суд над чикагской семеркой что написано в конце фильма

Суд над чикагской семеркой

Суд над чикагской семеркой/ The Trial of the Chicago 7

Режиссёр Аарон Соркин

В августе 1968 года, в разгар Вьетнамской войны и вскоре после убийств Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди, в Чикаго проходит съезд Демократической партии, на котором демократы решают, кого выставить на предстоящих выборах против Никсона. В парке неподалеку митингуют против войны 10 тыс. человек; сперва это похоже на рок-фестиваль, но кончается жесткими столкновениями с полицией.

Демократы выставляют Хьюберта Хампфри, но это неважно: Никсон победит, и год спустя новый генеральный прокурор решит провести образцово-показательный процесс над предполагаемыми зачинщиками чикагских беспорядков. Таким образом на скамье подсудимых оказываются восемь человек

В том что это расправа и политическое дело не возникает никаких сомнений, ребята противостоят левиафану полицейского государства во всей его мощи, к ним в организацию под прикрытием проникают агенты фбр и разведки, которые пишут их разговоры, следят и проводят провокации. Генеральный прокурор США Джон Митчелл требующий десятку за сговор с целью перехода границ штатов для подстрекания к насилию, сам через несколько лет пойдет под суд за причастность к Уотергейту. Но проблема в том кто первым начал беспорядки и начала их полиция а государство устроило политический процесс (с прослушкой адвокатов которые радовались признакам того что некоторые присяжные на их стороне и потом этим присяжным вдруг приходили записки с угрозами от якобы Чёрных пантер и они покидали судебный процесс и прч.), что и было доказано в течении суда. Самая мощная сцена, когда происходит допрос ключевого свидетеля, с показания которого судья не разрешает ознакомиться присяжным, показания которого доказывали что зачинщиком была полиция США.

Но это всё чисто формальный конфликт, сам же смысл фильма в том что демонстранты в 68 году протестовали против съезда демократической партии, демократы потом проиграли выборы Никсону, который судит Семёрку, то есть политическая элита тут полностью оторвана от протестных настроений в обществе, они сидят в баре за тонированным стеклом и попивают мартини со своими шлюхами в то время как полиция окружает демонстрантов и прижимает их витрине этого бара, полицейские ещё не в балаклавах, но уже по традиции, перед кровавой расправой с демонстрантами снимают свои опознавательные значки.

Но вспомним предисторию 68го? Студики Сорбонны в Париже выходят на протесты за права рабочих, казалось бы что им Гекуба? Эти студики явно не из рабочих семей и не имеют никакого к ним отношения. Так же как и демонстранты- хиппи, которые вступают в противостояние с полицейскими, сыновей которых отправили во Вьетнам. Этот факт позже заинтересовал социологов и они провели своё исследование и выяснили что студенты выходили не за права рабочих или против Вьетнама, они хотели перемен, это был перелом в ценностях поколений, которые не были представлены в политической сфере. Хотя я бы сказал что элиты уже давно никого не представляют а только радятся в пол. шкуры и мимикрируют используя те или иные лозунги. Дворяне все родня друг другу

Источник

«Медиазона»-69: Как на самом деле проходил суд над «чикагской семеркой»

Массовые протесты. Надвигающиеся жутко непопулярные президентские выборы. На фоне — десятки тысяч смертей.

Режиссеру и сценаристу Аарону Соркину, можно сказать, повезло. Лучшего бэкграунда для выхода его нового фильма не придумаешь. 2020-й очень похож на 1968-й, о котором рассказывается в «Суде над чикагской семеркой», вышедшем на Netflix 16 октября.

В 2020-м на второй срок идет республиканец и популист Дональд Трамп. В 1968-м — республиканец и популист Ричард Никсон. Трагедией, уносившей десятки тысяч жизней, тогда была не эпидемия, а вьетнамская война. И те и другие протесты начались на фоне убийств темнокожих — в 2020 году это Джордж Флойд, в 1968-м — Мартин Лютер Кинг.

