что значит здорово здоровее видали
Здоровее видали
Валентин Удин прозвище Здоровый получил не от того, что обладал недюжинной силой и могучим телосложением, а от привычной поговорки – на традиционное мужицкое приветствие «здорово» он всегда отвечал: «здоровее видали». Так и прозвали Здоровеевидали, потом кто-то сократил.
Итак, Валентин Удин: с виду крепкий, но не могучий, умствующий, но не умный, мудрствующий но не мудрый, красующийся но не красивый – проставился по случаю дня рождения – как всегда пышно, разносолно, согласно самомнению и самолюбию.
— О-о-о! Ну, ты Валя даёшь – никто так щедро не проставляется…
— Или мало зарабатываем, или товарищей не любим.
— А сколько тебе стукнуло, товарищ?
— Если в прошлом году было 37-мь, то сегодня 38-мь… старенький уже…
— Чево-о-о? – посмотри на меня и устыдись, люди на пенсии продолжают трудиться – а он старенький, видишь ли – салабон.
— Нет, ну а чего, здоровья-то уже нет…
— Куда ж ты его подевал?
— Не знаю, вроде ничего такого не делаю…
— А что болит-то?
— Да всё болит: колени болят, давление скачет, спина ноет, во сне руки-ноги немеют, как весна-осень, так язва бьёт, хоть на стену лезь, плюс аллергия на пыльцу и кошек…
— Да-а-а, время теперь такое… вот взять хотя бы онкологию – раньше это считалось привилегией пожилых, а теперь посмотри, дети малые раком страдают…
— А диабет…
— Ой, и не говорите даже – совсем экологию испортили…
— И социологию…
— Да всё испортили…
— Ладно, прелюдия затянулась – давайте выпьем за здоровье нашего именинника – дай Бог…
— Да, Валь, здоровья тебе и долгих, долгих лет жизни…
Выпили. Закусывают. Нахваливают угощение. Гурьев разливает.
— А ты к массажисту сходи – массаж он ведь всё в организме налаживает…
— К тому же, приятно…
— Тогда лучше к массажистке-а-ха-ха-ха.
— Да ходил я уже… и на дом вызывал…
— Ну и?
— Пока мнёт и гладит, вроде ничего, а потом опять…
— А она чего говорит?
— Говорит, это вы понервничали и режим нарушили… а как не нервничать. ну, скажи, как не нервничать – один футбол чего стоит.
— У меня тост…
— Ты уже говорил…
— Хорошо, ты скажи…
— Предлагаю выпить за супругу виновника торжества, за спутницу жизни, так сказать, ибо мужу жена массажист, а жене – муж… и вообще: здоровая семья – здоровый я, и наоборот…
— Красиво сказал… за это!
Выпили. Закусывают.
— А у меня жена не умеет делать массаж…
— А моя даже предстательную железу мне пользует… и так ласково у неё получается…
— Это где ты такую жену нашёл.
— Не я её нашёл, а она меня…
— Повезло тебе, Сухарев, а я-то думаю, от чего у тебя лицо такое румяное – кровь с молоком, а это оказывается тебе жена пальчиком задничку шшыкочить-а-ха-ха-ха!
— А Папа Римский говорит, что мы у геев должны прощение попросить, мол они…
— Ну, да – они тоже любят, когда им железы во всех местах шшыкочуть…
— Тьфу – гадость! Этот Папа тот ещё, небось, раз так говорит…
— Вот, пусть сам и извиняется, а мы, как гоняли педерастов, так и будем гонять…
— Юра! Токарев, а ты чего там сидишь? – давай к столу.
— Не трогай его – он постится…
— Пусть дома постится, а тут коллектив – уважать надо… иди, тут и постное есть: вот рыбка, икорочка, салатики… иди сюда, дорогой товарищ, рассуди наше недоумение… ты ведь у нас, если мне не изменяет память, года четыре работаешь…
— Пять…
— Тем более… но я не помню, чтобы ты на больничный садился… сопли-кашель в расчёт не берём… да не смущайся ты, как девушка…
— Правильно – и выпить в пост не грех – водка не из свинины гонится – это продукт растительного происхождения-о-хо-хо-хо.
Все посмеялись. Токарев, нехотя, сел за стол, перекрестился, благословил трапезу. Гурьев разлил.
