайна совещательной комнаты
Экс-председатель ВАС РФ
специально для ГАРАНТ.РУ
Необходимым условием независимого вынесения объективного судебного решения процессуальный закон считает соблюдение судом тайны совещательной комнаты. Предусмотрены довольно строгие требования к режиму этой тайны: нахождение в совещательной комнате только судей, входящих в состав суда по данному делу, запрет на разглашение суждений, имевших место при вынесении решения, на разговоры судей по телефону, а иногда и на выход судьи из совещательной комнаты.
Вместе с тем, современные информационные технологии все больше осложняют проверку соблюдения судом требований закона в этой части. Трудно представить себе совещательную комнату без компьютера, при помощи которого изготавливается судебный акт, и без информационных систем (баз данных нормативных актов), которые, как правило, имеют выход в Интернет.
Так что компьютер в совещательной комнате либо не должен быть подключен к Интернету, либо там вообще не должно быть компьютера. В противном случае проверить соблюдение тайны совещания судей крайне затруднительно. К тому же у каждого судьи имеется мобильный телефон, при помощи которого можно свободно общаться. Разумеется, соблюдение тайны совещания зависит при таких обстоятельствах от самого судьи – он должен предпринимать все меры к ее исполнению.
Вместе с тем, несовершенно и само процессуальное законодательство. Так, УПК РФ предусматривает, что по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты (ч. 2 ст. 298 УПК РФ). ГПК РФ и АПК РФ такой нормы не предусматривают, тогда как некоторые экономические дела по трудоемкости не уступают уголовным. В этой связи я думаю, что указанные различия в положениях УПК РФ, с одной стороны, и ГПК РФ и АПК РФ, с другой стороны, не имеют разумного обоснования. При совершенствовании этих кодексов соответствующие положения должны быть унифицированы.
Что же касается направления такой унификации, то я являюсь сторонником отмены тайны совещания судей. Гораздо важнее добиться того, чтобы на судью не оказывалось постороннего влияния при принятии им судебных актов. Тайна совещания судей этому никак не помогает, но и не мешает. Влияние на судью может оказываться и чаще всего оказывается до начала судебного заседания, а не тогда, когда он находится в совещательной комнате. Так что перерывы в совещании судей могут быть, и не надо устанавливать для них специфических условий. А уж тем более такие перерывы, на мой взгляд, не должны служить основаниями для отмены судебных актов по процессуальным мотивам.
Неразумно реагировать на любые нарушения тайны совещания судей. Одно дело, когда происходит мелкое нарушение тайны – выход из совещательной комнаты, скажем, в туалет или ответ на личный звонок малолетней дочери – оно не ведет к вынесению необъективного решения. Напротив, если судья вышел из совещательной комнаты и отправился в кабинет председателя суда, либо во время совещания ему позвонил прокурор или адвокат стороны, участвующей в деле, то такие нарушения тайны совещания судей уже нельзя считать мелкими.
Полагаю, что следует реагировать лишь на те нарушения тайны совещания, которые повлекли или могли повлечь нарушение процессуальных принципов, прежде всего с точки зрения объективности, независимости и беспристрастности судьи.
Кроме того, я никогда не был сторонником того, чтобы сильно формализовать работу судей при написании судебных актов (когда писать или печатать резолютивную часть, иные части судебного акта, использовать или не использовать формулировки сторон при подготовке такого акта). Полагаю, что какая-то часть текста судебного акта может быть написана судьей и вне совещательной комнаты. Жесткие формальные требования к судебным актам увеличивают количество возможных процессуальных нарушений и облегчают отмену правильного по существу акта из-за таких нарушений. К реальному правосудию такие отмены часто не имеют никакого отношения. Разумеется, есть фундаментальные принципы, которые нарушать нельзя, но за их рамками любые процессуальные нарушения следует оценивать с точки зрения того, как они повлияли на свободное волеизъявление судьи.
Поэтому я бы отказался от тайны совещания судей, заменив ее подробными правилами поведения судьи в случае, если на него в той или иной форме оказывалось давление кем бы то ни было с целью склонить к вынесению решения, которое не соответствует его внутреннему убеждению. Судья о каждом таком факте должен сделать запись в журнале внепроцессуальных обращений, он вправе заявить по этим мотивам самоотвод или поставить в самом начале судебного заседания перед сторонами вопрос о том, доверяют ли они ему слушать их дело. Другой вопрос, будет или не будет судья так себя вести…
Однако если будет установлено, что он должен был это сделать и не сделал, то налицо процессуальное нарушение, которое служит основанием для отмены судебного акта. Аналогичным я бы видел поведение судьи и при наличии у него конфликта интересов в связи с принятым к производству делом.
