что делает музыку чайковского узнаваемой
«Чайковский открыл глаза русским на то, что они русские»
Чайковский — самый исполняемый композитор в мире, перед финалом его Шестой симфонии всегда гремят аплодисменты, а популярности нашей классики в Японии мы обязаны Мравинскому и Светланову. Об этом «Известиям» рассказал худрук и главный дирижер Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан Александр Сладковский. К 180-летию со дня рождения Петра Ильича Чайковского народный артист выпустил запись всех симфоний и концертов композитора.
— Изменилось ли восприятие музыки Чайковского за последние несколько десятилетий?
— По сути, не изменилось. Это музыка, написанная на века. Каждое сочинение — абсолютный шедевр. И это понимали всегда. Другое дело, что меняемся мы сами. И, кстати, исполнители — тоже. Оркестр должен дорасти до такого репертуара, а уж сыграть все симфонии подряд — невероятная возможность объять необъятное и почувствовать эти произведения как единый цикл. Последний раз цикл, по-моему, записал Михаил Плетнев, а до него — Евгений Светланов в 1970-е годы.
— По вашему ощущению, Чайковский — трагический композитор? Чего в его музыке больше — светлых чувств, красоты, любви или же душевной боли, страдания?
— Чайковский — гений гармонии. Трагизма в его музыке столько же, сколько и света. Это сложно передать словами. Для меня его произведения вмещают полный спектр человеческих чувств и ощущений. Но даже трагизм у него особый, я бы сказал, жизнеутверждающий. А главное, что есть у Чайковского, — любовь. Одним этим словом можно описать всё его творчество.
— Любовь — какая? Несчастная или счастливая?
— Вселенская. Такая, что предполагает и трагизм, и радость жизни, и открытость, и, напротив, глубокую затаенность чувств. Возможно, поэтому он один из самых исполняемых композиторов: каждому человеку свойственно любить.
Русский композитор П.И. Чайковский
— Петр Ильич написал подробную программу Четвертой симфонии и о финале выразился так: «Смотри на других людей. Веселись чужим весельем. Жить (а радоваться ли?!) всё-таки можно!» Насколько вы это ощущали при работе над записью?
— Если я из чего-то исхожу, то только из содержания музыки, у меня нет других ориентиров. Считаю, что все партитуры Чайковского абсолютно совершенны и самодостаточны. Там не надо придумывать, всё написано в нотах.
Конечно, Чайковскому виднее, каково содержание финала. Но я там слышу буйство красок, совершенную радость, а не горечь. И это абсолютно в традиции европейского симфонизма. Если вспомнить финалы бетховенских симфоний — они все жизнеутверждающие и зачастую отражают народное гулянье. Так и у Чайковского. Недаром он использовал тему песни «Во поле березка стояла». А самый конец этой части — кода — просто вызывает восторг, и хочется жить, радоваться, несмотря на звучащую в начале тему рока.
— То есть для вас этот финал однозначно оптимистичный?
— Конечно. Я скажу, может, парадоксальную вещь: для меня и финал Шестой симфонии тоже жизнеутверждающий, я не слышу там никаких жалобных интонаций. Да, там есть трагизм, звучат последние удары сердца, и всё же эта музыка дает надежду, силы, уверенность в том, что всё будет хорошо.
Наверное, символично, что наше издание выходит в это жуткое время. Как говорится, такое нарочно не придумаешь. Хочу, чтобы люди, слушая эту музыку, верили в то, что не так всё плохо!
— Какая симфония для вас стала главным открытием?
— Третья. Да, я ее знал, много раз дирижировал, но не в Казани — с другими оркестрами. Петр Ильич в этом произведении радикально меняет курс, музыка невероятной красоты, но «собрать» ее было, наверное, труднее всего. Мы очень долго прорабатывали партитуру с оркестром, но и сама запись заняла много времени.
Дирижер Александр Сладковский во время репетиции симфонического оркестра
— Можно сказать, что это самая сложная симфония Чайковского с точки зрения исполнения?