— Интересно – первый раз вижу Юрку за общим столом, да ещё с рюмкой…
— Могу не пить…
— Нет-нет выпей – она тебе свободу речи даст… а ты, Димон, помолчи уже – умного человека послушаем… давай, Юра, начни речь свою хорошим тостом…
— Вообще-то, выпивкой тут не поможешь…
— А чем? – вот и растолкуй нам сирым да босым, чем тут помочь – дай общую формулу здоровья – ведь все мы больные, и не одной болячкой, а целыми букетами…
— Правильно – всё общество хворает, поэтому и дети такие рождаются…
— Ну, всё, умолкли! Давай, Юра, реки, так сказать…
— Предлагаю выпить за обретение Любви, ибо Любовь всему голова: и здоровью, и семейному счастью, и творческому успеху…
— Отличный тост – просто замечательный! – за Любовь.
Выпили. Закусывают. Постнику положили в тарелку постного: и рыбки, и бутербродиков с икоркой, и салатиков, и грибочков, и зелени. Киреев продолжил руководить застольем.
— А теперь, Юра, разверни своё заявление, как говорят ракетчики: по азимуту, дальности и углу…
Токарев улыбнулся.
— Да никакой я не уникум – я просто православный христианин…
— Я так и понял… ты ведь, Юра, хочешь сказать, что специалисты нас в зависимость от себя ставят…
— Это очевидно… когда, в своё время, я столкнулся с проблемами позвоночника и пришёл к специалисту, он ощупал меня, самодовольно улыбнулся и заключил: «теперь ты мой», назначил десять сеансов и огласил прейскурант…
— А ты чего?
— А я таких денег не имел… стал искать, как исцелить себя самому…
— Нашёл?
— Небось в йогу вдарился – обычная история – я интересовался – у них там специальные асаны есть на исправление позвоночника…
— И в йогу, и в экстрасенсорику, и в астрологию, и в другие практики…
— И чего?
— Так и ходил-искал, пока к Богу не пришёл…
— Мужики, у меня тост созрел…
— Да погоди ты!
— А чо годить-то? – выпьем и дальше поедем…
— Ладно, разливай, Серёжа… Тогда ты тост и говори, баламут…
— И скажу… за Бога!
— Интересно, и что ты Ему пожелаешь…
— Не знаю, я об этом не подумал… и действительно, чего Ему пожелаешь, когда у Него всё есть…
— Вот сперва думай, а потом рот раскрывай… за ум, товарищи, потому, что без ума или лом пополам, или ведро вдребезги…
— А я по-другому эту поговорку знаю…
— А ты только по-другому и знаешь, поэтому тебя ирекция душит…
Все опять: га-га-га. Гурьев разлил. Киреев повторил тост. Выпили.
— Значит так, коллеги, если кто ещё встрянет со своей дурью… имейте терпение выслушать человека…
Токарев опять улыбнулся.
— Без терпения нет воздержания, а без воздержания с блудом не справишься и ум не выправишь – для этого и существуют пост и молитва… молитва, кстати, гармонизирует работу левого и правого полушарий головного мозга – это доказано наукой… с молитвы и надо начинать исцеление…
— А пост что гармонизирует?
— Работу всего организма…
— Вот-вот-вот, подошли к самому яблочку… ты нам, Юра, по простому объясни, как у тебя всё это происходит?
— Что именно?
— Ну, все эти гармонии… на практике объясни… скажем, проснулся ты и что делаешь, чтобы не болеть… ведь кроме молитвы и поста, что-то ещё делаешь. ну, упражнения какие-то, типа асаны – сам же говоришь, йогой занимался…
Токарев посмотрел в глаза Кирееву, словно удостоверяясь в серьёзности его интереса.
— Всё просто: проснувшись, молюсь, потом утренняя гимнастика, точнее, делаю несколько движений – начальные фазы упражнений… на сами упражнения у же нет: ни желания, ни сил, ни времени, да и необходимости нет… затем контрастный душ и собираюсь на работу… и молюсь, молюсь, молюсь… вообще молитва сама собой уже творится во мне – ничего специально не делаю – привычка и наслаждение – Иисус Христос сладкий – сладчайший…
Киреев поёрзал на стуле.
— Про гимнастику подробнее, пожалуйста…
— Во-первых сплю я на полу, без матраса, чтобы правИльную жёсткость каждой косточкой, каждым позвонком чувствовать…
— А вот и не правильно! – я по телевизору слыхал, лучше всего спать на специальном, ортопедическом матрасе…
— Прежде чем спать на таком матрасе, нужно его купить…
— Реклама – двигатель торговли…
— Опять перебили! Да что ж вы за люди такие.
