судебное преследование что это
Когда уголовное дело относящееся к категории частного обвинения, рассматривается в публичном порядке. Позиция Конституционного Суда РФ
Уголовно-процессуальный закон предусматривает три вида уголовного преследования ст. 20 УПК РФ.
Обратим внимание на частное обвинение с элементами публичного.
Частное – вид уголовного преступления, предусмотренный при совершении конкретных преступлений (ч. 1 ст. 115, ст. 116.1 ч. 1 ст. 128.1) где потерпевший самостоятельно выступает с инициативой привлечения к уголовной ответственности лица, совершившего преступление, происходит это, как правило путем обращения с соответствующим заявлением о преступлении в суд, и последующим самостоятельным доказыванием того преступления в суде, но существуют исключения, связанные с личностью потерпевшего.
Публичное – вид уголовного преследования, предусмотренный при совершении общей части уголовных преступлений, за исключением дел частной и частно-публичной категории, производство по которым осуществляется с участием должностных лиц, уполномоченных государством осуществлять уголовное преследование, независимо от воли потерпевшего.
Следует сказать, об исключениях, в определенных случаях уголовное преследование по делу, относящемуся к категории частного обвинения может осуществляться в публичном порядке. Каковы эти случаи? Об этом в ч. 4 ст. 20 УПК РФ:
1. Когда преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы.
2. Когда преступление совершено лицом, данные о котором неизвестны.
Рассмотрим одно уголовное дело, которое из публичной категории превратилось в частное, но рассмотрено было, как публичное. О нем, тут.
Из обстоятельств, два давних товарища поссорились, сора переросла в драку, в ходе драки оба получили телесные повреждения, но один из них зафиксировал свои травмы в медицинском учреждении. Соответственно, реакция правоохранительных органов была следующая:
Возбуждено уголовное дело было, как публичное, по признакам преступления п. «а» ч. 2 ст. 115, п. «а» ч. 1 ст. 213 УК РФ. О том, что квалификация была неверной, слышать никто не хотел. От того уголовное дело был направлено в суд, постановлен обвинительный приговор, который потом отменен, а дело возвращено для проведения дополнительного расследования.
В ходе дополнительного расследования, должностное лицо осуществляющее предварительное расследование, все-таки пришло к выводу, что квалификация деяния была не правильной, обвиняемый реабилитирован по публичному обвинению (п. «а» ч. 1 ст. 213 УК РФ), и деяние квалифицированно по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 115 УК РФ, то есть на преступление которое относится к категории частного обвинения.
Стало быть, при отсутствии оснований для дальнейшего публичного уголовного преследования – неспособность потерпевшего самостоятельно защищать свои права и отсутствие данных о лице, совершившем преступление, нужно разъяснить потерпевшему право на самостоятельное обращение в суд в порядке, предусмотренном для возбуждения категории дел частного обвинения. Поскольку, теперь уголовное дело стало частным, и без достаточных к тому оснований (ч. 4 ст. 20 УПК РФ) государство, в лице должностных лиц, уполномоченных осуществлять уголовное преследование не вправе выполнять свою функцию публичного уголовного преследования. По нашему мнению.
Однако, в нашем деле все было иначе. В материалах дела, куча свидетельств того, что потерпевший волен самостоятельно защищать свои права и интересы, и находился с обвиняемым в хороших отношениях, также ему были известны данные о нем, его месте проживания и т.д. Несмотря на это. Было проведено кроткое предварительное расследование в форме дознания, и дело с обвинительным актом направлено в мировой суд для рассмотрения, по существу.
Далее было еще интересней.
Потерпевший воспользовавшись своим правом на отказ от поддержания обвинения, стоит отметить такое право существует только для данной категории дел, отказался от обвинения в судебном заседании мирового суда ч. 5 ст. 321 УПК.
В связи с этим мировой судья принял постановление о прекращении уголовного преследования в связи с отказом потерпевшего от обвинений. На следующий день правда переосмыслил свое решение, и вынес частное постановление, в котором обращал внимание на признаки более тяжкого преступления в действиях подсудимого. Удивительно быстро конечно поменялось мнение судьи, но интересно другое, что положения УПК РФ, предоставляют судье по поступившему к нему уголовному делу, в том случае если он усматривает в деянии более тяжкое преступление возвратить его прокурору до начала его рассмотрения п. 6 ч. 1 ст. 237, 320 УПК РФ.
