что делать если близкий человек не верит в бога
Неверующие близкие
«Враги человеку домашние его»*. Эти слова Христа, зачастую превратно понятые, многие хоть раз в жизни готовы были применить к себе. Для некоторых людей, пришедших к вере, непонимание со стороны семьи становится настоящей бедой. Но разве всегда в конфликтах на почве веры виноваты «домашние»? Всегда ли правильно мы, христиане, себя ведем? Надо ли говорить о Боге в кругу своих нецерковных родственников? Как реагировать на их замечания и недовольство? Насколько верно желание непременно приобщить к церковной жизни тех, кто живет рядом с вами?
Об ошибках и тонкостях во взаимоотношениях верующих и неверующих близких говорим со старшим священником храма во имя преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной, клириком храма св. мц. Татианы при МГУ иереем Павлом Конотоповым.
 |
«Спасись сам» или «не молчи»?
— Отец Павел, Вы из династии военных, не продолжив семейной традиции, стали священником. Как складывались Ваши взаимоотношения с неверующими близкими?
— На мой взгляд, совсем неверующих людей практически не бывает. У наших дедов какое-то понятие о Православии все же оставалось, несмотря на советскую атеистическую пропаганду. Мой дед, сибиряк, вспоминал, как в детстве его водили в церковь в Иркутске, как он там целовал крест, как причащался. Всю дальнейшую жизнь он посвятил служению Отечеству, дослужился до генеральского чина, мой отец — тоже военный, однако, в нашей семье никогда не утверждалось, что Бога нет. «Что-то есть», — так говорили.
А я углубился в изучение веры, стал ездить по монастырям, смотреть, узнавать, читать, потом крестился, начал ходить на службы.
Слава Богу, у нас в семье не было серьезных конфликтов на этой почве: иконы не выбрасывались в окно, молитвословы не сжигались. Мне, 15-летнему юноше, тогда была дана мировоззренческая свобода, хотя родители были недовольны всякими «крайностями», какими им казались, например, многодневные посты.
С моей же стороны не было проповеди в стиле «Покайтесь, грешники!». У нас сложилось негласное табу на вопрос отношений с Богом: мы с этим друг к другу не лезли, не переубеждали.
— Когда Вы стали священником, это вызвало какой-то протест родителей?
— Нет, они уважали мое решение, гордились мною как сыном. Они понимали, что я живу своей жизнью, и не препятствовали в том пути, который я избрал. Некий светский скепсис был, но папа с мамой соблюдали статус-кво.
Видимо, у родителей тогда зарождались свои, сокровенные отношения с Богом. А потом, через десятилетия, жизнь сама все расставила на свои места: мама еще в довольно молодом возрасте тяжело заболела. И перед смертью соборовалась, исповедовалась и причастилась. Можно сказать, она умирала у меня на руках. Я ее отпевал. Мне кажется, что встреча с Богом, таинственная, сокрытая от меня, у нее состоялась.
— В последние 20 лет зачастую дети приходят к вере раньше и быстрее, чем их родители. И создается ситуация, когда младшие начинают поучать старших…
— Я думаю, это большая ошибка. Они нас вырастили, всему научили, у них за плечами жизненный опыт гораздо больше нашего, а теперь мы становимся перед ними в позу учителя… Это неестественно и ни к чему хорошему обычно не приводит. Вы можете за своих родителей переживать, за них молиться, перед ними смиряться и тем самым приводить их к вере. Вспомните, что вы их союзники, вы им желаете самого лучшего, и не делайте из себя их противников, оппонентов.
 |
— Как Вам кажется, естественное стремление рассказать близким о своей вере, переубедить их (конечно, из самых лучших побуждений!) — оно нормально или лучше этого избегать?
— Для начала надо понять, что если речь идет о твоих самых близких людях, то они тебе просто не поверят. Сам Христос в Евангелии не зря сказал: Нет пророка в своем отечестве. Он не мог чудеса совершать в местах, где родился и вырос, потому что люди сказали: «Разве это не сын плотника, которого мы все знаем? Какой же он Мессия!»
Был один профессор МГУ, довольно известный филолог-античник; его лекции были своего рода негласной проповедью христианства для студентов в советское время, он с юности верил в Бога. А его супруга была некрещеной! Понимаете, этот человек на проповедь христианства потратил всю сознательную жизнь, однако на свою жену в этом смысле никогда не давил. И только когда этот замечательный ученый перешел в вечность, она приняла решение о своем крещении. Может быть, только в его смерти и открылось ей что-то самое главное в нем, мимо чего она проходила всю жизнь.
— Но ведь бывают и обратные случаи: когда вслед за одним человеком в Церковь приходит вся его семья. Разве это невозможно?
— В жизни нет схем, у каждого своя история, свой путь. У нас на приходе есть потрясающий случай: женщина пришла к вере и вслед за ней — ее уже взрослые дети, внуки, — все! Кроме собственного мужа…
В первохристианские времена человек не мог быть рукоположен в пресвитеры до тех пор, пока вся его семья не приняла Христа: он должен был своей жизнью настолько ярко засвидетельствовать свою веру, чтоб вокруг него все преобразилось. Как говорил преподобный Серафим Саровский, стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи!
Поэтому задача наша не в том, чтобы кого-то уговорить: ты можешь сколько угодно рассказывать о том, какая твоя вера замечательная. Но если твои слова расходятся с жизнью — а кто, как не родители, как не твой супруг или супруга, знают тебя лучше всех, в том числе твои не самые лучшие стороны! — то эти рассказы будут пустым звуком. Ты сначала сам себя куда-то приведи, сам изменись.
Есть такая неожиданная аналогия: перед полетом в самолете бортпроводники проводят инструктаж: «При разгерметизации салона из ящиков над сидениями автоматически выпадут кислородные маски. Если вы летите с ребенком, сначала наденьте маску на себя, а потом — на ребенка»… Так и здесь.
— Но для этого должно пройти какое-то достаточно большое время!
— Конечно, в том-то и дело! Совершенство обретается не враз — придется набраться терпения. Хоть и Григорий Палама где-то писал, что человек, если бы захотел, в один день мог бы прийти в меру совершенства, но у подавляющего большинства из нас такого фантастического желания даже не возникает.
Начинать надо с малого.
Если ты заявляешь, что ты христианин, то уже не можешь, скажем, маме отвечать: «Мам, отстань, я устал». Это становится невозможным. Если ты христианин, ты терпеливо маме расскажешь, как у тебя прошел день, с кем ты общался, какая девушка тобой интересуется — ей же ужасно интересно, чем живет ее сын!