И опять Токарев улыбнулся.
— Да, у меня собственно всё – больше я ничего не делаю…
— Совсем ничего-ничего?
— Ну, в храм хожу по выходным на службу… исповедуюсь, причащаюсь… главное в Любви держаться – Она Сама управляет гармониями…
— Всё ясно – он агитирует нас вступать в РПЦ.
— Хорошо хоть не в КПРФ…
— А я коммунистов уважаю – у них позиция чёткая и программа ясная…
— Ага – всех на Соловки…
— Да ладно тебе – теперь коммунисты уже не те – они сами в церковь ходят свечки ставят…
— Ходят пока не у власти…
— Погоди, дай я Юрку спрошу…
— Ну, спроси, спроси…
— А как же массаж, ирекция – хоть изредка балуешь себя дамочками.
— Нет… необходимости нет…
— Я же говорю, уникум, а ты говоришь нормальный – разве нормальные люди так живут…
— А как живут нормальные люди – по врачам бегают, массажами развлекаются и удивляются происходящему с ними и вокруг, и недоумевают – так.
Никто не ответил.
— И потом, я сидел в своём углу, занимался своим делом, никого не трогал – сами позвали, вопросов накидали, а теперь говорите, агитирую… нет ребята – в рай за уши никого не тянут – сами идут…
— Наливай, Серёжа… ох, и интересный же разговор пошёл…
Выпили за свободу выбора. Киреев хитро улыбнулся себе.
— В принципе всё понятно…
Разливной Гурьев вскинулся.
— А мне нихрена не понятно – пусть на конкретном примере покажет и расскажет…
— Как это?
— Пусть именинника полечит своим методом – пусть расскажет, как он видит процесс, так сказать…
— Да, интересная мысль… Валь, ты не против.
— Не против…
— Серёжа наливай. за чистоту, так сказать, эксперимента…
Выпили. Токарев сморщился.
— Всё – больше не буду…
— А я буду…
— И я буду…
— Ну, всё, будильники, хватит звенеть. Давай, Юра, жми Здорового…
— Жми не жми, а он слушать не будет – вон какой перечливый – себе на уме… и потом, мой распорядок – это конечный результат – сухой остаток от того мокрого объёма, который мне пришлось переработать в поисковом режиме, и ему это может не подойти – у него своя масса заблуждения…
— Попытка не пытка…
Токарев посмотрел на Удина, тот улыбался, нервно тряся ногой.
— У тебя, Валентин, лишнего веса килограмм двадцать…
— Так и есть: рост минус сто – лишних двадцать кг…
— Вот тебе и давление: и на позвоночник, и на колени, и на сердце…
— И что ты предлагаешь?
— Пост…
— Спасибо – я уже голодал… по Брегу… потом ещё хуже разнесло…
— Ну вот – я же говорил, не будет он меня слушать…
— Нет, Юра, я тебя внимательно выслушал, и сделал вывод – такая Любовь мне не нужна – лучше пусть всё болит, но с бабами, чем без боли и без баб…
Все: га-га-га! – в знак понимания и одобрения.
Здоровее видали
Валентин Удин прозвище Здоровый получил не от того, что обладал недюжинной силой и могучим телосложением, а от привычной поговорки – на традиционное мужицкое приветствие «здорово» он всегда отвечал: «здоровее видали». Так и прозвали Здоровеевидали, потом кто-то сократил.
Итак, Валентин Удин: с виду крепкий, но не могучий, умствующий, но не умный, мудрствующий но не мудрый, красующийся но не красивый – проставился по случаю дня рождения – как всегда пышно, разносолно, согласно самомнению и самолюбию.
— О-о-о! Ну, ты Валя даёшь – никто так щедро не проставляется…
— Или мало зарабатываем, или товарищей не любим.
— А сколько тебе стукнуло, товарищ?
— Если в прошлом году было 37-мь, то сегодня 38-мь… старенький уже…
— Чево-о-о? – посмотри на меня и устыдись, люди на пенсии продолжают трудиться – а он старенький, видишь ли – салабон.
— Нет, ну а чего, здоровья-то уже нет…
— Куда ж ты его подевал?
— Не знаю, вроде ничего такого не делаю…
— А что болит-то?