— Думаю, да. Третья и «Манфред». Их редко играют только по этой причине. Надо точно знать, как из этих дебрей выбираться. «Манфред» — ужасно тяжелая симфония по форме, Третья — огромная, пятичастная, разнохарактерная, и она практически вся строится на солистах оркестра. У всех — от флейт до контрабасов — там огромное количество работы.
К счастью, наш оркестр справился. Большая ответственность была у звукорежиссера Павла Лаврененкова — 50% работы происходит уже после записи, на этапе монтажа, сведения. Здесь сложности кажутся иногда непреодолимыми (кстати, не только в Третьей). Я говорю: «Пашечка, тут нотки не хватает, там ляп какой-то». Он из всех самых трудных ситуаций всегда терпеливо выходил.
— Известно, что любимым композитором Чайковского был Моцарт. Он много раз об этом писал. И когда мы причисляем Чайковского к романтикам, то помним, что, помимо романтической эмоциональности, у него есть классическая стройность и ясность.
— Да, вы абсолютно правы — эта музыка очень ясная, ее удобно играть. В ней нет ничего надуманного, всё энциклопедически точно и в хорошем смысле академично. Но я бы Чайковского сравнил скорее не с Моцартом, а с Бетховеном, который поднял европейский симфонизм на недосягаемую высоту. Так и Чайковский — развил русский симфонизм, как никто другой.
Признаюсь вам, я не понимаю, как он это всё сделал. И с точки зрения техники, и в плане эмоционального насыщения это абсолютное совершенство. Гений! Наверное, в этом и заключается секрет его невероятного успеха в течение полутора веков.
— Кстати, об успехе. Это правда, что за рубежом Чайковский — самый любимый русский композитор?
— После концерта в берлинском Концертхаусе прочел у одного критика очень емкую фразу: «Чайковский — это магнит, который притягивает любую публику в любое время». Лучше не скажешь, он на все времена, привлекает к себе какой-то невероятной силой. Да, и в этом плане сравнение с Моцартом верно.
— Какое произведение Чайковского вызывает наибольший энтузиазм публики?
— Когда заканчиваешь III часть (Скерцо) Шестой симфонии, зрители всегда хлопают — в любом зале, везде. Даже у самых дисциплинированных немцев срывает башню, это невозможно спокойно пережить. Если просишь перед исполнением: «Не аплодируйте!» — всё равно будут овации. Проверено.
— Говорят, что Чайковского особенно любят в Азии.
— Почему? Как вы это объясняете?
— Японцы склонны к просвещению, и у них хороший вкус. Второе обстоятельство, кстати, связано с тем, что Светланов и Мравинский со своими оркестрами там наследили будь здоров. И исполняли они в первую очередь Чайковского. Беспроигрышный вариант, любой зал продается с легкостью, если есть его произведения в программе.
Сейчас в Китае тоже наблюдается нечто подобное. Это динамично развивающаяся огромная страна, но такой культуры, как в Японии, там нет и в ближайшие 50 лет, наверное, не будет. Хотя они на правильном пути.
— Может быть, такая популярность Чайковского за рубежом связана с тем, что из русских композиторов он был, фактически, первым настоящим европейцем?
— Абсолютно согласен. Он для меня европеец на 100%. Но европеец, который привнес в русскую культуру, наверное, больше, чем кто бы то ни было. Это западный академизм, классическое видение музыкального развития. Чайковский открыл глаза русским на то, что они русские, раздвинул грани нашего восприятия себя самих.
Александр Сладковский окончил Московскую и Санкт-Петербургскую консерватории. Лауреат III Международного конкурса им. С.С. Прокофьева. Работал главным дирижером театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории, Капеллы Санкт-Петербурга. С 2006 года — дирижер симфонического оркестра «Новая Россия» под управлением Юрия Башмета. С 2010-го — худрук и главный дирижер Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан. Народный артист России.
Музыка Чайковского
Современный мир требует от искусства новых и новых свершений. Но вот парадокс – после очередного веяния душой человек устремляется к старой доброй классике как к спасительному участку суши в бурном океане повседневной жизни. Музыка Чайковского – один из плотов, который доставляет напрямую к этому острову, её удивительная красота и гармония стала неотъемлемой частью нашего существования.
