что делать если не можешь смотреть на себя в зеркало
Ненависть к своему отражению в зеркале — опасный симптом
Болезнь инстаграм
Из ста снимков удаляла девяносто девять
Сегодня 22-летняя Катя вспоминает события недавнего прошлого с улыбкой: в ее случае все закончилось хеппи-эндом, хотя пришлось пережить последствия неудачной пластической операции и почти год заниматься по индивидуальной программе с психотерапевтом.
— В 9-м классе я вдруг сильно озаботилась своей внешностью. На фоне фотографий моих ровесниц в инстаграм казалась себе удручающе некрасивой, — рассказывает Екатерина. — Все девчонки кругом обрабатывали снимки — уменьшали талию, бедра, «накачивали» грудь, очерчивали скулы, увеличивали губы. Старались соответствовать принятым в виртуальном мире канонам красоты. Я тоже начала активно делать селфи, чтобы потом «тюнинговать» лицо и тело в кадре. Из 100 снимков удаляла 99, все не нравилось. Изучала в интернете специальные тренинги — какую выбирать позу при фотографировании, как поворачивать голову, надувать губки… Помню, познакомилась в соцсетях с парнем, который «запал» на мое обработанное фото. Когда пришла на свидание — он меня не узнал! В тот вечер ничего не сказал, мы прогулялись по центру города, посидели в кафе и расстались. А наутро он выложил у себя на страничке пост, весь пропитанный ядом: мол, о чем думают малолетние дуры, когда торгуют в сети улучшенной версией себя, а потом предлагают «наслаждаться» страшным оригиналом. Наверное, это стало для меня поворотной точкой. Я и так терпеть не могла смотреть на себя в зеркало, все выискивала недостатки во внешности. А после того случая в буквальном смысле слова заболела мечтой перекроить лицо и сделать липосакцию — откачать жирок с бедер и живота. Родители отговаривали, но делали это очень своеобразно. Отец, например, мог ударить кулаком по столу и крикнуть: «Меньше жрать надо, тогда никакие операции не понадобятся!» А мама сочувствующе рассказывала мне про то, что не в красоте женское счастье. Ну, конечно. Как будто я не в этом мире жила и не видела, чего добиваются женщины с яркой внешностью. Дошло до того, что я прогуливала школу, потому что мне было неуютно в моем теле появляться на людях. Я не верила, что могу быть кому-то интересна, что в меня можно влюбиться. И постоянно сидела в интернете, истязая себя просмотром тысяч снимков идеальных женщин и мужчин.
Первую пластику я сделала в 19 лет — подправила нос. Потом уменьшила уши, удалила комки Биша (жировые скопления на щеках), увеличила грудь. И все равно не получала удовольствия от созерцания себя в зеркале. Когда призналась сестре, что хочу изменить разрез глаз и удалить пару ребер, чтобы обозначить талию, она поняла, что дело плохо. Призвала на помощь родню, меня буквально силой отвели к врачу-психотерапевту. К тому времени у меня уже начались проблемы со здоровьем: в организме не прижились импланты, а после ринопластики было трудно дышать в лежачем положении, сон превратился в пытку. Меня спасали сразу и от физических, и от психологических недугов. К счастью, спасли. Теперь я спокойно отношусь к собственной внешности, принимаю себя со всеми своими недостатками и даже знаю, как обратить их в достоинства. Что любопытно — психотерапевту пришлось проводить ликбез и для моих родителей. Оказывается, часто именно самые близкие и родные люди формируют у детей и подростков комплекс неполноценности.
На групповых занятиях с психотерапевтом я насмотрелась на таких же, как я, страдалиц. Были там и женщины за 25, родившие ребенка и едва не сошедшие с ума от внезапного осознания непривлекательности своего тела. Был один совсем молодой парень, ему, наверное, еще 20 лет не было: отец постоянно критиковал его за тщедушность, ставил в пример «качков» из спортзала. В итоге этот мальчик уже в 14 лет стал употреблять протеиновые коктейли, нарастил мышечную массу, но все равно не смог полюбить себя. Он «совершенствовал» свое тело как одержимый и однажды просто сорвался: родители нашли его в ванной, наглотавшегося таблеток и перерезавшего себе вены. Чтобы уж наверняка. Он потом рассказывал: когда врачи скорой привели его в чувство, первая мысль была: «Зачем? Снова на тренировку?!»