Протесты 1968 года достигли своего пика во время августовского съезда Демократической партии в Чикаго, где оппоненты республиканцев должны были объявить своего кандидата на предстоящих выборах. То, что произошло во время и после той недели — собственно, суд над разобщенной группой организаторов акции и несколькими случайными людьми, — вполне можно примерить не только к штатовским, но и к российским реалиям 2020 (ну, 2019) года.

Полицейские провокаторы в толпе протестующих. Поэты и писатели, участвующие в митингах (в Чикаго 68-го это были Аллен Гинзбург). Призывы полицейских расходиться (но не чтобы не мешать «проходу граждан», а потому что «парк закрывается после 11 вечера»). Безосновательные задержания лидеров протеста (йиппи Эбби Хоффмана приняли лицом в омлет в закусочной за завтраком за то, что у него на лбу было написано «Fuck» — чтобы его не снимали репортеры). Сорванные выступления групп. Неадекватное количество силовиков — 12 тысяч полицейских и нацгвардейцев против в лучшем случае 10 тысяч протестующих. Брутальный разгон.

Затем — показательный судебный процесс над «организаторами» по новому антимитинговому законодательству (ничего не напоминает?) с некомпетентным старым судьей, отобранными вручную присяжными и абсурдными обвинениями. В «Суде над чикагской семеркой», написанном и снятом самим Соркиным, близко к реальности показан процесс — некоторые диалоги были взяты из судебных расшифровок. Однако в двухчасовой фильм попало не все, а некоторые детали были изменены — Соркин любит драматизировать. Рассказываем об историях, которые не вошли в фильм, и самых примечательных примерах драматизации процесса.

Источник

Не осталось больше никакой правды. Почему «Суд над чикагской семеркой» Аарона Соркина может получить «Оскар»

Судебная драма — классический, даже обязательный для американского кино жанр. Необходимость существования подобных картин объясняется тем, что они сами по себе доказывают возможность подлинной демократии и справедливости для «храбрецов, в ком свобода жива», несмотря на строгие мантии судей и потертые дубовые столы, помнящие еще Линкольна. Даже до глухого от старости арбитра человеческих душ, возвышающегося над миром на своей трибуне, может докричаться талантливый прощелыга-адвокат, который подберет блистательные слова для присяжных, найдет из ниоткуда свидетелей и вытащит невозможное дело.

Этот жанровый стандарт сформировался, конечно, не вчера и даже не позавчера. В 1992 году еще не режиссер, но уже блистательный сценарист Аарон Соркин даже поучаствовал в обновлении этого жанра, когда вышел фильм по его сценарию «Несколько хороших парней». Здесь нужно сразу пояснить, что из России весь этот канон судебного кино всегда казался нереалистичным — кто же всерьез поверит, что представителей закона и порядка можно переубедить какими-то там аргументами? Но в «Нескольких хороших парнях» эта концепция превращается в еще более неправдоподобную (хотя фильм, разумеется, был отдаленно основан на реальных событиях): благодаря блистательной работе юриста (Том Круз) прямо в зале суда удалось разоблачить злодея-генерала, блестяще сыгранного Джеком Николсоном с его упоительным признательным монологом в финале: «Правда тебе не по зубам, сынок!».

Любопытно, что для возвращения в жанр Соркин, который с тех пор стал еще и режиссером, выбрал строго противоположный сюжет. К слову, дебют Аарона в качестве постановщика не так впечатлял: «Большая игра» с Джессикой Честейн оставляла отчетливое ощущение того, что лучше бы он этот сценарий отдал кому-то еще, хотя сюжет там был такой захватывающий и уникальный, что становилось понятно — он просто не смог продать этот текст, руки тянулись снимать самому. С «Судом над чикагской семеркой» дело обстояло ровно наоборот: сценарий этот писался вообще под Стивена Спилберга, материал долго пробыл в производственном аду, в итоге мэтр из проекта выбыл, а Соркин при помощи аж 36 продюсеров (в их число даже затесался один русский эмигрант — некто Slava Vladimirov) самостоятельно снял этот фильм для Paramount, которые недальновидно продали его Netflix.