— Да всё болит: колени болят, давление скачет, спина ноет, во сне руки-ноги немеют, как весна-осень, так язва бьёт, хоть на стену лезь, плюс аллергия на пыльцу и кошек…
— Да-а-а, время теперь такое… вот взять хотя бы онкологию – раньше это считалось привилегией пожилых, а теперь посмотри, дети малые раком страдают…
— А диабет…
— Ой, и не говорите даже – совсем экологию испортили…
— И социологию…
— Да всё испортили…
— Ладно, прелюдия затянулась – давайте выпьем за здоровье нашего именинника – дай Бог…
— Да, Валь, здоровья тебе и долгих, долгих лет жизни…
Выпили. Закусывают. Нахваливают угощение. Гурьев разливает.
— А ты к массажисту сходи – массаж он ведь всё в организме налаживает…
— К тому же, приятно…
— Тогда лучше к массажистке-а-ха-ха-ха.
— Да ходил я уже… и на дом вызывал…
— Ну и?
— Пока мнёт и гладит, вроде ничего, а потом опять…
— А она чего говорит?
— Говорит, это вы понервничали и режим нарушили… а как не нервничать. ну, скажи, как не нервничать – один футбол чего стоит.
— У меня тост…
— Ты уже говорил…
— Хорошо, ты скажи…
— Предлагаю выпить за супругу виновника торжества, за спутницу жизни, так сказать, ибо мужу жена массажист, а жене – муж… и вообще: здоровая семья – здоровый я, и наоборот…
— Красиво сказал… за это!
Выпили. Закусывают.
— А у меня жена не умеет делать массаж…
— А моя даже предстательную железу мне пользует… и так ласково у неё получается…
— Это где ты такую жену нашёл.
— Не я её нашёл, а она меня…
— Повезло тебе, Сухарев, а я-то думаю, от чего у тебя лицо такое румяное – кровь с молоком, а это оказывается тебе жена пальчиком задничку шшыкочить-а-ха-ха-ха!
— А Папа Римский говорит, что мы у геев должны прощение попросить, мол они…
— Ну, да – они тоже любят, когда им железы во всех местах шшыкочуть…
— Тьфу – гадость! Этот Папа тот ещё, небось, раз так говорит…
— Вот, пусть сам и извиняется, а мы, как гоняли педерастов, так и будем гонять…
— Юра! Токарев, а ты чего там сидишь? – давай к столу.
— Не трогай его – он постится…
— Пусть дома постится, а тут коллектив – уважать надо… иди, тут и постное есть: вот рыбка, икорочка, салатики… иди сюда, дорогой товарищ, рассуди наше недоумение… ты ведь у нас, если мне не изменяет память, года четыре работаешь…
— Пять…
— Тем более… но я не помню, чтобы ты на больничный садился… сопли-кашель в расчёт не берём… да не смущайся ты, как девушка…
— Правильно – и выпить в пост не грех – водка не из свинины гонится – это продукт растительного происхождения-о-хо-хо-хо.
Все посмеялись. Токарев, нехотя, сел за стол, перекрестился, благословил трапезу. Гурьев разлил.
— Интересно – первый раз вижу Юрку за общим столом, да ещё с рюмкой…
— Могу не пить…
— Нет-нет выпей – она тебе свободу речи даст… а ты, Димон, помолчи уже – умного человека послушаем… давай, Юра, начни речь свою хорошим тостом…
— Вообще-то, выпивкой тут не поможешь…
— А чем? – вот и растолкуй нам сирым да босым, чем тут помочь – дай общую формулу здоровья – ведь все мы больные, и не одной болячкой, а целыми букетами…
— Правильно – всё общество хворает, поэтому и дети такие рождаются…
— Ну, всё, умолкли! Давай, Юра, реки, так сказать…
— Предлагаю выпить за обретение Любви, ибо Любовь всему голова: и здоровью, и семейному счастью, и творческому успеху…
— Отличный тост – просто замечательный! – за Любовь.
Выпили. Закусывают. Постнику положили в тарелку постного: и рыбки, и бутербродиков с икоркой, и салатиков, и грибочков, и зелени. Киреев продолжил руководить застольем.
— А теперь, Юра, разверни своё заявление, как говорят ракетчики: по азимуту, дальности и углу…
Токарев улыбнулся.