Твоя жизнь, твои отношения с родными должны настолько поменяться в лучшую сторону, чтобы твои близкие задумались и сказали: «Да, действительно, для него христианство — не просто религиозно-философское учение, которое он вбил себе в голову. Это — суть и сердцевина его жизни!»
«Юбочки-платочки» или Христос?
— Упрек со стороны родителей в адрес верующих детей: «У тебя только один маршрут: дом-работа-церковь, узкий кругозор, одеваешься как старая бабка, все интересы — в церкви». Как на такие замечания реагировать?
— А вот тут родители совершенно правы. Что хорошего, если, став христианином, ты организовал вокруг себя такой удобный для проживания, замкнутый мирок, в котором — платочки-юбочки и все друзья сплошь только акафисты читают и о благочестии говорят? Христианство не в этом, это не закрытая субкультура!
Придя в Церковь, мы стремимся социализироваться: с увлечением начинаем жить правилами, обрядами, традициями, уставами. Все постятся — я пощусь, все поклоны кладут, и я тоже, все куда-то идут, и я иду. Иногда задумываешься: есть ли вообще в этих порывах Христос как объект твоего устремления?
Когда я оглядываюсь на свое юношеское вхождение в Церковь, то понимаю, что очень многое было обусловлено вовсе не тем, что я хотел встретить Бога, а желанием жить по правилам православного социума, в который я попал. Иногда до осознания того, что в Церкви ты ищешь не бесконечных постов, не дресс-кода или определенного строя жизни, а — встречи с Богом, должно пройти время.
— Некоторые духовники не советуют общаться с прежними друзьями по принципу: они тебя утянут обратно…
— Если у вас сложились какие-то теплые человеческие, дружеские взаимоотношения с людьми, зачем их разрывать? Кто знает, может, Господь и для них что-то сотворит через вашу веру. Я до сих пор с большим удовольствием общаюсь с ребятами, которые учились вместе со мной в Институте радиоэлектроники и автоматики, хотя они придерживаются совершенно разных взглядов на жизнь. Они знают, что я «поп», иногда подшучивают на эту тему. Но если у кого-то что-то серьезное случается в жизни, кому они позвонят.
Мы всё пытаемся свести к своему человеческому суждению, вывести мнение о человеке: «черное — белое», «верующий — неверующий», «воцерковленный — невоцерковленный». А, как сказал один известный журналист, между черным и белым есть еще много оттенков серого… Откуда знать, какие у человека отношения с Богом?
Мои родители, например, на Пасху приходили в храм на 15 минут — и это для меня было таким событием, таким счастьем! У Бога нет мелочей — он видит любой наш порыв. Для людей, выросших в советское время, на пропаганде безбожия, эти 15 минут, может быть, равны нашему 5-часовому стоянию на монастырском всенощном бдении! Нельзя всех мерить по себе. Например, я пришел в храм и буквально через полчаса из неверующего стал верующим, и это было не какое-то умозаключение, а сердечное убеждение. А кто-то, наоборот, очень долго размышляет перед тем как прийти к вере в бытие Божие. У каждого — свой опыт и своя мера.
Про попов на «мерседесах»
— К верующим друзьям и родным зачастую обращены все претензии в адрес Церкви: ты должен отвечать и за «попов на мерседесах», и за отсутствие в храмах скамеек, и за слишком длинные посты, и за отпевание крещеных бандитов вместо некрещеных порядочных людей и т. д. Как на это реагировать?
— Для начала надо постараться понять, откуда возникают такие претензии у твоих близких. На мой взгляд, чаще всего они носят скорее самооправдательный характер, чем характер нападения: человек свое собственное внутреннее состояние выражает через подобного рода конфликты. Скажем, не секрет, что если между мужем и женой плохие отношения, то это находит выражение в мелких бытовых придирках: не так чашку поставил, не туда тапки положил. А если копнуть поглубже, за этим — многолетняя неудовлетворенность супруги тем, что ее пришедший с работы муж не обращает на нее внимания.
Тут — то же самое. Человек никогда не ходил в церковь, и вдруг кто-то дорогой, значимый для него становится активным христианином. А он-то находится в совсем другом состоянии, может быть, ему подспудно хочется оправдаться за то, что он сам в храм не ходит, привлечь внимание близкого человека, интересы которого он перестал понимать и разделять. А как это сделать? Сказать: «У тебя там все попы — продажные», к примеру. Это бывает легко и даже приятно: «Мол, я-то сам — не такой!» А вот честно признать свою слабость: «Ты знаешь, у меня есть в душе такой порог, который я пока не могу преодолеть, не могу прийти в храм и не могу понять твоего стремления к нему» — человеку намного труднее. В этом ведь не каждый даже самому себе признается.
Поэтому отвечать на претензии, конечно же, нужно. Но так, чтобы человек по возможности задумался: «А в чем суть-то этой моей претензии? Что меня тревожит на самом деле. И что я хочу услышать в ответ?»
Поститься, молиться и…
— Пост часто становится камнем преткновения в отношениях с родными. Где искать компромисс?
— Повторю уже высказанную мысль: главное — не противопоставлять себя своим близким, не делаться их оппонентом. Противопоставить-то проще всего, только что ты получишь в результате? Конфликт, на который будешь своему духовнику жаловаться: «Вот, они такие-сякие»? Да ведь ты сам такой-сякой, потому что сказал им в ультимативной форме, что ты, мол, христианин и будешь жить по своим правилам! Но ты ж не мученик христианский, которого вывели на площадь и сказали: «Съешь котлету, иначе убьем». Тут совершенно другая ситуация, не надо делать из себя страдальца — исповедника веры.
Конечно, в какой-то момент придется сказать: «Мама, папа, я хожу в церковь, я христианин, я пощусь». Сначала это может вызвать неприятие. Когда я так сделал. не могу сказать, что это были самые приятные минуты в моей жизни: мама была человеком эмоциональным, так что обвинения в религиозном фанатизме не замедлили последовать. Но через некоторое время она все же смирилась: «Постишься — ну, твое дело».
Если ты хочешь поститься — позаботься об этом сам: сделай так, чтоб твой пост не был крестом для твоих родителей, для твоего супруга или супруги. Мама готовит котлеты в пятницу — спроси: «Чем тебе помочь? Давай я котлеты помогу приготовить. А можно, я заодно себе картошку пожарю?» Всё в твоих руках!
— А если речь о званом ужине, в гостях?