«Музыкального таланта нет»
Пётр Ильич Чайковский появился на свет в 1840 году в семье горного инженера. Его родители не были чужды прекрасному и трепетно любили музыку. Почётное место в доме отводилось оркестрине – механическому органу. Исполненный на этом инструменте отрывок из оперы «Дон Жуан» Моцарта, который будущий композитор услышал в раннем детстве, произвёл на мальчика огромное впечатление и поразил своей красотой до глубины души. Семья уделяла большое внимание эстетическому развитию ребёнка, знакомя его с оперой, театром и балетом. Было решено отдать Петра в закрытое правоведческое училище — то самое, на Фонтанке, со студентами которого связывают рождение знаменитой песенки о чижике-пыжике. Параллельно юноша брал уроки музыки и сносно импровизировал на фортепиано. Отец узнавал у педагога, есть ли у его сына музыкальный талант, и получил безапелляционный ответ: «Музыкального таланта нет, для музыкальной карьеры он не годится, да и поздно начинать – ему скоро двадцать один год». Преподаватель даже не предполагал, кем в итоге станет заурядный правовед.
Пётр Ильич, которому было «поздно начинать», бросил службу и поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию по классу композиции. Тамошние педагоги также не видели в Чайковском ничего выдающегося, посчитав его дипломную работу откровенно слабой. Сложное материальное положение вынудило юного композитора оставить Петербург и уехать в Москву. Там он активно печатался как музыкальный критик и познакомился с членами знаменитой «Могучей кучки». Именно по совету её главы Милия Балакирева Чайковский написал увертюру «Ромео и Джульетта» по трагедии Шекспира. Это был своего рода прорыв: доселе скрытый талант композитора проступил во всей красе. Найденная материальная поддержка позволила Петру Ильичу вдохновиться «заграницей» и уделить время творческим исканиям. Интерес к прошлому России нашёл выражение в операх «Опричник» и «Кузнец Вакула», музыке к драме Островского «Снегурочка» и знаменитому балету «Лебединое озеро».
«Минута абсолютного счастья»
Заядлый театрал с детства, Пётр Ильич прекрасно разбирался в специфике балета, что позволило ему стать реформатором в этом жанре. Если до него музыка была своего рода маловыразительным фоном для танца, то в «Лебедином озере» её образы развивались отдельно, гармонично дополняя общую картину. Премьера балета не оставила публику равнодушной. Не промолчали и критики: одни считали, что музыка слишком монотонна, иные меломаны уверяли, что она, напротив, слишком хороша для балета. Однако успех постановки был несомненный: спектакль стоял в репертуаре Большого театра несколько лет. После оглушительной премьеры в Праге Чайковский запишет в своём дневнике: «Минута абсолютного счастья».
На вершинах творчества
На Чайковского, ставшего первым профессором по классу композиции в Московской консерватории, лавиной обрушилась мировая слава. Его выдающиеся сочинения, оперы, фортепианные концерты получали высочайшие оценки. «Щелкунчик», «Евгений Онегин», Четвёртая и Шестая симфонии – музыка Чайковского рассказывала о драме человеческой души, философски обобщала образы любви и жизни. Его творчество охватило едва ли не все музыкальные жанры, находило и будет всегда находить страстный отклик у любого слушателя.
«Я желал бы всеми силами моей души, чтобы музыка моя распространялась, чтобы увеличивалось число людей, любящих её, находящих в ней утешение и подпору» – Пётр Ильич Чайковский справедливо считал, что ценность любого искусства возрастает по мере его доступности и понятности всем народам. И мечта сбылась – музыка Чайковского известна людям во всём мире. Яркое свидетельство тому – международный музыкальный конкурс имени Чайковского, куда ежегодно стремятся попасть композиторы из разных стран.