— Да никакой я не уникум – я просто православный христианин…
— Я так и понял… ты ведь, Юра, хочешь сказать, что специалисты нас в зависимость от себя ставят…
— Это очевидно… когда, в своё время, я столкнулся с проблемами позвоночника и пришёл к специалисту, он ощупал меня, самодовольно улыбнулся и заключил: «теперь ты мой», назначил десять сеансов и огласил прейскурант…
— А ты чего?
— А я таких денег не имел… стал искать, как исцелить себя самому…
— Нашёл?
— Небось в йогу вдарился – обычная история – я интересовался – у них там специальные асаны есть на исправление позвоночника…
— И в йогу, и в экстрасенсорику, и в астрологию, и в другие практики…
— И чего?
— Так и ходил-искал, пока к Богу не пришёл…
— Мужики, у меня тост созрел…
— Да погоди ты!
— А чо годить-то? – выпьем и дальше поедем…
— Ладно, разливай, Серёжа… Тогда ты тост и говори, баламут…
— И скажу… за Бога!
— Интересно, и что ты Ему пожелаешь…
— Не знаю, я об этом не подумал… и действительно, чего Ему пожелаешь, когда у Него всё есть…
— Вот сперва думай, а потом рот раскрывай… за ум, товарищи, потому, что без ума или лом пополам, или ведро вдребезги…
— А я по-другому эту поговорку знаю…
— А ты только по-другому и знаешь, поэтому тебя ирекция душит…
Все опять: га-га-га. Гурьев разлил. Киреев повторил тост. Выпили.
— Значит так, коллеги, если кто ещё встрянет со своей дурью… имейте терпение выслушать человека…
Токарев опять улыбнулся.
— Без терпения нет воздержания, а без воздержания с блудом не справишься и ум не выправишь – для этого и существуют пост и молитва… молитва, кстати, гармонизирует работу левого и правого полушарий головного мозга – это доказано наукой… с молитвы и надо начинать исцеление…
— А пост что гармонизирует?
— Работу всего организма…
— Вот-вот-вот, подошли к самому яблочку… ты нам, Юра, по простому объясни, как у тебя всё это происходит?
— Что именно?
— Ну, все эти гармонии… на практике объясни… скажем, проснулся ты и что делаешь, чтобы не болеть… ведь кроме молитвы и поста, что-то ещё делаешь. ну, упражнения какие-то, типа асаны – сам же говоришь, йогой занимался…
Токарев посмотрел в глаза Кирееву, словно удостоверяясь в серьёзности его интереса.
— Всё просто: проснувшись, молюсь, потом утренняя гимнастика, точнее, делаю несколько движений – начальные фазы упражнений… на сами упражнения у же нет: ни желания, ни сил, ни времени, да и необходимости нет… затем контрастный душ и собираюсь на работу… и молюсь, молюсь, молюсь… вообще молитва сама собой уже творится во мне – ничего специально не делаю – привычка и наслаждение – Иисус Христос сладкий – сладчайший…
Киреев поёрзал на стуле.
— Про гимнастику подробнее, пожалуйста…
— Во-первых сплю я на полу, без матраса, чтобы правИльную жёсткость каждой косточкой, каждым позвонком чувствовать…
— А вот и не правильно! – я по телевизору слыхал, лучше всего спать на специальном, ортопедическом матрасе…
— Прежде чем спать на таком матрасе, нужно его купить…
— Реклама – двигатель торговли…
— Опять перебили! Да что ж вы за люди такие.
И опять Токарев улыбнулся.
— Да, у меня собственно всё – больше я ничего не делаю…
— Совсем ничего-ничего?
— Ну, в храм хожу по выходным на службу… исповедуюсь, причащаюсь… главное в Любви держаться – Она Сама управляет гармониями…
— Всё ясно – он агитирует нас вступать в РПЦ.
— Хорошо хоть не в КПРФ…
— А я коммунистов уважаю – у них позиция чёткая и программа ясная…
— Ага – всех на Соловки…
— Да ладно тебе – теперь коммунисты уже не те – они сами в церковь ходят свечки ставят…
— Ходят пока не у власти…
— Погоди, дай я Юрку спрошу…
— Ну, спроси, спроси…
— А как же массаж, ирекция – хоть изредка балуешь себя дамочками.
— Нет… необходимости нет…
— Я же говорю, уникум, а ты говоришь нормальный – разве нормальные люди так живут…
— А как живут нормальные люди – по врачам бегают, массажами развлекаются и удивляются происходящему с ними и вокруг, и недоумевают – так.