— Я думаю, что наше христианство не должно оказаться новогодним сюрпризом для окружающих. Постепенно нужно вводить в курс дела родных, близких друзей, по возможности, заранее их ставить в известность о наших постах. А не так, что ты пришел, сел за стол и словно из ушата всех обдал: «А я пощусь!»
— То же связано и с воздержанием в супружеской жизни?
— Это сложный вопрос. Размышляя на эту тему, я в свое время пришел к такому умозаключению: в правила личной жизни супругов не должен вмешиваться никто, кроме них самих. Господь сказал при сотворении первых людей, что двое будут едины, то есть существует интимная жизнь семьи, в которой два человека составляют единое целое, и «тайна сия велика». Поэтому в правилах Дионисия Александрийского сказано: «Вступившие в брак сами себе должны быть довлеющими судьями. Ибо они слышали Павла пишущего, что подобает воздерживаться друг от друга, по согласию, до времени, чтобы упражняться в молитве, и потом снова вместе быть». По моему личному мнению, в этой сфере каждая супружеская пара должна с большой осторожностью и оглядкой на церковные правила и традиции определить свою меру благочестия, во взаимной любви и согласии. Как говорит Христос в Евангелии: Тот, кто может вместить, да вместит.
— Как молиться в семье, особенно в маленькой квартире, где нет возможности закрыться надолго в своей комнате?
— Если в запертую дверь твоей комнаты постоянно будет настойчивый стук, да еще со вздохом, с раздражением, у тебя в таких условиях никакой молитвы не получится. Когда есть такие проблемы, надо искать выход: идешь с работы — зайди в церковь, почитай молитвенное правило (его не обязательно читать непосредственно перед сном). Помолись спокойно и иди дальше. А в автомобиле можно вообще пол-Псалтири прослушать или несколько глав Евангелия. Способов — им же несть числа! Насколько изобретателен лукавый, чтоб хоть одного человека в свои сети заманить, настолько же должен быть изобретателен и человек в способах своего спасения. Тут не надо бояться экспериментировать и советоваться с духовником.
— Что Вы думаете о молитве в метро?
— Лично у меня есть ощущение, что это неправильно. Современный человек выбирает для своей молитвы парадоксальное место: откроешь Евангелие, там написано, что Христос уходил в безлюдные места для молитвы, а мы для того, чтобы помолиться, спускаемся в то место, где плотность людского потока порой переходит все разумные пределы. Я думаю, что все-таки нужно стараться хотя бы десять Иисусовых молитв прочесть, но так, чтобы это было без свидетелей — кроме Бога.
Правила. Или их отсутствие
— Давайте подытожим. Какова основная ошибка в наших отношениях с неверующими близкими?
— Наверное, в нашем подспудном стремлении всех подогнать под одну планку, свести жизнь к некоему набору правил: «я пришел в храм, своей семье все расскажу-покажу, и они тоже уверуют». Но в жизни обязательно произойдет разрыв такого шаблона, что-то непременно выбьется из твоей правильной схемы.
— Каков главный принцип, как верующий человек должен себя поставить в нецерковном окружении?
— Если он действительно хочет своим христианством что-то доказать, тогда он должен быть христианином не декларативным, а деятельным.
Христианство — это когда ты искренне любишь своих близких, несмотря на неприятие ими твоей веры, уважаешь их: «Ты не принимаешь мою веру — это твой выбор, но все равно ты мне любимая мать, любимый отец». Родители у тебя одни, и других не будет. Недаром апостол Павел пишет: Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного
(1 Тим 5:8). Так что люби своих родных, работай над собой, помогай им, проявляй смирение, терпение, молись о них Богу, и все остальное сделает Он, хотя на это, возможно, потребуются годы.
— Спасешься ты и весь дом твой, как говорил апостол Павел?
— Да, и Закхею Христос сказал: Ныне пришло спасение дому сему. За решимость одного человека, который сказал, что всем, кого обидел, он воздаст вчетверо и половину своего имущества раздаст нищим, пришло спасение всей его семье. Для начальника налоговой полиции города Иерихона это был совершенно невероятный, очень сильный поступок! И такое его покаяние столь же сильно отразилось на нем самом и на его близких. Поэтому — дерзай, работай над собой. Но помни: ты можешь быть лишь катализатором обращения твоих родных и друзей к вере, но управлять процессом и направлять его — совсем не твое дело.
Неверующие родственники: воцерковить или оставить в покое (+видео)
Священник Антоний Лакирев. Фото: Большой город
Священник Антоний Лакирев родился в 1963 году. Окончил биологический факультет МГУ, Смоленскую духовную семинарию. Работал в Академии наук СССР. С 1990 года преподает в школах г. Москвы. Служит в Тихвинском храме подмосковного города Троицка. Известный лектор, много лет читает курсы по Ветхому и Новому Завету.
Пространство Царства Божьего
Сегодня мы поговорим об отношениях с неверующими людьми, в том числе с неверующими родственниками. Я понимаю, почему меня не попросили поговорить об отношениях с филателистами, скажем. Это не так актуально.
Хотя все-таки, прежде чем говорить о конкретных вопросах, мне хотелось бы оговорить несколько базовых вопросов об отношениях людей друг с другом вообще и христиан с людьми в частности. О том, как вообще могут быть устроены человеческие отношения, в чем их смысл. Потому что прежде чем задавать себе вопрос о «неправильных» родственниках, которые почему-то вдруг не хотят верить, надо сначала все-таки понять, в чем содержание и смысл наших взаимоотношений с Богом.
Мне кажется, что принципиально важными здесь являются слова Господа Иисуса, Который говорит: «Я посреди вас». «Там, где двое или трое вместе во имя Мое, там Я посреди них». Господь говорит, что Царство находится где-то внутри нас, между нами.
Это на самом деле ведь фундаментальная вещь, потому что и современники Господа Иисуса, и люди в позднейшие времена, и до сих пор чаще всего под пространством Царства Божьего подразумевают нечто, таковым не являющееся. Пространство за пределами стратосферы, например. Мол, оно где-то там, где космонавты и астероиды. Нет, это совершенно не там. Пытались современники Иисуса искать пространство Царства Небесного в каких-то политических феноменах. Тоже очевидно, что не там искали.
На самом деле пространством Царства являются именно человеческие взаимоотношения.
Когда Господь пытается привлечь своих слушателей к этому факту, ответить на вопрос, что такое Царство, где оно и как туда войти – Он все время говорит, в тех или иных словах: любите друг друга.