Чем вообще примечателен автор Аарон Соркин? Тем, что он нашел новую мелодику для киношного диалога. Его метод написания не допускает никакой импровизации и отступления от изначального текста: каждая фраза настолько отточена в плане ритма, динамики, фонетики, что актерам приходится работать строго по написанному, без самодеятельности. Как в классическом театре, где сперва досконально изучают изначальную пьесу, играют ее так, как задумал автор, а уже потом начинают от нее понемногу отходить и по-своему интерпретировать. Речь в картинах по соркиновским сценариям (этот же метод он успешно перенес в режиссерские работы) превращается в песню, в речитатив, который даже в отсутствие бита или инструментального сопровождения звучит гармонично и музыкально льется. Подобный переход в свое время совершили в рэпе и хип-хопе — и по той же причине скорость читки начала возрастать: fast flow лишь подчеркивает уровень скилла исполнителя. Такое же ускорение случается и в фильмах по Соркину: кто видел и слышал, никогда не забудет ни вступительный диалог Цукерберга в «Социальной сети», ни любую словесную перепалку в сериале «Служба новостей».

Не пугайтесь, вы успеете прочитать все субтитры в «Суде над чикагской четверкой» (что не всегда было возможно в «Службе новостей», будем честны, особенно если не владеешь навыком скорочтения). Да, в этой классической юридической драме по-прежнему немало динамики, но здесь суть не в скорости произнесения, а в скорости реакции. Как и всегда в жанре, сюжет построен вокруг одного, пусть и продолжительного, но настоящего судебного заседания.

Образцово-показательный процесс по делу о протестах в Чикаго в 1968 году — важная веха в истории эпохи хиппи. Семерых зачинщиков бунта во время съезда Демократической партии США (во всяком случае, зачинщиками их считали обвинители, включая генпрокурора страны) арестовали спустя полгода после описываемых событий. Те народные волнения были результатом накопившегося в обществе недовольства во время Вьетнамской войны: американцы массово мучились из-за давящего осознания того, что где-то далеко непонятно за что гибнут «наши ребята». Погромы с участием полутора тысяч демонстрантов привели к применению силы и слезоточивого газа. Пострадало 152 полицейских и 500 гражданских. Виновников нашли таких, какие нашлись: в список ответчиков включили Бобби Сила, сооснователя движения «Черные пантеры», который был вообще не при делах, за него сразу вступились братья и сестры по движению, и дело приняло серьезный оборот — к примеру, родителям присяжных стали приходить угрожающие письма.

Всю эту сложную и не всегда понятную для неамериканцев и неамериканистов подоплеку Соркин раскрывает в мастерски поставленных флешбэках, но суть фильма, конечно, не в прямой реконструкции исторических событий, хотя и в этом плане здесь все в порядке (особенно впечатляют сцены знакомства одного из подсудимых-хиппарей с подставной девушкой-агентом ЦРУ). Куда важнее сам суд. Совершенно не случайно Соркин выбрал именно это дело — здесь борьба проходила не в легальном поле. Мы быстро понимаем, что в этом помещении не выяснится никакой истины, что никто здесь никого не переубедит. Все дело в судье. Вот в такого вершителя судеб любой зритель из стран бывшего СССР поверит легко: Джулиус Хоффман, чью роль играет актер-ветеран Фрэнк Ланджелла (номинант на «Оскар» за «Фрост против Никсона»), вызывающе наводит порядок в своем зале. Зная, что на скамье ответчиков сидят хиппи-активисты, он невозмутимо выписывает за любое нарушение распорядка обвинения в неуважении к суду, которые для всех закончатся реальными сроками.

Тут нужно остановиться и разобраться, каким узникам совести нам предлагается сопереживать. Перед зрителем предстают классические активисты, всегда накаленные, параноидальные, всерьез верящие в утопии, что существуют только в их головах. Саша Барон Коэн, который со времен «Бората» в принципе никогда больше не сможет перевоплотиться в непародийный образ, здесь играет Эбби Хоффмана (просто однофамилец судьи, но это случайное стечение обстоятельств тоже сыграло свою роль), члена движения «Сила цветов», вызывающе несолидного политика, выступающего за мир во всем мире. Джерри Рубин (Джереми Стронг из сериала «Наследники») — сооснователь леворадикальной партии «Йиппи», олицетворяющей все то, что ненавидят американские консерваторы. Что и говорить о «черной пантере» Бобби Силе (Яхья Абдул-Матин II), который всем своим видом показывает, что ненавидит лично Хоффмана в мантии. В ответ на это выраженное вслух отношение Силу не дали даже возможности привести в зал адвоката, а когда тот начал возмущаться, силой связали и заткнули рот кляпом.