На постановление мирового суда о прекращении уголовного преследования, обратился прокурор с государственным представлением, требуя его отменить, как незаконное.
При рассмотрении государственного представления судом апелляционной инстанции, куда потерпевший был принудительно доставлен, принимал участие государственный обвинитель, который собственно и настаивал на незаконности постановления.
Постановление мирового судьи было отменено районным судом, дело направлено на новое рассмотрение.
При новом рассмотрении потерпевший неоднократно не являлся в судебное заседание, вопреки положениям ч. 3 ст. 249 УПК РФ, в соответствии с которыми неявка потерпевшего без уважительных причин в судебное заседания, по делу частного обвинение влечет прекращение уголовного преследования. Суд выносил постановление о приводе потерпевшего, его доставляли в суд принудительно, затем допрашивали в судебном заседании, как в деле публичного обвинения.
В результате чего подсудимого осудили.
Мы конечно не соглашались, возражали и обжаловали такое применение норм УПК РФ, но кто нас слушал.
Тем не менее суд апелляционной инстанции, как и все остальные вышестоящие вплоть до председателя Верховного Суда РФ согласились с таким применение норм УПК РФ, а состоявшиеся судебные акты были оставлены в силе.
Окромя положения ч. 2 ст. 49 УПК РФ, и совокупность норм (29, 50, 51, 72, 122, 217 УПК РФ), связанных и (или) направленных на реализацию права обвиняемого и подозреваемого для участия в уголовном судопроизводстве защитника не обладающего статусом адвоката.
В контексте настоящей статьи, отмечу, что мы оспаривали конституционность положений ст. 20, 21, 22, 24, 43, ч. 2 ст. 111, 113, 147, 212, 239, 246, 249, 254, 272, 292, 318, 319, 318, 319, 321, а также положения ст. 323, ч. 1 ст. 389.1, 389.12, 389.24 с разными формами взаимосвязи указанных норм, позволяющих при рассмотрении уголовного дела относящегося к категории частного обвинения, некогда бывшего публичным (п. «а» ч.2 ст. 115 и п. «а» ч. 1 ст. 213 УК РФ), однако переквалифицированного на категорию частного обвинения в виду ошибочной квалификации (ч. 1 ст. 115 УК РФ), и реабилитации обвиняемого по публичному обвинению (п «а» ч. 1 ст. 213 УК РФ), не прекращать уголовное дело в виду неявки потерпевшего без уважительных причин, подвергать потерпевшего приводу, отменять постановление о прекращении уголовного дела принятое в связи с отказом потерпевшего от обвинений в судебном заседании, проводить прения без участия потерпевшего (частного обвинителя), не признавать обязательное участие государственного обвинителя, обращаться государственному обвинителю с представлением на постановление мирового суда о прекращении уголовного дела, принятое в связи с отказом от обвинений потерпевшего (частного обвинителя), при отсутствии обстоятельств указанных в ч. 4 ст. 20 УПК РФ.
Следует сказать о позиции Конституционного Суда РФ, по этому поводу выраженной в Определении № 668-О от 28 марта 2017 года:
«Предусматривая особенности производства по уголовным делам частного обвинения, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что уголовные дела о преступлениях, предусмотренных частью первой статьи 115, статьей 116.1 и частью первой статьи 128.1 УК Российской Федерации, считаются уголовными делами частного обвинения, возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего, его законного представителя, за исключением случаев, предусмотренных частью четвертой статьи 20 УПК Российской Федерации, и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым (часть вторая статьи 20); по уголовным делам частного обвинения неявка потерпевшего без уважительных причин влечет за собой прекращение уголовного дела по основанию, предусмотренному пунктом 2 части первой статьи 24 данного Кодекса (часть третья статьи 249); вступление в уголовное дело частного обвинения прокурора не лишает стороны права на примирение (часть четвертая статьи 318).
