чем пахали землю в старину
Русская соха и ее виды
СОХА — одно из главных пахотных орудий русских крестьян северных, восточных, западных и центральных районов Европейской России. Соха встречалась также и на юге, в степных районах, участвуя в обработке земли вместе с плугом. Свое название соха получила от палки с развилиной, называвшейся сохой.
Устройство сохи зависело от почвы, рельефа местности, системы земледелия, местных традиций, степени обеспеченности населения. Сохи различались формой, шириной рассохи — доски, на которой закрепляли ральники (сошники) и оглобли, способом ее соединения с оглоблями, формой, размерами, количеством ральников, наличием или отсутствием полицы — отвала, способом ее установки на ральниках и рассохе.
Характерной чертой всех видов сох было отсутствие полоза (подошвы), а также высокое расположение центра тяжести — прикрепления тяговой силы, т. е. лошадь тянула соху за оглобли, прикрепленные в верхней части орудия, а не в нижней. Такое расположение тяговой силы заставляло соху вспарывать землю, не углубляясь в нее. Она как бы «черкала», по выражению крестьян, верхний слой почвы, то входя в землю, то выскакивая из нее, перепрыгивая через корни, пни, камни.
Соха была орудием универсальным, использовавшимся для множества различных работ. Ею поднимали новь на песчаных, песчано-каменистых, на серых с супесью почвах, лесных росчистях, проводили первую вспашку на старопахотных землях. Сохой двоили и троили пашню, запахивали семена, пропахивали картофель и т.д. В крупных помещичьих хозяйствах все эти работы проводили с помощью специальных орудий: плуга, рала, скоропашки, запашника, пропашника, культиватора, окучника.
Соха хорошо шла на лесных почвах, засоренных пнями, корнями, валунами. Ею можно было пахать не только сухую, но и очень влажную почву, так как она не имела полоза, на который быстро налипала земля, затрудняя движение. Соха была удобна для крестьянской семьи тем, что свободно работала на самых узких и небольших по размерам пашнях, имела сравнительно небольшой вес (около 16 кг), стоила довольно дешево, легко ремонтировалась прямо на поле. Были у нее и некоторые недостатки.
Известный русский агроном И.О.Комов писал в XVIII в.: «Соха тем недостаточна, что излишне шатка и чрезмерно короткие рукоятки имеет, отчего владеть ею столь удручительно, что трудно сказать, лошади ли, которая ее тянет, или человеку, который правит, ходить с нею труднее» (Комов 1785, 8). Пахота земли сохой была делом достаточно сложным, особенно для неопытного пахаря. «Пашню пашут — руками не машут » — говорит пословица. Соха, не обладая полозом, не могла стоять на земле. Когда в нее запрягали лошадь, соха шла неровно, толчками, часто заваливаясь набок или глубоко зарываясь сошниками в землю.
Пахарь при работе держал ее за рукоятки рогаля и постоянно регулировал ход. Если ральники очень сильно углублялись в почву, пахарю приходилось приподнимать соху. Если они выскакивали из земли, он должен был с силой нажать на рукоятки. Когда на пути пахаря встречались камни, он вынужден был или углубить ральники в землю, чтобы поднять на них камень, или вынуть соху из борозды, чтобы перескочить камень. В конце борозды пахарь поворачивал соху, предварительно вынув ее из земли.
Работа пахаря была крайне тяжелой, когда лошадь находилась в упряжке без дуги. Поддерживая соху на руках, регулируя ее ход, пахарь брал на себя треть всей сошной тяги. На лошадь же приходилась остальная. Работа пахаря несколько облегчалась при дужной запряжке лошади. Соха тогда становилась устойчивее, меньше заваливалась набок, ровнее шла в борозде, поэтому пахарь мог не держать ее «на руках». Но для этого нужна была здоровая, сильная, хорошо кормленная лошадь, так как именно на нее в этом случае приходилась основная тяжесть. Другим недостатком сохи была мелкая вспашка (от 2,2 до 5 см) при первой пахоте поля. Однако она компенсировалась двухкратной или трехкратной вспашкой, вторичной вспашкой земли «след в след», т.е.углублением уже сделанной борозды.
Сложность работы преодолевалась профессиональным навыком пахаря. Можно с полной уверенностью сказать, что соха, обладая широким агротехническим диапазоном, будучи экономически доступной для большей части земледельцев, была оптимальным вариантом пахотного орудия, удовлетворяя потребности мелкого крестьянского хозяйства. Русские крестьяне очень ценили свою соху — «матушку-кормилицу », «бабушку Андреевну», советовали: «Держись за со- шеньку, за кривую ноженьку».