С одной стороны, перед нами несправедливость, подкрепленная законом, в лице судьи, который явным образом симпатизирует доводам обвинения (прокурора сдержанно-виртуозно играет Джозеф Гордон-Левитт). Но по другую сторону баррикад — высокомерные, самодовольные герои, уверенные в своей невиновности, но даже не готовые ее по-настоящему доказывать. Зачинщики митинга (пусть этот бунт тщательно срежиссировали, как мы выясняем, сначала рукопожатные чиновники, которые отказались его согласовать, а потом спецслужбы, спровоцировавшие бойню) — идеальная мишень для притеснения, но симпатизировать им не выходит. При всем своем молодецком задоре они не тянут на лидеров оппозиции. И как же все это узнаваемо сегодня, и даже не в Америке, а в России и Белоруссии. «И это убожество у них зовется Навальный», кондовая лексика, отсутствие всякой совести у людей со властью в руках — поиздевавшись над жанром, с которого началась его карьера, Соркин таким образом показал, что потерял всякую веру в правосудие как великого уравнителя. И сделал он это так, как умеет только он — снял фильм, идеально соответствующий американской классической формуле. Но выясняется, что формула эта давно прогнила. Нет никакого зала суда, где слащавый Том Круз выведет всех на чистую воду. Не осталось больше никакой правды.

«Суд над чикагской семеркой», быть может, действительно прост, но этой простоты, этой предсказуемости внутреннего устройства от фильма требует жанр. С другой стороны, при всем образцовом исполнении постановки, эта картина подрывает веру зрителя в разумное, доброе, вечное. В фильме не покажут никакой расплаты за нечестное судейство, хотя в реальности оно было, и обвиняемых оправдали, но об этом мы узнаем лишь из титров. Несмотря на бравурную финальную музыку, концовка будет по факту трагическая. Соркин доказывает всем и каждому, что старого доброго мира больше не осталось — да и не было его никогда. И за это он по принципу вселенской справедливости, которая, по-прежнему хочется верить, еще существует, получит «Оскар» или хотя бы номинацию — в 2020 году мы все нуждаемся в напоминании о том, что так, как было, уже не будет, и надо придумать, как жить дальше.

Источник

«Суд над чикагской семеркой». Драма Соркина о том, как судили активистов после разгона протестов в США

Автор фото, Netflix

Эбби Хоффман (Саша Барон Коэн) и Джерри Рубин (Джереми Стронг) торжествующим маршем входят в здание чикагского суда. Кадр из фильма «Суд над чикагской семеркой»

Неизбежно и безусловно преднамеренно возникают параллели с таким же бурным и таким же предвыборным американским летом нынешнего 2020 года. Заодно напрашивается сравнение и с «Болотным делом» и московскими демонстрациями лета 2019-го и минскими лета и осени 2020-го.

Долгий путь к экрану

И хотя главный, составивший славу Соркина-сценариста фильм-байопик о молодом Марке Цукерберге «Социальная сеть» (2010) был еще впереди, даже имевшийся к тому времени его послужной список предполагал, что лучшую кандидатуру для автора сценария задуманной Спилбергом картины не найти. Острый интерес к политическим сюжетам и знание реалий американской политической жизни (уже вышли в свет его политико-романтическая драма «Американский президент»(1995) с Майклом Дугласом и Аннет Бенинг в главных ролях и телесериал о жизни в Белом доме «Западное крыло» (1999-2006)) самым удачным образом сочетались у Соркина с блестящим мастерством драматурга в построении «судебной драмы».

Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.

Конец истории Подкаст

Тем временем сам Соркин, благодаря успеху Molly’s Game утвердивший себя уже не только как сценарист, но и как весьма компетентный режиссер, убедил Paramount и Netflix в своей способности перенести на экран свой собственный, давно застоявшийся сценарий.