Никто не ответил.
— И потом, я сидел в своём углу, занимался своим делом, никого не трогал – сами позвали, вопросов накидали, а теперь говорите, агитирую… нет ребята – в рай за уши никого не тянут – сами идут…
— Наливай, Серёжа… ох, и интересный же разговор пошёл…
Выпили за свободу выбора. Киреев хитро улыбнулся себе.
— В принципе всё понятно…
Разливной Гурьев вскинулся.
— А мне нихрена не понятно – пусть на конкретном примере покажет и расскажет…
— Как это?
— Пусть именинника полечит своим методом – пусть расскажет, как он видит процесс, так сказать…
— Да, интересная мысль… Валь, ты не против.
— Не против…
— Серёжа наливай. за чистоту, так сказать, эксперимента…
Выпили. Токарев сморщился.
— Всё – больше не буду…
— А я буду…
— И я буду…
— Ну, всё, будильники, хватит звенеть. Давай, Юра, жми Здорового…
— Жми не жми, а он слушать не будет – вон какой перечливый – себе на уме… и потом, мой распорядок – это конечный результат – сухой остаток от того мокрого объёма, который мне пришлось переработать в поисковом режиме, и ему это может не подойти – у него своя масса заблуждения…
— Попытка не пытка…
Токарев посмотрел на Удина, тот улыбался, нервно тряся ногой.
— У тебя, Валентин, лишнего веса килограмм двадцать…
— Так и есть: рост минус сто – лишних двадцать кг…
— Вот тебе и давление: и на позвоночник, и на колени, и на сердце…
— И что ты предлагаешь?
— Пост…
— Спасибо – я уже голодал… по Брегу… потом ещё хуже разнесло…
— Ну вот – я же говорил, не будет он меня слушать…
— Нет, Юра, я тебя внимательно выслушал, и сделал вывод – такая Любовь мне не нужна – лучше пусть всё болит, но с бабами, чем без боли и без баб…
Все: га-га-га! – в знак понимания и одобрения.
Полезные советы
Здоровее видали: неловкие истории о приветствиях и прощаниях
Здоровее видали.
Я уверен, что у каждого из нас были неловкие моменты с приветствиями и уж тем более с прощаниями. Я в этом плане — пример хрестоматийный. Эталонный, я бы сказал. Ну все мы прошли через эту классику жанра — тот с кем ты собрался поздороваться — плохо видит. Ты каждый раз об этом забываешь.
Завидев жертву приветствования, ты как бы незаметно вытираешь влажную ладонь о заднюю часть своего костюма, чуть наклонился полу-уважительно и руку тянешь, вспоминая, сильно надо жать, или так, противненько обозначить теплоту руки. И вот ты с этим торжественным лицом, отягощённым дилеммой выбора крепости рукопожатия, натужно улыбаешься, а он проходит мимо в сантиметре от твоей руки.
А плохо может видеть не только он, между прочим. Ты всё ещё в позе полной подобострастия оборачиваешься и вспоминаешь, что Виктор Петрович плохо видит. Ну да, без очков же и усы сбрил — дурик старый. На свою глянул виновато, мол, сейчас увидишь, ты не так всё поняла. Догоняешь Петровича и по плечу ему панибратски н-на.
Он оборачивается и ты понимаешь сразу, что видит он прекрасно. Более того, это не Виктор и скорее всего не Петрович. Он там что-нибудь типа: «Вы с ума посходили молодой человек?!» и так плечо пиджака брезгливо отряхивает, как будто я куриную ногу только что ей ел и руки не вытер. Сутулым шарпеем возвращаешься к своей, а она как всегда умеет поддержать в трудную минуту: «Уважают коллеги, говоришь. Ну-ну.»
Ну, или сосед, отставной полковник. Как ты не прячься, он тебя по-любому заметит и подойдёт зафиксировать неожиданную встречу этими своими струбцинами. У него, главное, рука больше твоей в два раза. И пытаешься как-то не усугублять и не напрягать руку сильно, но это не тот случай. У служивых компромисс не в чести. Сдавит так, что очень трудно не заплакать. Ещё из-за того что руку расслабленную подсунул она во внешнюю сторону загнулась, а это очень больно. А этот ещё и вторую руку добавит, мол рад встрече так, что не передать и давай трясти. Достаёшь потом это рагу из его тисков и весь
день ходишь потираешь. В другой ситуации видишь, что сосед тебя спалил уже и так сильно руку напряжёшь, думаешь, ну щас я тебе за всё отомщу… Стоишь в подъезде плачешь в темноте. И стыдно оттого что больно, и больно от того что стыдно.