Он говорит о том, как относиться друг к другу, чтобы в этих отношениях было присутствие Царства Бога, чтобы они становились проявлением Царства Бога. Мне кажется, это фундаментальная вещь. Понимаете, наши взаимоотношения друг с другом могут быть пространством Царства Божьего.
Это, к сожалению, не означает, что всегда так оно и есть. На самом деле, во-первых, мы очень часто просто не входим в личностные взаимоотношения. Как толпа в метро: мы рядом друг с другом, толкаемся, и даже довольно ощутимо порой, но никакой встречи при этом не происходит. Христос говорит именно о том, что происходит, когда люди встречаются друг с другом сердцами, лицом к лицу, когда возникает что-то общее между ними. И я бы сказал, что в целом христианская точка зрения сводится к тому, что то общее, что между нами действительно возникает, то пространство, где мы оказываемся открытыми друг другу, всегда характеризуется присутствием Бога, присутствием Иисуса Христа.
Фокус, который с Богом не проходит
Вспомните, например, притчу Господа Иисуса о Страшном суде, из 25-й главы Евангелия от Матфея – она ведь совершенно не о Страшном суде. Она о том, что, когда мы друг с другом взаимодействуем, что-то делаем друг для друга не ради каких-то абстракций, а просто потому, что мы люди – это всегда поступок, совершенный по отношению к Богу. Понимаете, в любых наших взаимоотношениях с другим человеком всегда рядом с нами загадочным образом присутствует Бог.
И вектор, исходящий из нашего сердца, направлен всегда и на человека, и на Бога. Это часто бывает ужасно неудобно, потому что нам ведь очень хочется угождать Богу, а к людям относиться по-другому.
Это, в общем, общечеловеческая особенность. Но с Господом такой фокус не проходит. Любые взаимоотношения, любая встреча с другим человеком одновременно – встреча с Богом.
И вот мы задумываемся о своих взаимоотношениях с близкими – верующими ли, неверующими, – о тех отношениях, которые нас ранят или которые нами ощущаются как зона ответственности. И здесь важно помнить, что всегда есть универсальные признаки, которые характеризуют Царство Бога. Если хотите, это законы Царства. Собственно, Господь и предлагает нам в этом мире, несмотря на все его несовершенство, жить по законам Царства. И один их этих законов говорит о том, что людей надо беречь, например.
Да, люди – великая ценность, их надо беречь. При том, что все мы несовершенны, каждый – в свою меру. Но, тем не менее, с христианской точки зрения фундаментальным определяющим является то, что Иисус умер за всех нас, за всех людей. Бог свою любовь к нам явил в том, что Христос умер за нас, грешных. Это, вне всякого сомнения, относится к каждому, и это следует относить к себе, и это большая радость.
Ведь если бы Он ждал, когда мы перестанем быть грешниками, то мы бы уже давно сковородки лизали. Но Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками.
Ровно так же это относится и ко всем остальным, к тем людям, с которыми нам бывает очень-очень трудно. Апостол Павел, кстати, пишет в одном месте: понятно, что в каждой человеческой личности и в каждой человеческой жизни есть и то, что достойно Бога и Царства, и то, что Его недостойно. По словам Павла, все это подвергается испытанию огнем – все недостойное сгорает и исчезает. И наша задача, и наша ответственность – прийти к этому моменту такими, чтобы из этого огромного деревянного строения, построенного без единого гвоздя, хоть один гвоздь все-таки остался и не сгорел. И, может, этим гвоздем станут те две минуты, которые мы когда-то бескорыстно уделили ближнему. Вот это то, что останется…
Бог ценит нашу свободу
Господь умирает за нас и отдает нам Свою жизнь не потому, что мы это заслужили (мы ведь этого совершенно не заслужили), а потому, что Его сердце таково. Бог умирает за каждого. И, собственно, наше отношение друг к другу определяется, должно бы определяться именно этим фактом. Это бывает очень непросто, это сугубый вопрос веры. Ведь глядя на человека, в том числе на себя, нам трудно поверить, что это недалеко ушедшее от обезьяны существо может быть так любимо Богом. Но это, тем не менее, так.
И это причина для существенной радости и благодарения Богу. И эта благодарность за жизнь, которую Он дал нам всем, за то, что мы можем проживать ее вместе, – это ведь очень целительная во взаимоотношениях вещь. В том числе и с неверующими родственниками. Так что если коротко отвечать на вопрос, как быть с такими родственниками, – благодарить за них Бога, и, в конце концов, все станет на свои места.
Фото: Ю. Костыгов / azbyka.ru
Еще один чрезвычайно важный закон Царства Божьего заключается в том, что Бог никогда не покушается на свободу человека, и это для нас тоже очень неудобно.
Мы все-таки созданы из стайных животных, вот ничего тут не поделать. Все приматы, все гоминиды, все наши предки – животные стайные. И если кто-то уклоняется от общей первомайской демонстрации, то это у нас вызывает, как правило, негативную реакцию.
Но Бог уважает нашу свободу. Никто из нас на Его месте не стал бы этого делать.
Представляете, миллиарды людей, которые не хотят в Него верить, не хотят Его видеть, не хотят по Его правде жить – а если Он им зачем-то и нужен, то только чтобы наколдовать так, чтобы коммунальные платежи поменьше стали… То есть дары, бонусы какие-то мы иметь хотим, а верить не хотим. Понятно, что любой человек на месте Бога (этим мы от Него и отличаемся), скорее всего, железной рукой постарался бы всех нагнуть и построить. И человеческая история знает, наверное, тысячи, миллионы попыток именно так и сделать, когда мы пытаемся организовать нечто массовое.
Но фундаментальное отличие Нового Завета в том, что он заключается не с массами. Я, возможно, сейчас крамольную вещь скажу, но тем не менее – невозможно крестить страну. Можно ее обратить в какой-нибудь шаманизм (другое дело, что это довольно глупо), но крестить – нельзя. Новый Завет заключается с каждым человеком по отдельности. Именно потому, что Бог бесконечно ценит нашу свободу. И нам нужно учиться именно так относиться к свободе другого человека.
«Кто примет – тот примет, кто не примет – тот не примет»
Это, конечно, очень осложняет отношения с неверующими. Да, хочется, чтобы все с тобой согласились. Веры-то мало, доверия Христу недостаточно, мы же все слабенькие, правда? И поэтому хочется, чтобы тебя одобрили, чтобы сказали, что, мол, да, правильные твои взгляды. Тоталитарные идеологии, собственно, так и рождаются – из воззрений неуверенных в себе подростков. Но, во-первых, это не путь веры. А во-вторых, есть здесь какая-то глубокая неправда.