Автор фото, Netflix

Режиссер Аарон Соркин на съемках фильма «Суд над чикагской семеркой»

Политический контекст

Надеждой либеральной, антивоенно настроенной Америки был заявивший о своем намерении бороться за президентский пост на намеченных на ноябрь выборах сенатор Роберт Кеннеди, брат убитого пятью годами раньше президента Джона Кеннеди. Президент-демократ Линдон Джонсон от участия в выборах отказался. Бобби уверенно лидировал среди всех претендентов-демократов, и его утверждение на партийном съезде в Чикаго в августе казалось делом предрешенным.

Съезд Демократической партии в Чикаго 26-29 августа, который должен был без проблем утвердить кандидатуру Хамфри, для всех антивоенных активистов превратился в арену массового протеста, который изначально грозил перерасти в кровавые беспорядки.

Весь этот политический фон мы получаем в коротком, энергично смонтированном из документальной хроники дотитровом прологе к фильму.

Действующие лица и исполнители

Автор фото, Hulton Archive/Getty Images

В начале процесса обвиняемых было восемь, и их называли «чикагской восьмеркой». Сверху вниз, слева направо: Джерри Рубин, Эбби Хоффман, Том Хейден, Ренни Дэвис, Бобби Сил, Ли Уайнер, Джон Фройнз и Дэвид Деллинджер.

Судьбе Хэмптона посвящен готовящийся сейчас к выходу на экраны фильм «Иуда и черный Мессия».

А вот на основной пятерке стоит остановиться поподробнее. Ее состав отражает пеструю картину антивоенного движения в Америке конца 1960-х, и именно эти персонажи и играющие их актеры несут основную драматическую нагрузку картины.

Автор фото, David Fenton

Спустя три года после чикагских событий Рубин и Хоффман попали в самое ближнее окружение переехавшего в Нью-Йорк Джона Леннона и оказали огромное, решающее влияние на резкую политизацию Леннона начала 1970-х годов. Появление в их рядах всемирно известного бывшего битла сыграло колоссальную роль в популяризации Yippies и всего радикального левого движения в Америке.

В 2007 году, когда Спилберг планировал Коэна на роль Хоффмана, знаменитому британскому комику было 35, и он был всего на три года старше своего персонажа. Сегодня ему под 50, и по возрасту он уже не очень годится на роль молодежного активиста. Но брызжущая через край энергия Коэна, его яркая внешность с копной развевающихся над головой волос и переданный своему герою артистический талант делают его центральной фигурой картины.

Автор фото, Getty Images

Слева направо: Джерри Рубин, Эбби Хоффман и Ренни Дэвис на пресс-конференции во время процесса над «чикагской семеркой». 14 июля 1970 г.

Именно Хоффман произносит ключевые слова, определяющие смысл происходящего в зале суда: «Это политический процесс». Это именно он спокойно бросает в лицо судьи убийственную цитату из Авраама Линкольна: «Эта страна, вместе со всеми ее институтами, принадлежит населяющим ее людям. Если они оказываются недовольны существующим в ней правительством, они могут воспользоваться своим конституционным правом его поменять или революционным правом его свергнуть». И добавил: «Если бы Линкольн произнес эти слова в Грант-парке, то он был бы арестован».

Не правда ли, эта ссылка Хоффмана на слова одного из величайших американских президентов, заложившего основы американской государственности, перекликается с требованиями российской оппозиции к государству соблюдать букву и дух конституции?

Время от времени ход процесса перебивается, и мы видим на сцене некоего клуба облаченного в звездно-полосатую куртку Хоффмана, который, выступая в роли стэнд-ап комика, рассказывает сидящей перед ним аудитории, а заодно и нам, зрителям, о деталях происходившего в чикагском парке.

Не правда ли, очень похоже на то, как российская оппозиция добивалась разрешений на митинги от властей?

А судьи кто?

Процесс был затеян новым Генеральным прокурором Джоном Митчеллом, назначенным на эту должность пришедшим к власти в январе 1969 года победителем президентских выборов 1968 года республиканцем Ричардом Никсоном.