Поскольку я являюсь сторонником отмены тайны совещания судей, то даже если эта тайна сохранится, нужно смягчить предъявляемые к ней требования. Повторюсь, нарушение тайны совещания судей должно влечь отмену судебного акта лишь тогда, когда такое нарушение было существенным, то есть повлияло или могло повлиять на внутреннее убеждение судьи при принятии такого судебного акта.
Судья также должен иметь право разгласить тайну совещания, если один из судей, участвовавших в этом совещании, пытался повлиять на остальных, ссылаясь не на правовые основания, а на то, что на него самого оказывали влияние, скажем, государственные органы, судьи, стороны процесса или иные лица.
И никакой тайны совещания не может быть, если судья рассматривает дело единолично.
Все решено: что делают судьи в совещательной комнате?
Как правозащитник, за последние 20 лет я успел почти привыкнуть к тому, что в нашей стране очень часто все решено заранее, и, приходя в суд, иллюзий не питаю. Когда 5 декабря 2018 года меня арестовывали на 25 суток, судья еще не успел уйти в совещательную комнату, а арестный конвой уже прибыл и ждал в коридоре, неохотно поясняя интересующимся, что приехали, мол, за Пономаревым*.
Но это касается не только тех дел, где замешана политика. Люди, преследуемые от имени Государства, или требующие от Государства ответа, каждую минуту вступают в состязание, исход которого предрешен в самом прямом смысле этого слова. Предрешен даже тогда, когда гражданин судится с кем-то, кто банально богаче и влиятельнее, чем он.
Но вы докажите! Доказать почти невозможно… и все же, однажды это получилось.
3 декабря 2018 года, судья Дорогомиловского районного суда города Москвы Морозова Н.В., которой было поручено рассмотрение гражданского дела №2-1686/18, назначила очередное заседание на 5 декабря, и передала материалы дела секретарю, а вместе с ними листок бумаги:
«Первоначальные исковые требования удовлетворить. Взыскать с Беляковой-Губа Оксаны Николаевны в пользу ООО «ГАРМЕТ-Э» задолженность за эксплуатацию здания за период с 01.09.16 по 31.08.18 в размере … р., пени в размере … р., гос. пошлину в размере … р.
Встречные исковые требования Беляковой-Губа Оксаны Николаевны оставить без удовлетворения.
Решение может быть обжаловано в МГС в течение одного месяца со дня принятия в мотивированной форме».
Судья, подпись судьи Морозовой Н.В.
Этот листок был сдан обнаружившим его представителем ответчика в экспедицию суда, отметка о приеме 4 декабря стоит – не отмахнешься. А на 5 декабря назначено очередное судебное заседание для рассмотрения дела по существу, а именно, исследования доказательств и судебные прения. Именно на этой стадии судья и должен формировать свои выводы о разрешении всего спора по существу. Нужно ли добавлять, что резолютивная часть итогового решения по делу, оглашенная 5 декабря, слово в слово совпала с текстом из этого листка?
Вся эта история дошла до Председателя Верховного Суда Российской Федерации Лебедева В.М., Председателя Московского городского суда Егоровой О.А., Квалификационных коллегий судей города Москвы и РФ. И 4 марта суд апелляционной инстанции снял дело с рассмотрения, направив его обратно в Дорогомиловский суд с требованием проведения служебной проверки.
Ее проведение было поручено исполняющей обязанности председателя Дорогомиловского же районного суда судье Быковской О.Н. – одной из тех судей, которые продлевали меру пресечения фигурантам резонансного дела «Нового Величия».
Но судья Быковская в «Заключении служебной проверки» просто пересказала эти объяснения. В самом деле, судья Морозова же все объяснила, какие еще вопросы?!
Судья Быковская О.Н. не могла не понимать, что на этом листке стоит подпись судьи, а текст на нем слово в слово совпал с резолютивной частью итогового решения по делу. Это означает, что у судей Дорогомиловского районного суда города Москвы такая практика считается нормой, и нужно проводить новую служебную проверку, но уже не только в отношении судьи Морозовой.