Ведь свобода – очень важная вещь, без которой, видимо, мы не были бы тем, чем Бог нас задумал. И, конечно, самое главное во всем – любовь.
Новый Завет предлагает тем, кто в него вступает, относиться друг к другу, как Господь говорит, «так, как Я возлюбил вас». Господь любит ведь нас совершенно бескорыстно. Какая Ему с нас корысть? Что можно от нас получить? В конце концов, все принадлежит Богу, и когда мы приносим ему свои дары, мы честно говорим: «Твоих Тебе приносим». Потому что это все Тебе принадлежит, и мы тоже Твои. Но, тем не менее, почему-то мы Богу интересны. Почему-то воля Его такова, чтобы мы были свободными существами.
Свобода, помимо всего прочего, подразумевает и обязательность сомнений. Не возможность сомнений, но обязательность. Поскольку веры и любви без свободы не бывает, значит, ни того, ни другого не бывает без сомнений. И это тоже фундаментальная вещь. И поэтому люди, которые не верят так, как мы, – благословение для нас. Именно они дают нам возможность углубить свои взаимоотношения с Иисусом, во-первых. Во-вторых, возможность ясно понять, что по-настоящему важно, а что, в конечном итоге, второстепенно.
Еще один важный момент заключается в том, что Господь отправляет Своих учеников в этот мир, говоря: «Будьте Моими свидетелями». Обратите внимание на то, что в Новом Завете нет слова «миссионерство». Господь говорит: «Идите по всему миру, будьте Мне свидетелями, научите все народы». «Кто примет – тот примет, кто не примет – тот не примет», – говорит Он Своим ученикам.
Значит, это спасение их – тех, к кому вы придете, и это их выбор. А мы, как правило, не дослушиваем до середины фразы Господа Иисуса и бежим уже выполнять. А вторая половина оказывается, на самом деле, чрезвычайно важной. Потому что ведь Он не говорит: добейтесь того, чтобы они, во вретище и пепле, посыпая голову противогололедными реагентами, раскаиваясь, бежали за вами и прочее. Он говорит: «Кто примет – тот примет, кто не примет – тот не примет». «Но ваша задача, – говорит Он своим ученикам, – идти свидетельствовать».
Где нет любви – быть ею
Я читал рассказ одного американского протестанта, который не то в Лос-Анджелесе, не то в Сан-Франциско на перекрестке какого-то рокера на мотоцикле остановил, зажал переднее колесо коленями, схватил его за косуху кожаную, и пока тот не покаялся, не отпустил – все проповедовал ему, проповедовал.
Совершенно другой, мне кажется, путь предлагает Иисус. Он предлагает нам входить в жизнь людей там, где это возможно, разделять ее и на самом деле быть свидетелями о правде Божьей, о любви Божьей. А там, где этой любви нет, быть ею. Там, где ей просто неоткуда взяться, стать источником этой любви. И в этом смысле так важно для нас самим питаться от Иисуса – потому что где же в себе найти источник любви? Даже если копать до самой печени, кроме желчи, больше там ничего не найдешь. Источник любви – в Боге. И если ты хочешь ею поделиться, нужно любовью этой переполниться до краев.
Пока ты не переполнишься до краев, ты не сможешь ни о чем никому свидетельствовать. И прежде, чем мы сможем говорить с людьми о вещах сущностных, имеющих отношение к глубине жизни, об отношениях с Богом, отношениях людей друг с другом – надо пройти вместе довольно долгий путь.
Иногда это получается у великих поэтов. Ну, на то они и великие. Великий поэт или писатель может сказать так, чтобы сердце человека, по слову Божиему, «повернулось во Мне сердце Мое от жалости к тебе, народ Мой». Кто из нас может написать, скажем, сцену из «Войны и мира», где графиня узнает о смерти сына, Пети? Там ведь всего один абзац – а читатель действительно прикасается ко глубине жизни.
Но наша задача в другом, наша задача – самим войти в такие реальные жизненные взаимоотношения, чтобы был возможен диалог, который открывает наши сердца Богу.
И в этом смысле, конечно, первоначальным препятствием всегда является высокомерие и самодовольство верующих, хотя оно, конечно, далеко не всем свойственно. Нам свойственна тенденция жить поверхностно, общаться, думать, судить друг о друге поверхностно.
«Нет, я не хочу хвалить любовь мою, я никому ее не продаю»
И вот когда мы говорим о свидетельстве вообще или, тем более, близким нам людям неверующим, у нас есть две модели. Одна, на мой взгляд, малоподходящая, другая, может быть, чуть более подходящая.
Можно прийти домой и сказать: «Я тут прочитал книжку о теории эволюции Жана Батиста Ламарка», например. Или про квантовую физику, не суть. И пытаться убедить близких в том, что Ламарк или Гейзенберг прав. И совершенно иначе все происходит, когда ты приводишь домой знакомиться любимую девушку. Тут в принципе другая задача. Тебе не нужно, чтобы все твои родные и близкие согласились, что эта девушка лучше всех на свете. Они ж тогда сами на ней женятся. «Нет, я не хочу хвалить любовь мою, я никому ее не продаю», – сказал Шекспир.
Значит, вера-то, на самом деле, не столько наши абстрактные представления о том, как устроен невидимый мир, а взаимоотношения с тем, кто из этого невидимого мира к нам сюда пришел, стал видимым и кого мы полюбили.
Поэтому – да, конечно, наша жизнь определяется нашими взаимоотношениями с Господом Иисусом. По крайней мере, может определяться. Но не уверен, правильно ли убеждать других в том, что Иисус прекрасен.
Правильность теории или любимая девушка? Выбор, мне кажется, в этом пространстве лежит.
Модель, наверное, хромает, но с ее помощью можно, мне кажется, понять проблемы, которые обычно возникают у людей, причем не только у православных христиан, во взаимоотношениях с окружающими – с родственниками, друзьями, верующими или неверующими. На самом деле загадка состоит в том, что, с одной стороны, мы призваны быть свидетелями, а с другой стороны, наши взаимоотношения с Богом в Иисусе Христе – такая сокровенная тайна сердца, рассказывать о которой не целомудренно. И мы все время находимся между этими двумя перпендикулярными векторами: с одной стороны, ты не можешь не свидетельствовать, а с другой стороны, далеко не всегда можно и далеко не всегда нужно открывать сразу глубину своего сердца.
Каждый отвечает за себя
Перейду, пожалуй, к более конкретным вопросам. Первый из них: ответственны ли христиане перед Богом за то, чтобы их родственники пришли к Богу? Нет. Каждый человек за себя перед Богом отвечает сам.