Пластика подсознания
Дисморфофобия — это психологическое расстройство, которое предполагает навязчивую озабоченность теми частями своего тела, которые человек считает несовершенными. Мозг внезапно обнаруживает, что эти части тела больше, чем они есть на самом деле, — и происходит искажение взгляда, которое может доходить до крайностей. Возникают самоуничижение, разрушительное социальное поведение. Подобное расстройство вызывает множество последствий — как физических, так и психических.
Дисморфофобия проявляется в подростковом возрасте, когда человек начинает беспокоиться о своей внешности. Но иногда болезнь может проявиться позже, под влиянием пускового механизма (того же инстаграм, провоцирующего осознание «дефективности» своего тела или лица). Распространенность дисморфофобии, исходя из обращений к психотерапевтам, составляет всего 1%. Но исследования, которые проводились в Германии, показали, что количество невыявленных случаев в 10 раз больше. Обычно страдающие от дисморфофобии не осознают того, что их состояние связано именно с психикой, и считают, что проблема дефекта внешности — ключевая. Именно поэтому они чаще обращаются к косметологу, а не к психологу или к психотерапевту.
— Дисморфофобия является серьезным расстройством в связи с высоким риском самоубийств, — говорит врач-психотерапевт, психолог, генеральный директор консалтинговой компании «Коучинг-центр» Михаил Дернаковский. — Суицидальные попытки у таких людей встречаются в 45 раз чаще, чем в общей популяции. Именно с дисморфофобией связана частая обращаемость к пластическим хирургам и большое количество суицидов и суицидальных попыток у людей, перенесших пластическую операцию. Дело в том, что пластика устраняет какой-то дефект, но дисморфофоб быстро находит новый, и это вызывает у него острое отчаяние. Кроме того, такие люди почти всегда испытывают еще и скоптофобию — боязнь быть высмеянными из-за своего мнимого физического недостатка. Поэтому или избегают публичных мест (социофобия), или скрывают значимый по их мнению недостаток шляпами, макияжем, особой одеждой.
Высмеивание в детстве за какие-либо внешние недостатки переживало большинство людей, страдающих дисморфофобией. Также у многих из них была сформирована установка от родителей на необходимость эстетически правильного внешнего вида. Но поскольку в современном мире благодаря социальным сетям критерии идеальной внешности резко повышаются, то и дисморфофобии актуализируются намного чаще.
Можно ли вылечить дисморфофобию? И нужно ли запрещать людям, озабоченным мнимыми недостатками своей внешности, посещать пластического хирурга? Михаил Дернаковский уверен: пластическая хирургия в этом случае бессильна, поскольку страдающий дисморфофобией в любом случае найдет в себе какие-либо дефекты. Важно понимать: если эту болезнь не лечить, то она сама не проходит. Наоборот, потом человек начинает стесняться ходить на работу или даже выходить на улицу.
Психоанализ или гештальттерапия при таком недуге не очень эффективны. В то же время когнитивно-поведенческие подходы психотерапии, направленные на критическое восприятие значимости внешности, на принятие себя, а также специальные тренинги по повышению самооценки позволяют более чем в 70% случаев достичь значимого психотерапевтического эффекта. Кроме того, часто врач прописывает пациенту антидепрессанты.
Важнейшее значение имеют поддержка окружения, культ принятия своего тела и выработка самооценки и самоуважения, которые зависят не от внешности, а, например, от морально-этических качеств человека и традиционных ценностей.
УЛУЧШЕНИЕ — ВРАГ ХОРОШЕГО
В легкой форме дисморфофобия часто незаметна для окружающих. При прогрессирующем заболевании наблюдаются навязчивые и бредовые состояния. Больному кажется, что над ним смеются, его обсуждают. Это становится причиной страхов и комплексов. Зацикленность на мнимых недостатках усиливается.