Ещё вариантик — неженка. Ты то нормальный. Жмёшь так средненько, как положено. А он туда ручку засунет прутиком, побегом молодым пшеничным, и вроде и поздоровались, здоровья друг другу пожелали, а ощущение пакостное какое-то. Но в сравнении с полковником…
Плавный переход из нелепой юности в бестолковую молодость у меня пришёлся на переход Советского Союза во что-то другое, до сих пор непонятное. А уже это время, совпало с засилием всего американского и моду на оно же. А там эти баскетболисты — заняться людям нечем, ей богу. Нет, ну пару вензелей там ещё куда ни шло. Но так они же там с элементами нижнего брейка начали здороваться. В те времена чтобы модного нормально поприветствовать — надо было быть в хорошей физической форме. И я не про выходной костюм «Адидас», что тоже было в те времена неплохо. Стоишь с ним как дурак в «Ладушки» играешь и главное постоянно проигрываешь. Со временем все эти рукоблудные кульбиты усохлись до столкновения кулаками. Ну и слава богу, я считаю.
С этими кулаками тоже… Тут в их заграницах так по-прежнему здороваются «реальные пацаны». А так как тут все одеты прилично, кто их них реально «реальный» — определить непросто. То кулаком в пальцы человеку как дашь, извиняться потом. То наоборот протягиваешь руку, обхватываешь кулак и делаешь смешной такой вид, мол, у тебя камень, а у меня бумага — я выиграл.
А дома у нас все эти ути-пути с тити-митями, вне закона. Телячьи нежности обошли нашу семью окольными путями. А тут одно время приобнимать стало модно. И ведь не отвертишься. Именно для этого сначала за руку здороваются, а потом уже держат за неё и единятся телом.
Нет, мы с мамой нормальные люди — мы обнимались. Но, по делу. Оба раза помню отчётливо. Первый — это когда я из школы навсегда вернулся. От переизбытка чувств и осознания того что ни ей ни мне туда больше никогда не надо будет ходить. Она ходила реже, но впечатлений как раз на все мои 10 лет. Второй раз без всякой самоиронии — действительно соскучились. Я из рейса вернулся полугодового. Связи тогда не существовало в принципе, потому дали волю чувствам — всплакнули даже.
А в моей жизни была ещё одна жизнь — семейная. А это вынужденные дополнительные люди со своими пристрастиями. Полные антиподы. Как я не уворачивался от тёщи — два раза пропустил. Прям в губы. Шесть лет так — в любви и несогласии.
Но тут причины какие-никакие. А бывает придёшь куда-нть на копроратив и начинается. Ладно бухгалтерша — старообрядчица старая. Три раза каждой щекой. Остальные то нехристи, а туда же. А я ещё роста, как назло, среднего. Вот маленький подойдёт здороваться, ручонки тянет оттуда снизу и ты его голову прижимаешь где-то в районе груди, как мать кормящая. Куда хуже второй вариант — высокие. Тут уже ты прикладываешься куда-то к середине пиджака в район желудочно-кишечного тракта. Если повезёт, можно услышать урчание.
Ну и на прощание — о прощаниях. Всё, в принципе, то же самое, только сильно хуже. Вот это вот чувство, когда с тобой пытаются проститься, протягивают руку, а ты в этот момент отворачиваешься. Ну совпало так. А когда возвращаешься в исходную позицию то понимаешь что уже поздно. А человек стоял три минуты у тебя за спиной с протянутой рукой. Подмигиваешь ему так по-свойски и рукой ещё так махнёшь, мол, «да хрен с ним».
Так как прощание, как правило, неразрывно связано с алкогольным опьянением, то я просил этих баскетбольных реперов научить меня, наконец, этим невероятным махинациям руками и локтями. Всё заканчивается сильным алкогольным опьянением и депрессией от осознания себя рукожопом в присутствии прощающихся.
От тёщи оба раза пропустил во время церемонии прощания и там было никак не отвертеться, всё по той же причине. Прощался стоя. Не столько из уважения, просто спал.
Ну а с этими карапузами и Гулливерами и смех и грех, ей богу. Причём смеха — минимум.