Вместе с тем согласно части четвертой статьи 20, пункту 1 части третьей и части четвертой статьи 150, части третьей статьи 318, частям первой 1 и первой 2 статьи 319 УПК Российской Федерации по уголовному делу о преступлении, предусмотренном указанными статьями уголовного закона, может производиться предварительное расследование, по результатам которого дело рассматривается в суде как уголовное дело публичного обвинения, что не может расцениваться как нарушение прав обвиняемого».
Следует обратить внимание, что в жалобе мы ссылались на п. 4 Постановления Конституционного суда № 22-П от 17 октября 2011 года, где Конституционный суд указал: «дела же частного обвинения, по общему правилу, возбуждаются только по заявлению потерпевшего или его законного представителя и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым (часть вторая статьи 20 УПК Российской Федерации). Устанавливая эти правила, законодатель исходил из того, что указанные в данной норме преступления не представляют значительной общественной опасности и их раскрытие обычно не вызывает трудностей, в связи с чем потерпевший сам может осуществлять уголовное преследование – обращаться за защитой своих прав и законных интересов непосредственно в суд и доказывать как факт совершения преступления, так и виновность в нем конкретного лица, минуя обязательные в иных ситуациях (по делам частно-публичного и публичного обвинения) процессуальные стадии досудебного производства. При этом выдвижение обвинения и поддержание его в суде являются не обязанностью, а правом потерпевшего (статья 22 и часть третья статьи 246 УПК Российской Федерации».
Конституционный суд, формально рассматривая материалы и доводы нашей жалобы, не проверил конституционность оспариваемых норм, которые были истолкованы в угоду обвинению, а не потерпевшему или обвиняемому по этому делу. Соответственно правоприменение и толкование норм УПК РФ, остается на усмотрении суда и органов обвинения.
Прекращение уголовного дела и уголовного преследования
Прекращение уголовного дела на стадии предварительного расследования – это такое его окончание, которое осуществляется в связи с наличием обстоятельств, исключающих дальнейшее производство по уголовному делу или наличием оснований для освобождения лица от уголовной ответственности. В отличие от прекращения уголовного дела, когда прекращается все производство по делу, прекращение уголовного преследования – это прекращение производства в отношении конкретного лица – подозреваемого или обвиняемого.
Прекращение уголовного дела на стадии предварительного расследования – это такое его окончание, которое осуществляется в связи с наличием обстоятельств, исключающих дальнейшее производство по уголовному делу или наличием оснований для освобождения лица от уголовной ответственности.
В отличие от прекращения уголовного дела, когда прекращается все производство по делу, прекращение уголовного преследования – это прекращение производства в отношении конкретного лица – подозреваемого или обвиняемого.
Согласно ч. 1 ст. 212 УПК РФ уголовное дело и уголовное преследование прекращаются при наличии оснований, общий перечень которых предусмотрен ст. 24-28 УПК РФ. К ним относятся:
Далее мы рассмотрим эти основания более подробно, а пока вернемся к различиям между прекращением уголовного дела и прекращением уголовного преследования.
Прежде всего, следует иметь в виду, что прекращение уголовного дела в любом случае влечет за собой прекращение уголовного преследования. Однако прекращение уголовного преследования не всегда влечет за собой прекращение уголовного дела.
Так, например, не влечет прекращения уголовного дела прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого ввиду непричастности их к данному преступлению. Это означает, что преступление имело место, его событие установлено, но лицо, его совершившее, осталось неустановленным.
Если по уголовному делу в качестве обвиняемых привлечено несколько человек, а основание прекращения уголовного преследования установлено только в отношении некоторых из них, прекращение уголовного преследования в отношении них не означает полного прекращения уголовного дела, производство по которому продолжается в отношении других обвиняемых.
Рассмотрим некоторые основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования более подробно.
Прекращение уголовного дела за отсутствием события преступления
В данном случае неустановление события преступления означает недоказанность самого преступного деяния, по которому было возбуждено уголовное дело. Если данный факт устанавливается в суде, это влечет постановление оправдательного приговора. Поэтому данное основание прекращения уголовного дела является реабилитирующим, т.е. влечет восстановление обвиняемого в правах и компенсацию причиненного ему материального и морального вреда.
Следует отметить, что на самом деле случаи прекращения уголовного дела по данному основанию достаточно редки.
Прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления
По данному основанию уголовное дело прекращается в тех случаях, когда само деяние, по поводу которого возбуждено уголовное дело, имеет место, но оно не является преступным, т.е. отсутствует какой-либо признак преступления (относящийся к объекту, объективной стороне, субъекту или субъективной стороне). Это может произойти, когда расследуемое деяние не является преступлением, т.е. не предусмотрено Уголовным кодексом РФ, т.е. совершены без вины в случае:
Кроме того, согласно ч. 3 ст. 27 УПК РФ уголовное преследование по данному основанию прекращается в отношении лица, не достигшего к моменту совершения преступления возраста с которого наступает уголовная ответственность (ст. 20 УК РФ), а также несовершеннолетнего, хотя и достигшего возраста, с которого начинается уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии (не связанным с психическим расстройством), не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, имеющего признаки преступления. Кроме того, по рассматриваемому основанию уголовное преследование прекращается в отношении лица, совершившего деяние, предусмотренное уголовным кодексом РФ, признанного невменяемым (ст. 21 УК РФ).
Прекращение уголовного дела и уголовного преследования в связи с истечением давности уголовного преследования
По данному основанию прекращение уголовного дела подлежит, если истекли следующие сроки (ст. 78 УК РФ):
Вместе с тем, согласно ч. 2 ст. 27 УПК РФ прекращение уголовного преследования по данному основанию не допускается, если обвиняемый против этого возражает.
Прекращение уголовного дела и уголовного преследования в связи со смертью подозреваемого или обвиняемого
Следует иметь в виду, что по данному основанию уголовное дело и уголовное преследование прекращаются только в тех случаях, когда факт смерти человека подтвержден в установленном законом порядке (свидетельством о смерти).
Вместе с тем, если родственники умершего либо иные лица, считая его невиновным, ходатайствуют о продолжении производства по уголовному делу с надеждой вынесения оправдательного приговора с целью дальнейшей его реабилитации. Дело должно быть расследовано, передано в суд и по нему должен быть вынесен приговор.
Прекращение уголовного дела при отсутствии заявления потерпевшего о преступлении
Это основание применяется в тех случаях, когда обнаруживается, что уголовное дело возбуждено при отсутствии письменного заявление потерпевшего, в котором он просит привлечь лицо, совершившее по отношению к нему преступление, к уголовной ответственности. Речь идет о делах частно публичного обвинения, по которым уголовные дела возбуждаются не иначе, как при наличии указанного заявления (например, по преступлениям, предусмотренным ч. 1 ст. 131 УК РФ «Изнасилование», ч. 1 ст. 146 УК РФ «Нарушение авторских и смежных прав»).
Прекращение уголовного дела и уголовного преследования в связи с примирением сторон
Данное основание прекращения уголовного дела и уголовного преследования достаточно рассмотрены в следующих публикациях, размещенных на страницах данного сайта:
Прекращение уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием
Согласно ст. 28 УПК РФ уголовное преследование может быть прекращено в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений небольшой или средней тяжести в случаях, предусмотренных ст. 75 УК РФ:
До прекращения уголовного преследования лицу должны быть разъяснены основания его прекращения и право возражать против прекращения уголовного преследования.
Поскольку иные основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования на практике встречаются гораздо реже, рассматривать их не будем.
Однако обратим внимание, что в соответствии со ст. 28.1 УПК РФ по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности уголовное дело и уголовное преследование прекращается лишь в случаях, если подозреваемый или обвиняемый до назначения судебного заседания возместили вред, причиненный в результате преступления, в полном объеме (в том числе, уплатили недоимки, пени, штрафы).
Порядок прекращения уголовного дела и уголовного преследования
Уголовное дело уголовное преследование прекращается по постановлению следователя, копия которого направляется прокурору.
Если прекращение уголовного дела допускается только при согласии обвиняемого или потерпевшего, наличие такого согласия отражается в постановлении.
Копия постановления о прекращении уголовного дела и уголовного преследования должна быть вручена или направлена следователем лицу, в отношении которого прекращено уголовное преследование, потерпевшему, гражданскому истцу и гражданскому ответчику, а также иным заинтересованным органам (например, в налоговый орган).