Синдром дисморфофобии имеет следующие стадии развития:
• формирование мысли о собственном несовершенстве — проблемой может стать не только лицо и фигура, но даже кажущийся неприятный запах от тела, неправильный рост или цвет кожи;
• презрительное отношение к мнимому несовершенству — человек не воспринимает индивидуальные черты как достоинство и относится к ним резко негативно;
• депрессивное состояние — попытки улучшить себя не дают ожидаемого результата, что приводит человека в отчаяние.
Больной постоянно ищет свое отражение в зеркале, в витринах магазинов, в тонированных стеклах проезжающих машин. Ему нужно убедиться в том, что его недостатки максимально скрыты. Обычно лица с дисморфофобией подбирают свой гардероб так, чтобы спрятать лицо и тело. Такие люди избегают видео- и фотосъемок, стараются отворачивать лицо при разговоре и не располагают к общению.
«Я полчаса рассматривала себя в зеркало, а потом ревела». Как живут люди с дисморфофобией
«Я знала, что убиваю себя. По сути, это и была цель»
Сложно описать чувство, когда смотришь в зеркало – и хоть бы что-то нравилось. А с этим лицом приходится жить, приходится выходить на улицу, общаться с людьми. Доходило до того, что я заставляла себя говорить что-то в ответ, даже улыбаться, а сама в этот момент только и думала: «Как они вообще сейчас смотрят на меня, на это уродство?»
Все началось примерно в 15 лет. В обществе в первую очередь котируются какие люди? Экстраверты, «душа компании», легкие на подъем. Я была человеком в себе, думающим. Я не понимала, что это даже хорошо, что такие люди тоже нужны. Потом, с того момента как я начала сравнивать себя с другими, это уже переросло в дисморфофобию. Ненависть к себе бесконечная. Я могла полчаса смотреть в зеркало и думать, что, куда, как отрезать, пришить, покрасить, на сколько еще похудеть, чтобы это было по крайней мере жизнеспособно.
Я стала отказываться от приглашений пойти куда-то, чтобы опять не проходить через двухчасовые муки сборов, макияжа, прически, когда в итоге смотришь на результат и ревешь.
Я даже не пошла на свой выпускной в школе. Ты жирная, ты себя чувствуешь ужасной, отвратительной, некрасивой, тупой, конечно, нет никакого желания выползать и показываться людям. Это привело к тому, что я потеряла много близких друзей, которые вообще-то хорошо ко мне относились.
Самый мой главный комплекс – мешки под глазами. У меня они были всегда, как и у моей мамы, и у бабушки. Из-за этого родственники и близкие люди частенько могли отвесить комментарий: «Ты что, всю ночь бухала?», «Почему у тебя такой нездоровый цвет лица?», «Ты как больная выглядишь». Это все говорилось тогда, когда я была накрашена и вообще-то чувствовала себя красивой. Я бежала смотреть в зеркало: «Ага, действительно, какой-то цвет бледноватый, да и вообще у меня нос не такой, и губа не такая, и все не такое». В 24 года я сделала блефаропластику. Когда я убрала мешки под глазами, стало намного проще на себя смотреть.
Следующей должна была быть ринопластика. Каждый раз, подходя к зеркалу, я пальцем прижимала крылья носа и думала: вот теперь неплохо. Но за два дня до операции я отказалась. Сказала себе, что сделаю потом, если захочу, но сейчас мой нос меня устраивает полностью, я рада, что не решилась на операцию.
Когда пошла мода на худобу, я стала худеть. Три года у меня было расстройство пищевого поведения, потом булимия.
Все начинается, казалось бы, с обычной диеты – ой, да я на гречке с кефиром посижу недельку, а заканчивается тем, что через год, когда ты весишь уже 45 килограммов вместо 63, ты смотришь на яблоко и думаешь, можно ли его съесть или это будет слишком жирно, хотя в этот день ты ела только обезжиренный творог.
Все мысли о еде, абсолютно. Я даже не знаю, как я умудрялась работать. Но при этом нет ни одной секунды, когда ты можешь поесть, когда ты достоин еды. Вот этим людям можно есть, а тебе нельзя, потому что ты такая-сякая.