Почему, собственно, предполагается, что мы ответственны перед Богом за то, чтобы наши родные пришли к Богу? Бог их и так любит. Богу они и так важны, и Он за них умер. Но мы ответственны за то, чтобы в их жизни было хоть немножко бескорыстной любви, той бескорыстной любви, какой любит нас Отец Небесный. Очень часто в человеческой жизни этого просто нет. И у христианина есть шанс попытаться эту любовь в жизнь внести какими-то своими действиями.
Итак, каждый отвечает за себя. А еще мы отвечаем за то, чтобы из-за нас имя Божие не хулилось у язычников, как выразился в одном письме апостол Павел. И это, может быть, самая серьезная проблема для современных христиан, в том числе и православных. Мы таковы, что маловероятно, чтобы людям стало легче обратиться, глядя на нас. Как-то я прочитал в интернете: «Я не против христианского Бога, но Его фан-клуб меня определенно раздражает».
Да, конечно. И поэтому наша ответственность – не быть препятствием, безусловно. Наша ответственность – жить вместе, разделять с близкими жизнь, пытаться внести в нее что-то осмысленное, содержательное и прекрасное. Но эта ответственность за себя, в первую очередь, и за тех людей, которых мы любим, возникает, потому что мы их любим, а не потому, что там нам зачет поставят. Как это говорится? Приведи десять друзей – и получи скидку на вход в Царство Небесное? Нет, ты не получишь этой скидки. А может быть, даже и наоборот. Потому что однажды Господь сказал фарисеям: «Вы обходите море и землю, чтобы обратить хотя бы одного, и делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас».
Нужно ли проповедовать неверующим родственникам? Во-первых, «не бывает пророк без чести, разве кроме как в отечестве своем и в доме своем», – говорит Господь. И Его собственные братья совсем не автоматически и не сразу стали Его учениками, друзьями и т. д. Мне кажется, что основная ценность христианина заключается в том, чтобы живущим рядом с ним людям было легче рядом с ним, чтобы света человеческого рядом с ним было больше. Как Христос говорит об Иоанне Крестителе, помните? «Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его» (Ин. 5:35).
Мир человеческих взаимоотношений устроен так, что если в них есть свет, бескорыстная общность друг с другом, если один человек важен для другого – то важного в его жизни не пропускаешь. И это само по себе вносит Божье присутствие. Если мы научились радоваться друг другу и любить друг друга – это уже зерно настоящей жизни, которое невозможно вытравить, если только ты сам от него не откажешься.
Поэтому, на мой взгляд, наша ответственность за неверующих состоит в том, чтобы их любить. И это означает, что мы не должны заставлять их становиться такими же, как мы.
Конечно, радоваться человеку не такому, как ты сам – это уже высший пилотаж. Но мы благодарим Бога за этих людей, потому что Он их сотворил, и в них есть что-то по-настоящему прекрасное, даже если этого совершенно не видно.
Благодарность, на самом деле, – прием, позволяющий исцелить отношения. Ты заставляешь себя в разгар конфликта сказать: «Благодарю Тебя, Господи, что есть этот человек в моей жизни», – и он постепенно начинает меняться. И важно успеть это сделать, пока мы живы.
Родители
Отдельная тема – отношения с неверующими родителями. Во-первых, отношения с неверующими родителями надо рассматривать в перспективе десятков лет. В физике есть такое понятие – «характерное время». Это время, за которое физическая величина существенно изменяется, когда изменения становятся заметными. Так вот, характерное время в данном вопросе – примерно тридцать лет. Кто из нас выждал тридцать лет, чтобы понять, удались или не удались взаимоотношения с неверующими родителями? Это одно.
Второе и самое главное – заповедь, которую никто не отменял: почитай отца твоего и мать твою, и не потому, что они правы в своих взглядах, не потому, что они восхищаются тобой и соглашаются с тобой. Это безусловная заповедь. Понятно, что отношения с неверующими родителями осложняются множеством факторов – и их тревогой за то, что ребенок неправильно выстраивает свою жизнь, хотя давно уже он вырос, и тем, что оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей.
Все это очень распространено, потому что у нас слишком долго остаются подростковые, инфантильные взаимоотношения с родителями. Важно, что они все равно остаются родителями, даже если неверующие. Тоже технический прием христианской молитвы, когда ты долго-долго пытаешься вытребовать у Бога что-то, что тебе кажется важным и нужным. Прямо вот пристаешь к Нему с ножом к горлу. Но ничего не изменится, пока ты не согласишься, чтобы ничего не вышло, пока не скажешь: «Ладно, нет – и нет. Пусть они остаются неверующими, все равно они мои родители, я их буду любить такими, какие они есть». Только тогда что-то может поменяться.
То же самое касается и детей. Пока ты не разрешишь другому человеку быть другим, пока ты не согласишься на то, что у него может быть свой путь к Богу и, может быть, ошибочный, пока ты не спросишь Бога: «Как мне жить, чтобы быть свидетелем Твоей радости, Твоей правды и Твоей чистоты?», пока ты будешь ребенку голову морочить и разговоры разговаривать, не вникая в суть и не прикасаясь сердцем к сердцу – ничего не будет. Будут только конфликты, отчуждение и неприятие.
Несколько другой вопрос, ставший актуальным в последнюю четверть века – отношения с неверующими детьми.
Выросло уже целое поколение, уже начинает подрастать второе поколение детей, которых в нежном детстве водили в церковь и причащали, буквально скрутив руки за спиной.
А потом они выросли и повернулись спиной, и их нет, они ушли. У них отношение к Церкви примерно такое, как у меня – к пионерским лагерям. Я в пионерских лагерях был раз двадцать и ненавижу их всеми фибрами души. Поэтому я хорошо понимаю людей, которым сейчас лет 18-25.
Отношения с детьми вообще, и с неверующими детьми в первую очередь, отравляются, главным образом, враньем. Враньем и нашей, взрослых, пропагандой. Мы пропагандируем детям некие прекрасные истины, но при этом сами мы по этим декларируемым истинам не живем. Не живем!
Поэтому говорить детям можно что угодно, но жить они будут не по тому, что они слышат, а по тому, что они видят в родителях. Отношения с неверующими детьми у верующих родителей могут быть прекрасными, если они уважают свободу друг друга. То, что они неверующие, ничего не меняет. Это не дает нам права относиться к ним хуже или менее внимательно.