Когда основания прекращения уголовного преследования относятся не ко всем подозреваемым или обвиняемым, следователь выносит постановление о прекращении уголовного преследования в отношении конкретного лица. При этом, как отмечалось выше, производство по уголовному делу продолжается.
Постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования может быть обжаловано прокурору либо руководителю следственного органа, а также в суд.
А если информация, размещенная на нашем сайте оказалась вам полезна, пожалуйста, поделитесь ею в социальных сетях.
Уголовный иск в гражданском процессе // По каким швам расходится уголовное право в заказных делах?
Для практикующих юристов давно не секрет, что существует не только гражданский иск в уголовном процессе, но и наоборот. Когда у ответчика или истца нет надежд победить в гражданском или арбитражном процессе, а поражение – по чину не положено, на помощь приходит уголовное право (уголовное право на то и публичное, чтобы служить публичным интересам, под которыми в России традиционно принято понимать интересы частных лиц публичного значения).
Целью заметки является не разбор этого кейса, который, к сожалению, типичен для современной России, а попытка на его примере указать на возможные “надрывы”, которые неизбежно возникают при попытках использовать уголовное право не по назначению.
I. Фабула типичного дела
Как и редакции “АГ” мне также “посчастливилось” увидеть это обвинительное заключение, и в двух словах передаю его суть.
Конкурсный управляющий банкрота обратился в районный суд с иском к своему дебитору – Ч. о взыскании долга по договору займа. Ч. в суде возражал, что ранее между ним и банкротом был совершен зачет этих требований против встречных требований к банкроту.
К участию в этом деле было привлечено третье лицо – конкурсный кредитор банкрота, получивший свои требования по договору цессии. Поддерживая иск, кредитор в лице представителя Буданова пояснил, что зачет, на который ссылается Ч., признан недействительной (ничтожной) сделкой арбитражным судом, поскольку, как установил суд, стороны при его совершении действовали недобросовестно с целью причинить вред кредиторам банкрота, а также нарушили запрет пристава на распоряжение имуществом.
“Стандартный” юрист при прочих равных сказал бы Ч., что шансов на отказ в иске к нему нет, и согласно законуо банкротстве, ему бы поскорее обратиться с заявлением о включении своих (ранее незаконно зачтенных) встречных требований в реестр к банкроту.
“Нестандартный” юрист понимая нежелание Ч. возвращать деньги и стоять в очереди с холопами, включенными в реестр, подсказал бы иное решение – обратиться в правоохранительные органы с заявлением о преступлении на лиц, которые не только подали иск, но и поддерживают его удовлетворение.
Судите сами, рассуждает “нестандартный” юрист: “Зачет же был? Управляющий с кредитором об этом знали? Следовательно, они подали заведомо необоснованный иск и попытались похитить то, что им не причитается. Так-с или не так?”
Так было возбуждено уголовное дело о покушении на мошенничество с «нестандартной» формулировкой преступности деяния против… неустановленного круга лиц (кто сталкивался, тот поймет). Конкурсный управляющий на допросе пояснил, что он сам бы и не смел подать иск, это кредитор его надоумил. Методом исключения остался один подозреваемый – Буданов, который, как отмечено в обвинении, в категорической форме продолжал поддерживать иск Ч.
Следствие “докрутило” обвинение и свое заключение передало в суд примерно таким:
II. Надрывы
Ниже я попытаюсь выделить лишь те надрывы, которые можно назвать типичными для всех “уголовных исков”. Для цели заметки было бы ошибкой уходить в детали описанного кейса, ведь российская действительность пугает своим разнообразием.
К сожалению, сейчас сложно заниматься своим делом, потому что от одних только обсуждений реституций и субординаций нет никакого толка, если завтра тебя посадят за поданный иск. А на допросе не сошлешься на Шершеневича.
1. Отсутствие события преступления
Но, что еще интереснее, обращение в суд с иском само по себе не может быть даже событием преступления. Событие преступления – это не любой факт окружающей нас действительности, а лишь такой, который указывает на совершение преступления. Применительно к подаче иска невозможно рассуждать о наличии или отсутствии состава преступления.