Важно понимать, что такие «предрешенные решения» – не просто нарушение Кодекса судейской этики, это и есть коррупция. Некое ООО «ГАРМЕТ-Э» выиграло дело о взыскании денег с гражданина еще до того, как были оглашены все материалы дела и исследованы все доказательства.
Мы не утверждаем, что Морозова Н.В. получила деньги за свое решение. Но в соответствии с Федеральным законом «О противодействии коррупции» №273-ФЗ коррупцией является злоупотребление служебным положением, злоупотребление полномочиями, незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды либо незаконное предоставление такой выгоды иным лицам.
Сколько еще всяческих ООО «Рога и Копыта» выигрывают суды у граждан по всей стране, получая неправомерное преимущество в виде заранее изготовленных решений, не говоря уже про прокуроров и следователей, отправляющих людей за решетку? Сколько раз, приходя в суд, мы уже приходим туда проигравшими? Сколько дел в ЕСПЧ нужно выиграть, чтобы что-нибудь изменилось здесь, в России?
«В России нет суда», «в России не работает правоохранительная система» — это для нас, граждан России, звучит привычно, но насколько это унизительно! Это разговор о крахе государственности, основой которой и является работающая судебная система. Истинный смысл этих фраз ужасен, и они должны не примирять нас с действительностью, а заставлять бороться.
8 июля состоится рассмотрение апелляционной жалобы на то самое «предрешенное» решение судьи Морозовой Н.В. Заседание назначено на 11 часов утра, в зале 350 Апелляционного корпуса Московского городского суда. Я публикую короткое обращение гражданина Михаила Белякова-Губа, выступившего против предрешенных судов, к согражданам и представителям СМИ:
«Мы приглашаем всех, кто считает право на правосудие основополагающим конституционным правом гражданина РФ, посетить это судебное заседание. Будет ли названное право обеспечено, или же пойманную за руку судью будут спасать, оставляя нас в заложниках таких же «предрешенных решений» по нашим искам, жалобам, и делам против нас?
Именно мы, как граждане, показываем судьям, следователям и чиновникам, что является нормой, а что недопустимо. Отсутствие нашей общей реакции лишает нас правосудия, что в свою очередь порождает безнаказанность преступлений, всеохватывающую коррупцию и отчуждение у нас самых базовых прав и свобод»
Предлагаю прийти и посмотреть, чем закончится эта история.
2 мин. 15 сек.: «В удовлетворении иска отказать!»
Одним прекрасным летним утром в будний, естественно, день замечательная судья Чурсина С.С. из Черемушкинского районного суда г. Москвы по результатам 30-минутного слушания дела принимает решение об отказе в удовлетворении иска.
Долго мы с доверителем пытались понять, что же можно совершить за 2 минуты 15 секунд человеку, вошедшему в помещение из соседней комнаты? Ведь речь идет не только о банальном посещении туалета в перерыве, а о более принципиальной и насущной, общественно значимой вещи – решении суда по гражданскому делу.
На семинарах по гражданскому процессу нам, студентам юридических вузов и факультетов, уважаемые преподаватели доносят: «поскольку целью любого разрешения судебного спора является установление истины, то время, затрачиваемое на принятие решения по спору, а также внимание и силы не должны иметь никаких ограничений, ибо разумность срока рассмотрения дела недаром провозглашена». А тут вдруг такое! У меня, как участника процесса, возникла простая на первый взгляд дилемма: либо судья Чурсина С.С. – пока еще малоизвестный стахановец судебной системы России, либо … Хм… Нет, пусть она пока останется все-таки «стахановцем».
Но любопытство и человеческое, и профессиональное не позволит просто так, приняв на веру, присвоить обожаемой судье черемушкинской общественности столь серьезный титул – нужно проверять, реально ли она «стахановка», способная за 2 минуты 15 секунд обоснованно и грандиозно постановить акт высокого правосудия.
Заслушав прения сторон по результатам судебного разбирательства дела и удалившись из зала судебного заседания, судья Чурсина С.С. возвратилась на оглашение резолютивной части решения по делу спустя 2 минуты 15 секунд после удаления в совещательную комнату, иными словами, между моментом удаления судьи Чурсиной С.С. из зала судебного заседания и моментом её возвращения из совещательной комнаты прошло 2 минуты 15 секунд, как фиксирует аудиозапись заседания, произведенная истцом.
Указанный промежуток времени представляется столь незначительным, что по очевидным основаниям можно утверждать об изготовлении текста резолютивной части решения по делу до момента удаления судьи в совещательную комнату, т.е. о заведомой предрешенности спора.