Выставка «Великие учителя человечества» в ЭТНОМИРе
Калужская область, Боровский район, деревня Петрово
Экcпозиция «Великие учителя человечества» расположена на втором и третьем этажах Культурного центра Индии. Она включает в себя свыше 100 экспонатов, это величайшее собрание бюстов мудрецов всех времён и народов, которые оставили миру самое ценное наследие – знания, указали и на собственном примере продемонстрировали пути духовного развития. Изучая труды, научные открытия, философские трактаты этих учителей, мы приходим к пониманию, что в основе базовой системы ценностей лежит единый фундамент: единство религий, единство народов и единство человека и природы. Около каждого бюста на выставке расположена информационная табличка с коротким рассказом об основных заслугах Учителя перед человечеством, с указанием знаковых дат и перечнем его трудов. Экспозиция всегда открыта для самостоятельного изучения.
Что делает музыку чайковского узнаваемой
Детство и отрочество. Годы учения.
Петр Ильич Чайковский родился 25 апреля 1840 года в небольшом заводском поселке Воткинске, где его отец, горный инженер, был директором Камско-Воткинского завода. В большой и дружной семье Чайковских царила атмосфера всеобщей любви и доброты, нежной заботы и сердечности. Среди братьев и сестер маленький Петр выделялся своей одаренностью и чуткой эмоциональностью, застенчивостью и душевной отзывчивостью. Его любимая гувернантка, француженка Фанни Дюрбах, вспоминала:
«В классе нельзя было быть старательнее и понятливее; во время рекреаций же никто не выдумывал более веселых забав; во время общих чтений для развлечения никто не слушал внимательнее, а в сумерках под праздник, когда я собирала своих птенцов вокруг себя и по очереди заставляла рассказывать что-нибудь, никто не фантазировал прелестнее. Его любили все, потому что чувствовали, как он любил всех. Впечатлительности его не было пределов, поэтому обходиться с ним надо было очень осторожно. Обидеть, задеть его мог каждый пустяк. Это был стеклянный ребенок».
Первые музыкальные впечатления маленького Пети были связаны с домашним музицированием матери, которая играла на фортепиано и пела любимые романсы, в числе которых был и «Соловей» Алябьева. Мальчик обожал оркестрину (Окрестрина — самоиграющий механический музыкальный инструмент, воспроизводивший звучание оркестра), игравшую музыку итальянских, немецких и австрийских композиторов, в том числе Беллини, Россини, Доницетти и Моцарта, ставшего на всю жизнь его кумиром. В живописных окрестностях Воткинска мальчик часто слышал народные песни: «. Я вырос в глуши, с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки. » — писал впоследствии композитор.
Игре на рояле Чайковского, как и других детей в семье, стали учить в раннем детстве: «Получив от матери элементарные понятия о музыке, он, уже пяти лет, совершенно верно подбирал на фортепиано то, с чем его познакомила оркестрина, и обнаруживал такую любовь к игре, что, когда ему запрещали быть у инструмента, продолжал на чем попало перебирать пальцами. Однажды, увлекшись этим немым бренчанием на стекле оконной рамы, он так разошелся, что разбил его и очень сильно ранил себе руку», — вспоминал младший брат композитора и его первый биограф Модест Ильич.
Детство закончилось, когда десятилетнего мальчика отдали учиться в высшее юридическое учебное заведение Петербурга — Училище правоведения. В годы учения он продолжал брать уроки фортепианной игры и пения, участвовал в хоре училища под управлением Г. Ломакина, музицировал с товарищами, часто посещал симфонические концерты и оперу. Именно тогда незабываемое впечатление на него произвели «Иван Сусанин» Глинки и «Дон-Жуан» Моцарта:
«. Музыка „Дон-Жуана» была первой музыкой, произведшей на меня потрясающее впечатление. Она возбудила во мне святой восторг, принесший впоследствии плоды. Через нее я проник в тот мир художественной красоты, где витают только величайшие гении. До тех пор я знал только итальянскую оперу. Тем, что я посвятил свою жизнь музыке, я обязан Моцарту. Он дал первый толчок моим музыкальным силам, он заставил меня полюбить музыку больше всего на свете», — писал позднее композитор.