Может ли уголовное дело быть возбуждено по факту предъявления иска? Очевидно, что нет. Также как не может быть событием преступления обычная прогулка по улице. Другое дело, конечно, что конкретный следователь может считать такой факт (подачу иска или прогулку по улице) событием преступления в особенном случае, и вот уже обвиняемый вынужден в суде доказывать, что он не баран. Это и есть симптом. Факт не становится событием преступления в каком-то конкретном случае и в зависимости от мнения следователя, а является таковым всегда и для всех. Персональная разница есть в составе преступления.
Здесь появляется риск попасть в ловушку с разницей между составом и событием преступления.
В уголовном праве “здорового человека” все случаи отсутствия события преступления покрываются классическими примерами из учебников, когда мертвый протрезвел и нашелся, похищенное оказалось переложенным в другое место и т.д. Здесь же факт есть (подачи иска, например). Мы хотим жить с правом “здорового человека” и пытаемся примерить наличие факта с его очевидной невозможностью стать преступлением путем рассуждений о правомерности действия, и сваливаемся в рассуждения об отсутствии состава преступления.
В таком случае мы попадаем в противоречие: если мы признаем, что критерий правомерности содеянного – это о составе преступления (напр., прим.1 к ст.158 УК РФ), то тогда и следователю не может быть дано усмотрение в квалификации факта как события преступления в зависимости от его мнения о действии как о противоправном в каком-то конкретном случае (то есть, если подача иска не является событием преступления вообще и для всех, то не может и являться для отдельного человека, потому что в конкретном случае следователь его так квалифицирует). Противоправность – это о наличии или отсутствии состава преступления, а не события (см., наприм., П. Яни. Противоправность как признак хищения. «Законность», № 6, 2014).
Мы выйдем из этого противоречия, если вспомним, что обсуждаем здесь уголовное право “курильщика”, где дела возбуждаются “по щучьему велению” и без события (его следователи настойчиво ищут после ВУД), и потому наблюдаем примеры дел, когда событием называется то, что им само по себе быть не может. И в таких случаях события преступления нет не потому, что нет факта, а потому что сам факт не может быть событием преступления.
Например, зачем следствие в примере выше пишет глупости про поддельную уступку права требования от одного кредитора к другому против должника, которые ровным счетом никак не способны даже отдаленно повлиять на действительность требований к банкроту и тем более к Ч.? Именно потому, что кроме обращения в суд с необоснованным иском, нужно что-то еще. А если признать, что само по себе обращение в суд даже с необоснованным иском может являться преступлением, то в перспективе за решеткой должны сидеть почти все истцы и их юристы, которым отказали в иске. Ставим оперативников на выходе из АсГМ и повышаем статистику.
Как правило в подобных делах ничего подходящего для вменения потерпевшим не находят, и появляются такие обвинительные заключения, когда обвиняемый не понимает, что же конкретно он сделал, и когда это стало наказуемым (максима: Nullum crimen, nulla poena lege):
В результате какой-нибудь из “Будановых” даже лишен возможности защищаться. Что ему доказывать? Что не был подан иск в суд? Свидетелей каких фактов ему приглашать?
2. Момент возникновения умысла
Умысел в подобных делах, как правило, возникает в неустановленное время при неустановленных обстоятельствах. Это связано с «пороком события» и необходимостью дополнять обвинение другими действиями обвиняемого.
Очевидно, что умысел не может появиться уже после того как совершено преступление. А поскольку следствию приходится придумывать действия и пришивать их к реальному поводу для возмущения “потерпевшего”, то возникает проблема в моменте возникновения этого умысла.
На примере дела из заметки “АГ”: следствию приходится притягивать за уши осведомленность обвиняемого даже о существовании Ч. на момент взыскания с банкрота денег его кредитором (за три года до иска к “потерпевшему” в суд) и утверждать, что вся эта эпопея с банкротством была нужна лишь для того, чтобы взыскать деньги с “потерпевшего”.
3. Проблема причинно-следственной связи
Во-первых, нет сомнений, что обман может происходить путем умолчания только о релевантных сведениях, т.е. тех, которые способны повлиять на передачу имущества потерпевшим или иным лицом. Если обращаясь в суд истец или его представитель умолчал о цвете своих носков или кулинарных предпочтениях, то хотя бы поэтому никакого обмана суда или ответчика не может быть.