Я то считала калории, то сидела на диетах, бывало, не ела дней пять вообще, только пила кофе, под конец темнело в глазах и ноги еле носили. Я уже не могла ходить в туалет без слабительного. Потом эти бесконечные отеки по всему телу и на лице, а так как ты не хочешь ходить отекшая, приходится пить мочегонные. Мочегонные страшно сажают организм, выводят все витамины, все оставшееся полезное. Мама с бабушкой первое время пытались накормить меня силой, но они быстро поняли, чем грозит пара порций картошки по-французски. А грозило это тем, что я выпью в два раза больше слабительных таблеток и два дня проведу в слезах. В таком состоянии вообще не воспринимается, что говорят родные. Они говорят: «Ты убиваешь себя». А я знаю, по сути, это и есть цель.
С психологом я не занималась, потому что у нас в городе нет хороших специалистов. Я просто думала, что у меня невероятно низкая самооценка и ужасное, уродливое лицо. Я не знала, что у этого есть диагноз и что это нужно лечить. Когда я почувствовала, что готова к переменам, сама стала работать над собой. Оказалось, дело даже не в том, как я выгляжу, а в том, что за свое несовершенство я хочу наказать себя, заставить страдать.
Моя самооценка росла с нуля, и сейчас она на 50-60 процентов в плюсе, но еще есть над чем работать. А расстройство пищевого поведения у меня есть и сейчас, просто небольшой период ремиссии, когда я проще стала относиться к еде. Сейчас я вешу 53 килограмма и уже чувствую страх, что могу вернуться в те 63. Но нет дикой паники, нет унижающих мыслей. Иногда мне кажется, что все эти годы, с подросткового возраста до 24 лет, – это страшный сон или плохой фильм, который я зачем-то посмотрела и никак не могу выкинуть из головы.
«Родители говорили: «Ну, ты у нас не красавица…»
Папа иногда называл меня «Наська-ушаська», потому что у меня немного торчали ушки. Казалось бы, самое безобидное детское прозвище, но из-за этого лет до 18 я была уверена, что вместо ушей у меня огромные лопухи, как у Чебурашки. Бывало, родители говорили: «Ну, ты у нас не красавица». Потом в школе началось, дети же любят друг друга подкалывать. У меня это очень сильно отпечаталось. Красавицей-то я себя никогда не считала, а после 20 лет нелюбовь к своей внешности стала проявляться более ярко. Важно, чтобы именно отец формировал в девочке уверенность. Я своего папу очень люблю, но, к сожалению, он не мог этого. Такой у него был характер, советское воспитание или что еще. Меня как будто боялись перехвалить, причем в любом плане. Теперь мне приходится с этим справляться самой, я прохожу онлайн-курс по психологии и учусь себя принимать.
С чем это можно сравнить? У меня было ощущение раздвоения. Вот я человек, я есть, а вот мое тело, существует отдельно от меня. Иногда мне казалось, что я не живу, а смотрю фильм про свою жизнь.
В какие-то моменты я даже считала себя симпатичной, а временами накрывало так сильно, что я не могла смотреть в зеркало, мне не помогал ни макияж, ничего совершенно. Я постоянно фотографировалась, чтобы поймать какой-то более-менее нормальный ракурс, но фотографии только раздражали. Я смотрела на них и думала: «Боже мой, какой это урод». Конечно, мне казалось, что окружающие видят меня так же.
Больше всего я не любила свой нос, доставшийся в наследство от турецких предков. Доходило до дикой ненависти и слез. Казалось, что сначала появляется мой нос, а только потом, из-под него, – я. Мне не нравились мои глаза, слишком маленькие, губы, слишком тонкие и бесформенные, светлые брови дурацкой формы, даже линия роста волос, кривая и косая. Ну, и у меня была проблемная кожа. Подростком я один раз неудачно сходила к косметологу, остались ужасные воспоминания о том, как это было больно, и я больше не пошла. Своей кожей я занялась уже сама только несколько лет назад. Когда ситуация стала лучше, улучшилось и восприятие себя.