Еще обратите внимание – ведь Бог любит нас «на вырост». Понятно, что мы сегодня недостойны, вчера были недостойны и завтра тоже будем недостойны. Но Бог видит не только то, чем мы были вчера и являемся сегодня, но и завтрашний день. И видит в людях то, что по-настоящему ценно, дорожит этим. И Господь, мне кажется, не смущается тем, что сегодня вот этот вот человек в Него не верит. Главное, чтобы считал свет светом, считал любовь ценностью. Вот этим мы можем друг с другом делиться. И тогда, в конечном итоге, жизнь этого человека не пропадет даром. И если Бог долготерпит о нас всех, то почему бы и нам тоже не потерпеть?
Страх за посмертную участь
Теперь несколько вопросов о посмертной участи. Что делать со страхом за посмертную участь своих неверующих родных? Друзья мои, не бойтесь. Не бойтесь. Мы мучаем себя: а как будет Христос судить этого человека и примет его или нет… Друзья мои, это крайне самонадеянно – пытаться предугадать, как вообще Христос нас видит, и измерять глубину Божьего милосердия. В III-IV веке, когда шли дискуссии по поводу апокатастасиса, в конечном итоге наиболее здравой точкой зрения была именно такая: нет смысла пытаться понять, кого как будут судить, к кому с какой долей милосердия Бог отнесется.
Поэтому не нужно бояться. Господь никого не отвергает, если человек сам Его не отвергает. Мы привыкаем в жизни своей все время прятаться за какую-то броню и делать ее все толще и толще, отгораживаясь от мира. Но на том свете уже невозможно эту броню сбросить. Царство Божие начинается сегодня. И если ты хотя бы своими поступками, хотя бы своей любовью бескорыстной и безусловной это Царство в человеческую жизнь пытаешься внести, оно оттуда не денется уже никуда, и все, что касается посмертной участи, можно предоставить Богу.
Когда люди уже умерли, нам нужно просто отдать их Ему, поручить и доверить Богу. Доверить, согласиться с тем, что теперь их судьба в Его руках.
И еще один очень важный момент. Царство Небесное так устроено, что, если ты туда попал и вдруг говоришь: «А где мой кузен Вася? Мне очень плохо без кузена Васи». Тебе отвечают: «Твой Вася, он вообще был… Ты помнишь, что он из себя представлял?» – «Да, но прости его, очисти кровью Твоей, ведь мне так хочется быть вместе с кузеном Васей».
Конечно, я не знаю, как это работает, и работает ли. Я совершенно не могу вам дать гарантию того, что это сработает. Но я уверен, что это важно перед лицом Божьим – наша молитва друг за друга, и за умерших в том числе. Мы можем «зацепить» друг друга любовью, которая нас связывает, если она настоящая, если это не «я тебя люблю, поэтому ты должен меня слушаться». Нет, наоборот, если я тебя люблю – я тебя на свободу отпускаю и уважаю твои взгляды.
Преимущество православия заключается в том, что мы верим в то, что и за пределами смерти, за пределами отпущенного людям времени взаимоотношения с Богом развиваются. И эта наша совместность друг с другом, то, что мы друг другом дорожим, она для Бога тоже важна, потому что это проявление Божьего присутствия.
Десятилетия идти навстречу друг другу
Теперь следующая группа вопросов, касающихся отношений в браке между людьми верующими и неверующими или верующими по-разному. С одной стороны, все сказанное относится к браку – и в смысле уважения, и любви, и свободы, и бережности. Кроме того, браки заключаются на небесах. И, конечно, брак – это возможность, не всегда реализуемая, но все же прекрасная, быть вместе во всей полноте своих человеческих существ – во плоти, в сфере эмоционально-волевой, психической и духовной.
Открытость друг другу в браке, когда люди могут говорить друг с другом о важных вещах, иногда дается с самого начала как подарок, так бывает. Но если считать этот подарок само собой разумеющимся, эта открытость очень быстро пропадет. И гораздо чаще над выстраиванием таких отношений приходится трудиться и биться в муках и корчах. Люди могут очень долго идти к тому, чтобы понимать друг друга, чтобы научиться друг другу доверять, это может занять десятилетия.
Отношения с неверующим супругом – с женой или с мужем – это то, что развивается десятилетиями, и в основе всего лежит любовь и согласие перед Богом навечно, навсегда быть вместе.
Потому что любой заключенный брак, даже не церковный – это всегда обещание. А обещание мы даем друг другу опять-таки всегда одно: я буду с тобой навсегда, я хочу быть с тобой навсегда.
Мы, конечно, понимаем, что далеко не все нам под силу, но, тем не менее, это совершенно потрясающая возможность.
Но если ты этого единства достигаешь, сущностного единства разных личностей, которые остаются свободными и при этом принадлежат друг другу в тайне подлинного брака, то, как Павел пишет, почему ты думаешь, что твоей верой не спасется муж твой или жена твоя? И, когда это до такой степени одно и то же, я не уверен, что у мужа и жены могут быть вполне независимые друг от друга отношения с Богом.
Это не вполне равносторонний треугольник. При этом я не готов сказать с уверенностью, что муж и жена строят свои взаимоотношения с Богом как одна единица. Но все-таки есть разница между супружескими отношениями и отношениями с самым близким другом, с которым ты вместе можешь молиться и обсуждать самые разные вопросы. Но у тебя с ним совершенно отдельные взаимоотношения с Богом, у каждого – свои.
С женой или мужем не так. У каждого свои, да не совсем. Или не только свои. Есть все-таки общее. Как это все устроено – тайна, обсуждать которую достаточно сложно. Но все-таки мне кажется, что мы призваны возрастать в любви таким образом, чтобы то, что драгоценно для супруга, постепенно становилось драгоценным и для меня. И если для нее драгоценен этот ее Бог, я об этом подумаю. Понятно, что и с мужской, и с женской стороны здесь абсолютное равноправие, и никакого домостроя тут быть не может – именно потому, что мы призваны уважать друг друга и ценить чужую свободу.
Там всегда Христос
Брак, в отличие от всех остальных взаимоотношений, в том числе между родителями и детьми – это то, что продолжается в вечности, это то, что простирается на небо и касается абсолютно всей глубины человеческого существа и наших потенциальных отношений с Богом. Поэтому понятно, что, если мы пытаемся эти взаимоотношения выстроить и сделать их подлинными, такими, чтобы мы могли быть вместе даже и в молчании, даже в тишине и в немощи, и в провале, и в поражении, а не только в радости, мы неизбежно придем к тому, что люди вместе, именно вместе, как одно целое, прикасаются к некоторой тайне человеческого страдания. А там всегда Христос. Там всегда Христос, понимаете?