По общепринятым стандартным предположениям постановление решения по делу в совещательной комнате за 2 минуты 15 секунд фактически невозможно: судье потребуется
— закрыть входную дверь совещательной комнаты,
— подойти к своему рабочему столу, занять место за ним,
— включить компьютер либо разблокировать его, если он оказался невыключенным,
— ввести с помощью клавиатуры машинописный текст резолютивной части решения суда в программе Microsoft Word,
— вывести текст на бумагу при помощи принтера,
— подписать распечатанный текст,
— выйти из-за рабочего стола, пройти от рабочего стола к двери совещательной комнаты, ведущей в зал судебного заседания,
— выйти из совещательной комнаты.
Выполнение приведенных действий за 2 минуты 15 секунд полностью исключено даже с учетом скоростных особенностей передвижения судьи и её навыков машинописной работы.
Вывод один: «Ме-те-ооооор…» И только так.
А теперь попробуем опустить всю реальность отправления российского правосудия и «придраться» к этому событию с точки зрения закона.
Положение ст.192 ГПК РФ провозглашает, что после судебных прений суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения, о чем председательствующий объявляет присутствующим в зале судебного заседания.
В силу ч. 2 ст. 194 ГПК РФ решение суда принимается в совещательной комнате, где могут находиться только судья, рассматривающий дело, или судьи, входящие в состав суда по делу.
Часть 1 ст. 193 ГПК РФ устанавливает, что после принятия и подписания решения суд возвращается в зал заседания, где председательствующий или один из судей объявляет решение суда.
В соответствии с ч. 1 ст. 195 ГПК РФ решение суда должно быть законным и обоснованным. Решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права (ч. 1 ст. 1, ч. 3 ст. 11 ГПК РФ, п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении»).
Иными словами, ст. 192 ГПК РФ во взаимосвязи с нормами ст.ст. 193-195 ГПК РФ прямо говорит о том, что принятие судьей решения производится не в зале судебного заседания, а после удаления из него по окончании прений сторон, т.е. только в совещательной комнате.
При этом ст. 196 ГПК РФ определяет, что при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.
Получается, что все эти действия судья обязательно должен совершить в совещательной комнате, только там и нигде больше.
Трудно себе представить, что весь этот алгоритм взрывающих человеческий мозг деталей работы можно выполнить за 2 минуты 15 секунд, и это еще без учета того, о чем мы уже сказали: без закрытия входной двери совещательной комнаты, без времени пути от двери к рабочему столу, без времени занятия места за рабочим столом, без времени включения или разблокировки компьютера, без времени ввода текста резолютивной части решения суда с помощью клавиатуры в программе Microsoft Word, без времени выведения напечатанного текста на бумагу при помощи принтера, без времени подписания распечатанного текста судьей, без времени выхода из-за рабочего стола, без времени пути от рабочего стола к двери совещательной комнаты, ведущей в зал судебного заседания, и без времени выхода из совещательной комнаты.
Остается только снова сказать: «Ну, метеоооооор…»
Толковую позицию по правовой оценке времени нахождения судьи в совещательной комнате при принятии решения российские суды еще не выработали. Неясно в практике и другое – как быть, если подобное произошло, к чему все это привязывать, к нарушению тайны совещания? Попробуем обговорить и это.
«Нарушением принципа тайны совещания судей будет наличие доступа в помещение, в котором суд проводит совещание и принимает судебный акт, других лиц и общение других лиц с лицами, входящими в состав суда, в момент совещания и принятия судебного решения»: так в своем время оговорился АС Уральского округа в постановлении от 05.09.2012 г. № Ф09-10495/10. Но АС Уральского округа сказал лишь насчет принятия решения в совещательной комнате, и скорее о доступе в нее, а не принятии решения до удаления из зала. Но в судебной практике есть и иные взгляды.
«Нарушение данного принципа можно установить на основе анализа содержания протокола судебного заседания, а в арбитражном процессе — аудиозаписи, если из них следует, что судья для вынесения решения не удалялся в совещательную комнату и вынес решение прямо на месте, даже не удалив стороны из зала судебного заседания» (постановление Суда по интеллектуальным правам от 06.02.2014 г. по делу № А14-10532/2013, постановление АС Северо-Западного округа от 10.09.2015 г. по делу № А56-71283/2014).