Я старалась особо не делиться с окружающими своими мыслями по поводу внешности, потому что боялась, что они могут меня сильно ранить. Было страшно услышать: «Да, ты на самом деле так себе». Но даже если случалось, что люди узнавали о моей проблеме и говорили: «Да брось, ты же красивая», я думала – неужели они не видят, какая у меня внешность, какой это ужас и кошмар, нет, они мне точно врут.
Когда мы ходили гулять с подругами, я всегда считала, что я и есть та самая страшная подружка среди милых, красивых девушек. Случались истерики, когда я очень хотела навредить себе в физическом плане, расцарапать лицо. Не знаю, как я справлялась и останавливала себя. Я практически постоянно думала о пластических операциях. А с другой стороны, мне было страшно с точки зрения медицинского вмешательства. И еще я боялась, что даже после операции мне не понравится то, что я увижу в зеркале.
Я сама покупала себе антидепрессанты, пока они еще продавались без рецепта, потом пришлось обратиться к психотерапевту. Когда я рассказала ей о своих проблемах – сложные отношения с родителями, еще что-то, и затронула вопросы внешности – она очень удивилась, как в принципе и все остальные, кто слышал мои претензии.
У меня долго не было отношений, потому что я считала, что никто не будет знакомиться с такой, как я. Моя подруга, психолог, порекомендовала мне зарегистрироваться на сайте знакомств. Мне было уже 25 лет, я имела медицинское образование и понимала, что идеальных лиц нет, а тело – это ресурс и оценивать его так, как делаю я, неправильно. Можно сказать, это была высшая точка, после которой ситуация стала выправляться. Я послушала подругу, будь что будет. И каково было мое удивление, когда меня никто не испугался, никто не бежал от меня на первом свидании и даже делал комплименты.
Не могу смотреть на себя в зеркало!
Вопрос психологам
Спрашивает: олеся
Категория вопроса: Стресс и депрессия
Я себе не нравлюсь,не внешность,не характер,нечего,при всем при этом четко это осознаю,но делать что-то то ли боюсь,то лти леньсь. у меня есть муж и дочь,мне всего 25 лет,и мне стыдно перед ними. я не когда особо себе не нравилась,но раньше мне это особо не мешало. страшно,дальше только хуже.нет возможности особой пойти сделать новую прическу и купить вещи. я себя «сжираю».
Получено 2 совета – консультации от психологов, на вопрос: Не могу смотреть на себя в зеркало!
Ответов на сайте: 4296 Проводит тренингов: 1 Публикаций: 83
Ваше эмоциональное состояние и отношение к себе сложное и тягостное. Долго находиться в этом кризисе вы не сможете, и возможен срыв.
Желаю вам ясности мыслей и чувств.
Бирюкова Анастасия, ваш Гештальт психолог очно в Петербурге и в Skype.
Ответов на сайте: 62 Проводит тренингов: 0 Публикаций: 1
дОБРОГО времени, Олеся. Спасибо,что Вы сами себе говорите правду о своей внешности,о своем внутреннем состоянии,по сути о своем Я,которое не можете принять таким,которое Вы видите в зеркале. Хотя в зеркале не совсем полностью Ваше Я,скорее отражение,которое впервые замечает ребенок еще в возрасте от 6 до 18 месяцев.В этом возрасте, которое Ж. Лакан назвал » Стадией зеркала» и появляют первые представления о себе,которые формируют родительские высказывания по поводу и Вашей внешности, и вашего характера. Если вы готовы начать трудную и долгую работу по поводу вашего Я,то стоит обратиться к психологу или психотерапевту. Думаю, что никакие прически,новые вещи не смогут Вам помощь в принятии своего образа Я и представления о нем. Еще в вашем письме я услышала много боли и страдания,которые Вам не с кем разделить,возможно консультация и работа со специалистом помогут. С уважением, Маслова Н.Н.