Митчелл (Джон Доман), вызвав в свой вашингтонский кабинет двух назначенных им на процесс чикагских прокуроров, инструктирует их беззастенчиво и цинично: «Эти антиамериканские бунтари должны быть осуждены, осуждены сурово и сидеть в тюрьме по десять лет каждый».

Автор фото, Chicago History Museum/Getty Images

Судья Джулиус Хоффман свысока взирает на адвоката Уильяма Канстлера. Рисунок Фрэнклина Макмахона, сделанный во время процесса

Автор фото, David Fenton

Адвокаты подсудимых Леонард Уайнгласс и Уильям Канстлер на процессе. 15 февраля 1970 г.

Его мастерские разоблачения высосанных из пальца обвинений вызывают ярость судьи, раз за разом присуждающего непокорному адвокату наказание за неуважение к суду.

Даже прокурор Шульц (Джозеф Гордон-Льюитт) проникается уважением и симпатией пусть даже не к личностям подсудимых, но по крайней мере к столь бесстыдно попираемому судьей на процессе закону. И к отстаиваемой подсудимыми памяти павших в несправедливой и неправедной вьетнамской войне американских солдат.

Исход дела и дальнейшая судьба героев

В 1972 году апелляционный суд США отменил все вынесенные судьей Хоффманом приговоры, сочтя его решения необъективными и пристрастными.

Заключительные титры фильма рассказывают нам о дальнейшей судьбе его главных героев:

«По результатам проведенного среди членов адвокатской коллегии Чикаго в разное время принимавших участие в судебных процессах, на которых председательствовал Джулиус Хоффман, 78% опрошенных признали его как судью «профессионально непригодным».

«Джерри Рубин в 1980-е годы стал работать биржевым брокером. В 1994 году погиб в автомобильной катастрофе».

«Том Хейден в 1982 году был избран в законодательное собрание штата Калифорния и переизбирался в его состав еще шесть раз».

Фильм Соркина проливает несколько иной, остро политизированный свет на часто идеалистически воспринимаемую сквозь розовые очки поп-культуры радужную картину 1960-х.

Автор фото, Robert Nickelsberg

«Чикагская семерка» увековеченная на огромном фотографическом панно американского фотохудожника Ричарда Аведона. Галерея Gagosian, Нью-Йорк, 17 июля 2012 года.

Источник

Не самый гуманный Пацифисты, Черные пантеры и полицейская дубинка: за что борется новый политический хит Netflix

На Netflix вышел новый режиссерский проект самого известного сценариста современности Аарона Соркина «Суд над чикагской семеркой» — в котором автор «Социальной сети» и «Человека, который изменил все» переносит на экран историю скандального процесса над организаторами антивоенных протестов в Чикаго 1968 года. «Лента.ру» рассказывает о достоинствах и недостатках этой явно отсылающей к текущей политической обстановке картины.

«Это же протестный «Оскар» — и я рад быть среди номинантов». На скамье подсудимых в чикагском зале суда в сентябре 1969-го в самом деле оказалась сборная звезд американского активизма в составе восьми человек. Дерзкие, патлатые и перманентно накуренные Эбби Хоффман (Саша Барон Коэн) и Джерри Рубин (Джереми Стронг) — создатели скрестившей хиппарский психодел с абсурдистским политактивизмом партии йиппи. Благообразные на их фоне лидеры студенческого социалистического движения Том Хэйден (Эдди Рэдмейн) и Ренни Дэвис (Алекс Шарп). Пацифист-радикал Джон Деллинджер (Джон Кэрролл Линч) — массивный мужчина с бойскаутским бэкграундом и опытом отсидки за отказ от призыва на Вторую мировую. Ли Вайнер (Ноа Роббинс) и Джон Фройнс (Дэнни Флаэрти) — малоизвестные активисты, попавшие в число обвиняемых как будто бы за компанию. И, наконец, Бобби Сил (Яхья Абдул-Матин II) — сооснователь и действующий председатель Черных пантер.