Во-вторых, из-за “раздутия” события преступлениях в число фактов, о которых умолчал ответчик по уголовному иску неизбежно попадает всякая бессмыслица.
Так, у консультантов в погонах возникает проблема причинно-следственной связи: сообщаемые или утаиваемые сведения либо являются действительными, либо не способны повлиять на передачу права на имущество. Как в примере из заметки “АГ”: Как действительность размера требований конкурсного кредитора к банкроту способна повлиять на удовлетворение иска банкрота к Ч.? Никак. Как действительность уступок права требования от одного кредитора банкрота к другому способна повлиять на удовлетворение иска к Ч.? Никак.
К этому еще стоит добавить занимательный факт, что “потерпевший” является полноценным участником гражданского спора и имеет право заявлять о всех таких фактах, которые, по его мнению, способны исключить удовлетворение иска (т.е. влиять на наступление последствий). Это называется принцип состязательности. И возбуждение уголовного дела против истца, который не сообщил потенциальные возражения вместо ответчика, убивает основной принцип гражданского процесса. Заявил же ответчик в деле из “АГ” о зачете требований истца к нему, и суд должен будет дать этому оценку и вынести решение. Причем тут уголовное право?
4. Длящееся вне воли обвиняемого покушение – симптом отсутствия состава
Самый забавный момент, на который обратили внимание в “АГ”.
В этом деле вменяется покушение на мошенничество, потому что дело по иску к “потерпевшему” приостановлено до рассмотрения обособленного спора в деле о банкротстве об оспаривании зачета между сторонами по специальным основаниям законао банкротстве. То есть после разрешения этого обособленного спора, производство по иску к “потерпевшему” должно быть возобновлено, независимо от желания обвиняемого, а иск, следовательно, рассмотрен. Однако, за попытку взыскать деньги этим (заведомо необоснованным, по мнению следствия) иском уже обвиняется представитель третьего лица в покушении на мошенничество.
Внимание, вопрос: можно ли судить за продолжающееся само по себе покушение на преступление? (к слову, неоконченное покушение тоже “уже не окончено”).
Возникает следующее соображение (возможно, неверное): все длящиеся преступления являются оконченными (преступление уже есть), поскольку под неоконченным преступлением УК РФ понимает либо приготовление к преступлению или покушение, но это всегда уже не доведенное до конца преступление по независящим причинам (самого преступления уже нет). В понятиях покушения и приготовления нет места для уже совершившегося преступления, пусть и длящегося. В оконченном преступлении есть все признаки состава преступления. В приведенном выше случае следствие считает преступление неоконченным, но оно, во-первых, объективно продолжается, то есть является длящимся, а во-вторых, продолжается еще и независимо от воли обвиняемого! Мне кажется, что это не укладывается в логику уголовного права и свидетельствует о невозможности существования такого преступления.
5. Проблема конкуренции судебных актов и конфликт с гражданским правом
Что агрессивнее всего бросается в глаза при прочтении кейса из “АГ”? Наличие судебных актов арбитражных судов по ключевым претензиям к обвиняемому: постановление суда, которым констатирована ничтожность зачета; решение о взыскании с банкрота денег в том размере, в котором другим судебным актом эти требования были включены в реестр. Такие уголовные дела появляются, чтобы решить частноправовой спор, и потому в любом случае зайдут на чужую территорию. Соответственно, без подобной конкуренции судебных актов обойтись не получится.
Не обойдется и без искажения гражданского права через кривые следственные зеркала: недействительные сделки станут действительными для целей следствия и наоборот, а твердая цена в договоре подряда будет толковаться как затраты подрядчика и т.д. Например, с гражданско-правовой точки зрения бессмысленно говорить о “поддельности” уступки права, если и цедент и цессионарий подтверждают совершение сделки (тем более, отношения этих сторон никак не влияют на действительность требований к должнику).
К сожалению, создаваемые подобным вторжением уголовного права противоречия разрешаются сейчас не в пользу статьи 90 УПК РФ. В ином случае, само существование паразита “уголовный иск” было бы под угрозой.