Маслова Наталья Николаевна, психолог Раменское
«В зеркале я вижу урода». Четыре истории о жизни с дисморфофобией
«Схема “сознание — отдельно, тело — отдельно” прочно засела в моей голове»
Наталья, 42 года
В детстве я часто слышала: «Такая милая девочка — и так не повезло с волосами! Вся женская красота в волосах, а у тебя — три пера невнятного цвета!» Из-за того, что я часто и подолгу болела, меня называли синенькой, худенькой, жалкой. Я обижалась и плакала. Во времена моего советского детства эти переживания обесценивались, иногда меня даже наказывали за излишнюю эмоциональность: я была очень плаксивой и ранимой. Поделиться переживаниями было не с кем. Родителям было не до того: «Чего еще тебе надо? Сыта, обута, одета! У людей вон рук-ног нет — и ничего, живут! Не гневи Бога!» Видимо, в то время у меня развились дисморфофобия, тревожное расстройство и ОКР.
В подростковом возрасте мое недовольство собой и неприятие своего тела только усилились. Начались эксперименты с внешностью, зачастую уродующие меня и вызывающие еще большее недовольство. В какой-то момент произошел перелом: сознание — отдельно, тело — отдельно. Я представляла себя тоненьким андрогином с бесполым лицом, но из зеркала на меня смотрела девушка с ярко выраженной феминной внешностью. С тех пор я не люблю зеркала и не смотрю в них без необходимости. От мужского внимания мне становилось только хуже. Я ненавидела свое тело и прятала его в странную одежду. Выглядела как городская сумасшедшая.
Меня очень злили комплименты относительно моей внешности. Я думала: все эти люди издеваются? Тем более я — прежде всего личность, а тело — лишь оболочка. В интимной жизни тоже проблемы: мне сложно раздеться, показаться, я всегда думаю, как выгляжу, как лучше повернуться, чтобы спрятать побольше тела. При свете — ни-ни, потому что кажется, что на меня смотрят и думают: какая же уродина.
Психиатр сказал: «Сидит тут молодая, холеная, ногой качает. Займись чем-нибудь полезным и не придумывай себе проблемы»
Дисморфофобия всегда тихонечко отравляла мою жизнь. Это ежедневный дискомфорт, как зуд и застарелая боль, к которой привыкаешь с годами. Схема «сознание — отдельно, тело — отдельно» прочно засела в моей голове. Это помогает мне жить с дисморфофобией. Тем не менее свое тело я стараюсь беречь, мне ведь еще жить в нем. Украшаю его татуировками, которые служат своеобразным щитом, защитой от окружающего мира. Сейчас ими покрыто около 40% моей кожи.
Лет в 20 я обратилась к психиатру по направлению от невролога. Он сказал что-то в духе: «Сидит тут молодая, холеная, ногой качает. Займись чем-нибудь полезным и не придумывай себе проблемы».
То, что со мной что-то не так, я поняла только в эпоху интернета. Случайно наткнулась на информацию о дисморфофобии и поняла: да у меня и правда проблемы, а не с жиру бешусь! Начала общаться с такими же людьми, много читать. Год назад я обратилась к психоаналитику — с другой проблемой, но в процессе мы начали работать и над моей дисморфофобией. Расстройство никуда не делось, но я учусь с ним жить. В периоды просветления даже могу сказать себе, что я прекрасна, могу смотреться в зеркало, красиво одеться и выйти так куда-то, не боясь чужих взглядов. В период обострения ОКР, тревожного и пограничного расстройств обостряется и дисморфофобия: я ненавижу себя, свое тело, которое кажется мне отвратительным, гадким и каким-то грязным.
Недавно я сказала, наконец, маме, что из-за обесценивания моих ментальных проблем в детстве сейчас, как минимум раз в год, мне приходится лечиться у психиатра, принимать антидепрессанты и транквилизаторы. Она извинилась и пообещала больше так не делать.
«Мама считает, что надо впахивать на двух работах и времени на переживания не останется»
Мария, 29 лет
С раннего детства я была скромной и неуверенной в себе. Разумеется, дети чувствовали это и частенько обижали меня, смеялись над моим внешним видом (хотя, признаться честно, я ничем не выделялась).
Дисморфофобия накрыла меня уже после пубертатного периода, когда я осознала, что слишком много деталей моей внешности не соответствует принятым стандартам. Доходило до того, что я избегала зеркал и, чтобы не показать слегка неровный прикус, закрывала рот руками или подавляла улыбку. Самое страшное, что я ощущала себя посторонней в этом мире. Словно я из-за своей внешности никогда не смогу найти свое место в жизни, никогда не буду счастлива, никогда не почувствую расслабленность и спокойствие, никогда не буду жить, как другие люди.