Годом ранее в том же Чикаго все они — за исключением Сила, приехавшего в город всего на несколько часов выступить на митинге, — принимали участие в протестах против войны во Вьетнаме, которые обернулись пятидневными боями с полицией и подняли на уши всю страну. Вины активистов в организации беспорядков, тем не менее, оперативно проведенное еще в 1968-м расследование не обнаружило — напротив, зачинщиками были более-менее официально объявлены полицейские. Но вскоре президентские выборы выиграл выдвигавшийся с охранительской платформой закона и порядка Никсон — а назначенный им генпрокурор Митчелл решил устроить активистам показательную порку, с помощью приговоров и сроков обезглавив протест. И вот уже под давлением вышестоящего начальства молодой и как будто бы вполне сознательный прокурор Шульц (Джозеф Гордон Левитт) выдвигает чикагской восьмерке обвинения в заговоре и организации беспорядков — не обращая внимания ни на принадлежность подсудимых к разным, не вполне солидарным друг с другом политическим силам, ни даже на очевидную непричастность к протестам Бобби Сила (дело в его отношении в итоге все-таки выведут в отдельное производство, из-за чего в историю США слушания не вполне справедливо войдут как суд над чикагской семеркой, а не восьмеркой). А вот судья Джулиус Хоффман (Фрэнк Ланджелла) демонстративно плюет на принципы состязательности судопроизводства — и уверенно ведет процесс к нужному власти людоедскому результату.

Этот факт, впрочем, больше говорит о России, чем о фильме Аарона Соркина — применительно к которому сравнения с контекстом, окружающим русских зрителей, являются, наверное, наименее интересной линией размышления. Точно так же было бы странно, например, с оглядкой на хромой, косой и безъязыкий русский кинематограф превозносить «Суд» по той причине, что он качественно, уверенно на уровне кинематографического ремесла написан, выстроен и сыгран. Как будто бы от Соркина, человека, написавшего «Социальную сеть» и «Человека, который изменил все», «Западное крыло» и «Несколько хороших парней», можно было в принципе ждать чего-то другого? Естественно, он знает свое дело — и от стен экранного суда отлетают пулеметные очереди фирменных диалогов, сплошь звездные актеры по очереди удостаиваются пятиминутных бенефисов (Ланджелле в роли некомпетентного и ангажированного судьи везет больше, и, судя по всему, неминуем «Оскар»), а сама конструкция сюжета, раз за разом возвращающегося флешбэками к сдобренным кровью и слезоточивым газом событиям на чикагских улицах 1968-го, выстроена так хитроумно, что сама по себе, кажется, способна удерживать зрительское внимание.

Вот только чем настойчивее это кино напрашивается на злободневность, тем старомоднее начинает выглядеть, тем заметнее из его ткани начинают торчать белые нитки. Соркин может сколь угодно страстно выступать в защиту обвиняемых активистов, но нетрудно заметить, что историческая дистанция позволяет ему делать это с позиции победителя — из числа тех самых, что и пишут в итоге историю. Чикагская восьмерка в свою очередь историю творила — более того, делала это через постановку революционного дискурса в консервативном, закрепощенном обществе. Но есть ли хоть что-то революционное в фильме Соркина? Боюсь, что нет. Напротив, он при всей драматургической эквилибристике в своей режиссуре предпочитает большой голливудский стиль, каким тот был и при Никсоне, и при Рейгане, и при Клинтоне, и который по состоянию на сегодня подспудно транслирует не прогрессивные идеи, а тоску по статус-кво — в случае Соркина тому, что был утрачен с приходом к власти Трампа. Чтобы понять, насколько уязвима такая ностальгия, далеко идти не нужно — достаточно обратить внимание на фигуру Бобби Сила, пожалуй, самую проблемную и неоднозначную в пространстве «Суда». Именно на его долю приходятся самые мощные сцены этого кино — но тем не менее именно в его отношении Соркин наиболее лаконичен. Стоит же лидеру Черных пантер покинуть зал суда, как перестает он быть интересен и фильму. Ну да — на примере людей, добивавшихся вывода войск из Вьетнама и своего так или иначе добившихся, демонстрировать элегантность сторителлинга и политический здравый смысл будет всяко попроще. А чем были вызваны те протесты 2020-го, с которыми «Суд над чикагской семеркой» так рад был бы рифмоваться, какая в сущности разница.

Фильм «Суд над чикагской семеркой» (The Trial of the Chicago 7) вышел на платформе Netflix

Источник