Семья, помимо всего прочего – еще и такое место страдания, на которое люди соглашаются. Вольно или невольно, но семейная пара обязательно к тайне человеческого страдания прикасается вместе. А это значит общее прикосновение к Богу.
Следующий вопрос: как строить отношения, если супруг инославный? Как могут строиться взаимоотношения у людей, принадлежащих к христианской традиции, для каждого из которых Иисус – главная ценность, примерно понятно. Но с инославным. Мне сложно сказать, потому что моя жена, слава Богу, православная, поэтому здесь я теоретик.
Что ж, он инославный, но он – такой же человек, и за него тоже умер Бог, и его тоже Бог заповедовал нам любить. И это не просто человек – это муж или жена – со всеми отсюда вытекающими последствиями.
Возможен ли брак с инославным? Если вы спрашиваете: «Разрешаете ли вы мне жениться или выйти замуж за какого-то инославного?» – я не буду отвечать на этот вопрос вообще.
Кто я, чтобы разрешать или не разрешать? А кто скажет, что он знает, как надо – не слушайте его. Если же вы спрашиваете о том, возможно ли это технически – жить вместе с человеком, который свои отношения с Богом строит иначе…
Что ж, это очень трудно, но бывает. Но бывает очень редко, должен сказать. В христианских браках все равно главный – Иисус, и конфессиональный вопрос отходит на второй план, если не на десятый. Но и с мусульманами у христиан бывают браки. Очень редко. Именно браки, существующие в правде Божьей, вот в этом экзистенциальном единстве. Очень редко, но бывают. Поэтому – да, теоретически это возможно. Как правило, они все-таки начинаются с большой любви, и дальше главная задача – в ней расти, а не убывать.
Принимать конфессию мужа или договориться
Понимаете, мы же любим друг друга потому, что Христос нам эту любовь дарит, а не потому, что в итоге рассчитываем сделать из этого человека то, что нам хочется. Нет, любовь – совершенно иноприродный дар. И там, где Бог дает возможность Божьей любви как экзистенциального единства, нужны ли чьи-то еще разрешения, уместны ли? Церковь в своей превосходной мудрости, вообще говоря, не рекомендует, но тоже предпочитает не говорить на эту тему больше нужного. Почитайте Социальную концепцию РПЦ, там довольно любопытные вещи об этом говорятся.
Что делать, если супруг инославный и хочет воспитывать детей в своей вере? Если речь идет о браке православного и католика, неважно, кто к какой конфессии принадлежит, вера одна, и вопроса, как воспитывать детей, еще с синодальных времен не существует. Был обычай синодальный очень разумный: вероисповедание детей в межконфессиональном браке определяется вероисповеданием отца.
Если же речь идет о семье, в которой не оба верят в Иисуса, не оба являются его друзьями, его учениками – не знаю. Здесь не может быть общего ответа, как поступать. И было бы неблагоразумно пытаться его сформулировать.
Опыт говорит, что, в конечном итоге, правильно принимать конфессию мужа. Но бывают, и часто бывают, семьи, где отношения жены с Богом на данном этапе жизни оказываются более интенсивными, и, в конце концов, православные девушки приводят в нашу Церковь и инославных.
Как быть в таком случае с венчанием?
На самом деле, при совершении таинства венчания вопрос-то и решается. Если человек с законным крещением (а в каких христианских конфессиях крещение законно и реально – достаточно понятно) участвовал, хоть бы и по случайности, в наших таинствах, например, повенчался с православной девушкой в православном храме – мы считаем его православным, и все, вопрос закрыт.
Конечно, есть чин присоединения и прочее, и прочее. Но тоже не надо делать из всего этого фетиш. Так было не всегда и будет не всегда. Тысячу лет назад было иначе, через тысячу лет будет еще как-то по-другому, если Господь наш не придет раньше.
Да, конечно, правильнее договориться и выбрать общую конфессию для семьи. Очень много зависит от того, каковы взаимоотношения внутри семьи, возможен разговор о сущностных вещах, о смысле жизни и ценностях, могут ли люди увидеть свои взаимоотношения и жизнь в перспективе смерти и в перспективе вечности или не могут.
Разрешить друг другу быть собой
Еще вопрос – как вести себя с ребенком-подростком, который отказывается от веры и высмеивает ее? Смотря с чьим ребенком. Чужого можно, в конце концов, не слушать. А если речь идет о своем ребенке-подростке, то первый вопрос, который нужно задать: а что это с ним случилось, и какой была твоя жизнь с ним, что он стал вот таким. Я несколько раз в жизни дерзал спрашивать у женщин, которые приходили жаловаться на то, какой у них муж пьяница:
«Скажите, пожалуйста, а до того, как вы за него вышли, он пил?» – «Нет, не пил». – «То есть это он от жизни с вами запил? Да как же это тебе так удалось?»
И у них был просто шок. Так и тут – подросток отказывается от веры, высмеивает ее. Как ты его до этого довел? Что ты делал неправильно?
Что делать – уважать чужую свободу и снова быть свидетелем деятельной и бескорыстной любви. И если человек эту деятельную и бескорыстную любовь и уважение со стороны родителей увидит – никуда ваш подросток не денется, придет к Господу.
Что делать, если родные против твоего воцерковления? Заставить всех поститься! На самом деле, это разговор о взаимоотношениях внутри малой социальной ячейки, группы, которой является та или иная семья, вне зависимости от того, верующая она или неверующая. Разговор об уровне уважения друг к другу, об уровне свободы, принятия друг друга, когда мы разрешаем друг другу быть собой, а не тем, кого мы себе выдумали.
Человек имеет право быть тем, кем является, а не тем, кого кто-то хотел бы на его месте видеть. Мы сейчас возвращаемся к тому, с чего начали – к вопросу о содержании человеческих взаимоотношений, об их подлинности и об их глубине. Если есть эта глубина, тогда всегда в этих взаимоотношениях присутствует Бог. А если мы живем, только изображая некоторую совместность жизни, в подлинные взаимоотношения не вступая, – о чем тогда разговор?
Богу небезразличны наши взаимоотношения, и все, о чем мы говорили сегодня, не являются сферой, за которой Он наблюдает безучастно. Люди крестятся, младенцев крестят, совершенно не подозревая про то, что еще при этом совершается миропомазание, дается дар Духа Святого. А это значит, что у Духа Святого есть возможность – по крайней мере, если Ему не очень-то мешают – действовать. И это замечательно. Это такое пространство, где мы учимся слышать Духа Святого и слушаться.