Старшее поколение не воспринимает психологические проблемы. Например, моей маме кажется, что все проблемы из-за лени: надо впахивать на двух работах, тогда времени на переживания не останется! Зато мне очень помог мой парень. Он не устает повторять, что я очень привлекательна внешне и интересна внутренне. То же самое говорят и мои друзья. Постепенно до меня дошло, что они видят милую девушку, то есть мой образ целиком, а я вижу только детали, которые мне не нравятся: большой нос, неровные зубы, крупные черты лица и многое другое. Я будто бы смотрюсь в кривое зеркало, которое мне лжет.
Вспомните женщин, которых в разное время называли самыми красивыми в мире, к примеру, Брижит Бардо или Анджелину Джоли. У них, как и у нас, были взлеты и падения
Тогда я решила показать дисморфофобии, что я сильнее: перестала пользоваться косметикой перед выходом на улицу, начала улыбаться (сначала через силу, а потом втянулась). Я убеждала себя в том, что не обязана соответствовать стандартам красоты, которые неизвестно кто выдумал. И, если по правде, у всех людей есть особенности, просто я зациклилась на своих и не замечала, что окружающим тоже далеко до подиумных стандартов. Я просто приняла свои недостатки: «Ну да, я такая и останусь именно такой. Окружающим придется с этим смириться». Правда, на работе мне часто бывает нелегко: я стараюсь не привлекать внимания, поэтому окружающие думают, что я слабая или виктимная, частенько шепчутся за спиной — или мне это только кажется.
Чем старше я становлюсь, тем легче мне жить. Я начинаю понимать, что красота не гарантирует счастье. Вспомните женщин, которых в разное время называли самыми красивыми в мире, к примеру, Брижит Бардо или Анджелину Джоли. У них, как и у нас, были взлеты и падения, они перенесли немало горя и обид, от них уходили мужчины. Они живут так же, как и обычные люди.
Я призываю всех, кто столкнулся с психологическими проблемами, обращать на них внимание, работать с ними и искать помощь. К сожалению, по своему опыту могу сказать, что помощь психологов не всегда бывает эффективна. Но человек может помочь себе: читать книги по теме, смотреть документалки или шоу, обсуждать проблемы с близкими, размышлять.
«Бороться с дисморфофобией мне помогает феминизм и бодипозитив»
Полина, 23 года
Моя дисморфофобия началась не как у большинства людей — в подростковом возрасте, после рождения ребенка или перенесенной травли. Она всегда была частью меня. Я всегда считала, что из-за своей внешности я недостойна жить, любить, общаться, быть частью общества. Я стыдилась каждого аспекта своей внешности. Со стороны окружающих я не видела понимания и поддержки, мне казалось, что я в зазеркалье и никто меня никогда не поймет — они же нормальные! Пока мои одноклассницы ходили на свидания, общались, познавали мир, я сидела дома за книгами. Как можно быть такой же, как все, когда у тебя такое тело? Я всегда одета с ног до головы, умело прячу свои «недостатки», не хожу на пляж, а если мне приходится раздеваться перед кем-то, просто диссоциируюсь со своим телом, как будто смотрю на все со стороны. Вот я, мое сознание, я люблю себя больше всего на свете, а вот мое тело — мешок мусора, от которого нужно избавиться. Поэтому я сосредоточилась на своем разуме, а не на оболочке.
После окончания школы я попала во взрослую жизнь и должна была приспособиться. Поначалу чувствовала себя не в своей тарелке: боялась открытых пространств, не могла есть и говорить на людях, с трудом сидела на парах, а когда приходила домой, меня накрывал ужас. Очень скоро панические атаки стали ежедневной рутиной. Я не выдержала: бросила учебу, работу и заперлась в четырех стенах в ожидании смерти. Мне больше ничего не хотелось, вся жизнь была разрушена. Потом были долгие походы к врачам, горы таблеток, психические заболевания привели меня к расстройству пищевого поведения.