В 1859 году, по окончании училища, Чайковский в чине титулярного советника поступил на государственную службу в департамент Министерства юстиции. Служба сразу же стала тяготить его. Постепенно он начинает ощущать свое истинное призвание и поступает сначала в Музыкальные классы РМО, а затем, в 1862 году, в Петербургскую консерваторию.
В консерватории Чайковский занимается под руководством Н. И. Зарембы (гармония, контрапункт) и А. Г. Рубинштейна (композиция и инструментовка); также он учится играть на флейте и органе, участвует в консерваторском оркестре. Вскоре, несмотря на сложное материальное положение (Отец Чайковского, Илья Петрович, жил с младшими сыновьями на небольшую пенсию; мать композитора Александра Андреевна скончалась в 1854 году), он оставляет службу, чтобы полностью посвятить себя музыкальному образованию, и зарабатывает на жизнь частными уроками, используя любую возможность для приработка.
За годы учения в консерватории Чайковский сочинил несколько камерных и симфонических произведений, в том числе увертюру «Гроза», струнный квартет, сонату для фортепиано, «Характерные танцы» для симфонического оркестра и другие произведения.
В 1865 году Чайковский окончил консерваторию. За экзаменационное сочинение — кантату «К радости» на текст оды Шиллера — ему была присуждена серебряная медаль. В январе 1866 года он переехал в Москву, приняв приглашение Н. Г. Рубинштейна преподавать в Московской консерватории.
Московский период жизни и творчества.
Поселившегося в Москве молодого профессора сразу окружила радушная творческая атмосфера гостеприимного города. Настоящая дружба связала Чайковского с Николаем Григорьевичем Рубинштейном, который много лет был первым исполнителем многих сочинений композитора. Рубинштейн ввел Чайковского в Артистический кружок, бывший художественным центром Москвы. Петр Ильич познакомился с драматургом А. Н. Островским, музыкальным писателем В. Ф. Одоевским, поэтом А. Н. Плещеевым, артистами Малого театра, критиком Н. Д. Кашкиным, музыкальным издателем П. И. Юргенсоном, университетскими преподавателями. Большое впечатление на композитора произвели встречи с Л. Н. Толстым, знакомство с которым произошло в 1876 году. Истинную радость ему доставил переезд в Москву его петербургского друга, музыкального критика Г. А. Лароша.
В эти годы происходит сближение Чайковского с композиторами «Могучей кучки», особенно с Балакиревым и Римским-Корсаковым, а также со Стасовым; он пишет рецензии и статьи, посвященные их творчеству.
Московский период стал временем необычайно стремительного роста его дарования, временем создания выдающихся произведений. С 1866 по 1877 год композитор сочиняет оперы «Воевода», «Ундина», «Опричник», «Кузнец Вакула», три симфонии, балет «Лебединое озеро», одночастные симфонические произведения «Буря», «Франческа да Римини», «Фатум», увертюру-фантазию «Ромео и Джульетта», Первый концерт для фортепиано с оркестром, Вариации на тему рококо для виолончели с оркестром, фортепианный цикл «Времена года», музыку к сказке Островского «Снегурочка», романсы «Не верь, мой друг» и «Слеза дрожит» (слова А. Толстого), «Ни слова, о друг мой» (слова А. Плещеева), «Отчего» и «Нет, только тот, кто знал» (слова Л. Мея соответственно из Гейне и Гёте), «Хотел бы в единое слово» (слова Г. Гейне в переводе Л. Мея). В Москве же были начаты «Евгений Онегин» и Четвертая симфония.
К концу 60-х годов Чайковский уже был известным композитором, чьи произведения с успехом исполнялись в России. В 1868 году
в Москву приехала итальянская оперная труппа. Среди ее певиц выделялась Дезире Арто, обладательница яркого голоса и драматического таланта. Чайковский был пленен ее талантом. Между ними вспыхнуло взаимное чувство. Друзья композитора были категорически против их брака. Они считали, что положение
мужа примадонны не даст осуществиться тем надеждам, которые на него возлагали лучшие представители русской музыки. Ему говорили: «Мало нам Тургенева с Полиной Виардо!» Но все разрешилось само собой. Неожиданно Арто вышла замуж за испанского певца. Петр Ильич глубоко переживал этот разрыв.