Опять 25: здесь речь идет только о том, когда судья вообще не удалялся в совещательную комнату из зала заседания и принял решение прямо на месте, не вставая из-за стола.
Приведенный довод поддержал Кировский областной суд: «нарушением тайны совещания судей будет ситуация, когда суд не удаляется в совещательную комнату, резолютивную часть решения выносит и оглашает без удаления в совещательную комнату» (Обзор кассационной практики за 2009 год по гражданским делам, подготовленный Кировским областным судом).
Выходит, что в сухом остатке по поводу так называемого «двухминутного принятия решения» ничего нет – практика еще не детализировала эту проблему, ей более масштабных проблем, казалось бы, хватает. Ну да, с другой стороны, пока она эти масштабные проблемы будет «решать», процесс скукожится донельзя, а общественность вовсе потеряет веру в правосудие как институт некой справедливости, ведь обычный гражданин «любит глазами»: он обращает внимание на течение процесса, порядок в заседании, внешний вид судьи, его одухотворенность, как этот судья играет свою роль «носителя судебной власти»…Обертка пострадает! Хотя это тот самый случай, когда порча обертки поворачивается превращением содержимого в негодность.
Интерпретируя процитированные правовые позиции судов по универсальному для всех видов производств вопросу постановления решения и тайны совещания судей применительно к настоящему случаю с судьей Чурсиной С.С., следует говорить о том, что абсолютно формальное удаление судьи Чурсиной С.С. из зала судебного заседания в совещательную комнату на 2 минуты 15 секунд по своему существу удалением судьи в совещательную комнату для постановления решения не явилось, т.к. судья Чурсина С.С. за период своего пребывания в совещательной комнате, равный 2 минутам 15 секундам, физически не смогла бы совершить все действия, которые требует от нее ГПК РФ при принятии решения по делу, помимо того, Чурсина С.С. физически не смогла бы даже изготовить текст резолютивной части решения суда по делу за указанное время, поскольку его необходимо было бы набирать на клавиатуре более продолжительное время.
Да, чуть не забыл: есть в общеюрисдикционной практике позиция по поводу времени пребывания судьи в совещательной комнате – «незначительный период времени, в течение которого суд находился в совещательной комнате при вынесении решения, не свидетельствует о нарушении тайны совещания судей». Так, апелляционным определением Ростовского областного суда от 09.06.2016 г. по делу № 33-9597/2016 оставлено без изменения решение Азовского городского суда Ростовской области от 21.03.2016 г. В апелляционной жалобе сторона спора обращала внимание на то, что, удалившись в совещательную комнату, судья не пробыл там и 5 минут, что свидетельствует о том, что решение судьей было принято заранее и тем самым нарушены права ответчика, принцип равноправия сторон. Однако суд апелляционной инстанции указал, что количество времени, которое суд должен находиться в совещательной комнате при постановке решения, законодателем не определено. Таким образом, само по себе данное обстоятельство не может расцениваться как процессуальное нарушение (Воронцова И.В., Сушкова Г.А. К вопросу о принципе тайны совещания судей. Марийский юридический вестник. 2017. № 1). Но ведь это взгляд одного лишь областного суда, и то, весьма критический – при его прочтении создается впечатление, что апелляция отклоняла доводы апеллянта «почем зря», сохраняя законность верного в целом решения.
Эта история с одной из судей Черемушкинского суда Москвы не только иллюстрирует практику постановления решений в районных судах, она говорит о большем – об отношении самих судей к процессуальному закону, причем не только общем отношении к закону как регулятору и смыслу их работы, но и как к бессмысленному правилу, которое «кто-то непонятно зачем придумал».
В своей статье я не открываю Америку по части практики принятия решений по гражданским делам в отечественных судах первой инстанции, зачем лукавить – практически все судебные представители знают, что редкий судья пишет машинописный текст резолютивной части решения суда в совещательной комнате после удаления из зала заседания; знают и ровно то, что многие судьи предпочитают написать свой «окончательный вывод» об удовлетворении иска или отказе в удовлетворении иска прямо в судебном заседании, пока заслушивают прения сторон с их эмоциями, визгами и дрызгами… Вы спросите, а как потом он все это произносит, вернувшись из совещательной комнаты, там ведь немалый текст со вводной в т.ч. частью, по памяти? Нет, у судьи просто есть на этот случай форма (образец), в которую он просто вставляет имена (наименования) спорящих сторон и предмет спора.
Но даже на эти все детали 2 минут 15 секунд не хватит…