Мне интересно читать истории сильных людей, которые приняли себя, изучать истоки наших комплексов, влияние СМИ и корпораций на наше восприятие себя
Впоследствии таблетки помогли мне снять симптомы: я смогла выходить на улицу, работать, общаться, но я так и не вылечилась. Одно время самоубийство было моей идеей фикс. Возможно, в конечном итоге, это так и закончится. Я не знаю.
Я хотела бы полностью перекроить свою внешность. Я до сих пор ни с кем не встречалась, потому что не представляю, как кто-то может полюбить человека с таким телом. Но однажды утром я проснулась с мыслью: полюби себя, не сравнивай с другими, прими себя такой, какая ты есть, раз ненависть к себе не помогает. Со временем я пришла к феминизму и бодипозитиву. Мне интересно читать истории сильных людей, которые приняли себя, изучать истоки наших комплексов, влияние СМИ и корпораций на наше восприятие себя.
Сейчас я не сравниваю себя с другими, не думаю о себе плохо. У меня только одна жизнь, одно тело и один шанс, а я столько всего еще не успела сделать! Мне больше не нужны весы, сантиметр и признание моей красоты окружающими.
«Я унижала красивых, потому что завидовала их внешности»
Ксения, 18 лет
Еще в детстве моя сестра открыла мне глаза на то, что я урод: она говорила, что я — ошибка природы. Сколько себя помню, она вечно мне этим тыкала. В 10 лет я возненавидела свою страшную рожу вплоть до того, что начала прятать ее за шарфом, кепкой и очками. Меня тошнило от моего огромного длинного носа, кривого рта, тонких губ, от моей лупоглазости и бледной кожи. Зрелище жуткое, на самом деле. Я била зеркала, потому что не хотела видеть в них свое омерзительное отражение.
Однажды я пришла в школу с пакетом на башке, но учителя почему-то восприняли это как попытку сорвать урок. В классе я гнобила всех, кого считала смазливыми, настраивала против них своих друзей-отморозков. Даже как-то довела одну до попытки суицида, и меня поставили на учет по делам несовершеннолетних. Она считала себя доморощенной принцессой, а я ее в школьном туалете публично макнула головой в унитаз и нажала слив. После этого ее прозвали сортирной королевой и всей школой стебали. Она попыталась покончить с собой. Спасли. В школе меня не трогали, боялись, потому что я кулаками машу наравне с парнями, могу и покалечить!
В какой-то момент родители повели меня к психологу. Она сказала, что у меня дисморфофобия, и выписала таблетки. Я не пила их, потому что занимаюсь спортом, с 7 лет занимаюсь смешанными единоборствами. Таблетки дают тяжелые побочки, если их пить, со спортом можно будет попрощаться. Люди от этого дерьма в овощи превращаются. Да и не верю я этим психологам: они только деньги выкачивают. И вообще, мне надо морду править, а не колеса жрать.
Я без проблем нахожу общий язык с людьми, но прихожу домой и впадаю в истерику. 90% окружения не в курсе моей проблемы
Сейчас коплю на пластику в Москве. Наши хирурги меня оперировать отказались, сказав, что не видят проблем. Для них все, что не откровенное уродство, считается нормальным. А я-то хочу быть красивой, как девушки из Instagram.
Проблем с противоположным полом у меня нет: пацаны видят во мне личность. Я хотя бы не пустышка, в отличии от смазливых шкур. Никто не смотрит на мое уродство. Я без проблем нахожу общий язык с людьми, но прихожу домой и впадаю в истерику. 90% окружения не в курсе моей проблемы.
Я по-прежнему стараюсь по возможности спрятать лицо. Все думают, что это такой стиль, что я люблю яркие шарфы и смешные очки. Фигура у меня отличная, только вот рожей не вышла. Я почти не фотографируюсь. Есть пара фото — и то подруга уговорила, а вот селфи нет ни одного. Ненавижу магазины и примерочные, потому что там везде зеркала! У нас дома зеркало только в спальне у родителей. Больше нигде нет: они знают, что я разобью. Я требую у родителей, чтобы они признали, что я страшная, но они не признают. До скандалов доходит! Поэтому стараюсь на эту тему с ними не говорить.