Пётр Чайковский: «О, эта музыка! Она мне не даёт покоя»
Наталья Корконосенко
И м узыкальные способности проявились у Чайковского уже в самом раннем возрасте. В издании «Дни и годы П. И. Чайковского» отмечается: мальчик был настолько одарён, что музыка порой причиняла ему страдания. «После вечера, который прошёл в музыкальных развлечениях, маленький Чайковский был возбуждён, плакал. На вопрос, что с ним, отвечал: „О, эта музыка, музыка!“ Но музыки никакой не было в эту минуту слышно. “ Избавьте меня от неё! Она у меня здесь, — рыдая и указывая на голову, говорил мальчик, — она мне не даёт покоя ” ». И тем не менее, продолжает автор, «Петя… по окончании уроков неизбежно бежал к фортепиано».
С тех пор всё в жизни Чайковского вытеснило страстное увлечение занятиями музыкой: «Молодой человек обнаружил в этом отношении невероятную, сказочную энергию; некоторое понятие об этом могут дать слова А.Г. Рубинштейна, в ответ на задание которого “ написать контрапунктические вариации на заданную тему… полагая при этом, что он напишет десяток-другой вариаций, а вместо того я получил их, кажется, более двухсот ” », — читаем в книге музыкального критика Николая Кашкина «Воспоминания о П.И. Чайковском» (1896).
После окончания Санкт-Петербургской консерватории с серебряной медалью будущий композитор был приглашён на должность профессора Московской консерватории, где познакомился с русскими музыкантами. Завёл дружбу с писателями А лександром Островским и А нтоном Чеховым, с артистами Малого театра …
Настоящей вершиной творчества Чайковского стала опера «Пиковая дама». В 1891 году он сочинил сво и последн ие сценические шедевры — оперу «Иоланта» и балет «Щелкунчик».
Р усскому музыкальному гению посвящено множество исследовательских работ — и в России, и за рубежом. Ещё в конце XIX века он стал едва ли не самым известным русским композитором во всех странах, где любили европейскую музыку.
Взлётом Чайковского-симфониста считается Шестая симфония («Патетическая»). Но композитор п остоянно обращался и к малым формам. Он — автор 100 романсов, жемчужин вокальной лирики, а также более чем 100 фортепианных пьес.
«Весьма вероятно, — пи сал он 3 января 1882 года Н адежде фон Мекк, — что я очень плохой политикан. Быть может, всё, что я говорю, очень наивно и неосновательно, но только, когда случается думать обо всём, у нас происходя щем, я ищу и не нахожу выхода…»
Поворот к революци и был ему чужд. 20 февраля 1880 года он пи сал Надежде Филаретовне : «Все эти музыкальные и всякие другие интересы дня стушевались перед картиной грандиозного безобразия, которое представляет в эту минуту наше бедное отечество. Я чуть с ума не сошёл… по получении известия о новом покушении на жизнь государя … В сё это нестерпимо больно и горько».
На премьере симфонии Пётр Ильич сам стоял за дирижёрским пультом. Когда стих последний звук, зал, как рассказывали очевидцы, молчал. И то тут, то там слышались сдавленные рыдания. Великий князь Константин Константинович (поэт «К. Р.») был прав: это была не симфония, это был реквием …
Так говорил Пётр Ильич Чайковский
— Жизнь имеет только тогда прелесть, когда состоит из чередования радостей и горя, из борьбы добра со злом, из света и тени, словом — из разнообразия в единстве.
— Если б то состояние души артиста, которое называется вдохновением, продолжалось бы беспрерывно, нельзя было бы и одного дня прожить.
— Красота в музыке состоит не из нагромождения эффектов и гармонических курьёзов, а в простоте и естественности.
— Там, где слова бессильны, является во всеоружии своём более красноречивый язык — музыка.
— Моя скромность есть не что иное, как скрытое, но большое, очень большое самолюбие.
— Единственное спасение в душевном горе — это работа.