Говорили: «У матушки-сошки золотые рожки». О сохе составлялось много загадок, в которых хорошо обыгрывалась ее конструкция: «Загуляла корова, все поле рогами перепахала», «Лиса всю зиму боса, весна пришла — в сапогах пошла». В некоторых загадках соха принимала антропоморфные черты: «Матушка Андреевна сгорбившись стоит, ноженьки в землюшку, рученьки раскинула, все хочет схватить». В былине о Вольге и Микуле создается идеальный образ сохи, которой пашет крестьянский богатырь Микула: Сошка у ратая кленовая, Омешики на сошке булатные, Присошечек у сошки серебряный, Рогачик-то у сошки красна золота.
Соха — орудие древнее. Сошные ральники обнаруживаются археологами в культурных слоях IX—X вв. Первое письменное упоминание о сохе относится к XIII в. Это берестяная грамота из Великого Новгорода, посланная владельцем земли, вероятно, своим родным в 1299—1313 гг. В переводе она звучит так: «А если я пришлю сошники, то вы им дайте моих голубых коней, с людьми дайте, не запрягая в сохи». Соха как пахотное орудие упоминается также в бумажной грамоте Дмитрия Донского, написанной около 1380—1382 гг. Самые ранние изображения сохи встречаются на миниатюрах Лицевого летописного свода XVI в. Сохи, бытовавшие в Древней Руси, не были полным аналогом сох XIX в.
В домонгольское время преобладали сохи без пблиц с кодовыми ральниками, при этом ральники были меньше и уже, чем коловые ральники крестьянских пахотных орудий XIX в. Их размеры варьировались в пределах от 18 до 20 см в длину, от 0,6 до 0,8 см в ширину. Лишь в XIV в.стали появляться более длинные коловые ральники с заостренной лопастью и одной режущей стороной, приближающиеся по типу к ральникам XIX в. Двузубая соха с перовыми ральниками и перекладной пблицей появилась, по мнению историков, на рубеже XIV— XV вв. или в XVI в., т.е. тогда, когда началось освоение русскими людьми крупных массивов земель с характерными почвенными и ландшафтными условиями.
Соха-двусторонка
Почвообрабатывающее орудие с высоким прикреплением тяговой силы, использовавшееся для пахоты на легких почвах с большим количеством корней, а также на хорошо распаханных землях. Корпус сохи-двусторонки состоял из рассохи, двух ральни- ков, рогаля, оглобель, полицы. Рассоха сохи представляла собой слегка выгнутую доску с развилкой — рожками (ногами) — на приподнятом вверх конце. Ее вырубали из комлевой части дуба, березы или осины, стараясь использовать крепкие корни для рожек. Ширина рассохи была обычно около 22 см.
Верхний конец рассохи вдалбливался в рогаль — круглый или четырехгранный в сечении толстый брусок длиной около 80 см, с хорошо обтесанными концами. Рассоха вбивалась в него неплотно, получая возможность некоторой подвижности, или, как говорили крестьяне, «хлябания». В ряде районов России рассоха не вбивалась в рогаль, а зажималась между рогалем и толстым брусом (корцом, подушкой), связанными на концах друг с другом. В рогаль плотно вбивали оглобли для запряжки лошади. Длина оглобель была такой, чтобы ральники не могли задеть ног лошади и поранить их.
Оглобли скрепляла деревянная поперечина (веретено, пасынок, перевяслок, перечень, спорник). К ней прикреплялся подвой (войло, земленка, мутики, перекрест, притужина, струна) — толстая витая веревка — или вица, т.е. перевитые ветви черемухи, ивы, молодого дуба. Подвой охватывал рассоху снизу, там, где она раздваивалась, затем два его конца поднимали вверх и закрепляли в местах соединения поперечины и оглобель. Подвой можно было удлинять или укорачивать при помощи двух деревянных палочек-клепней, расположенных около оглобель: клепни скручивали или раскручивали веревку.
Иногда веревочные или прутяные подвои заменяли деревянным, даже железным стержнем, укреплявшимся в поперечине между оглоблями. Составной частью сохи была полица (кляпина, наполок, отвал, присох, шабала) — железная лопатка прямоугольной формы с легким выгибом, слегка напоминавшим желоб, с деревянной рукояткой, длиной около 32 см. При веревочных подвоях рукоятку полицы вкладывали в место их скрещивания, при прутяных — привязывали к подвою, а при деревянном стержне она проходила в выдолбленное в нем отверстие.
Полица была перекладной, т.е. перекладывалась пахарем с одного ральника на другой при каждом повороте сохи. Соха-двусторонка являлась орудием для своего времени совершенным. Все ее детали были тщательно продуманы и функционально обусловлены. Она позволяла регулировать глубину вспашки, делать ровную борозду нужной глубины и ширины, поднимать и переворачивать подрезанную ральниками землю. Соха-двусторонка была самой распространенной среди русских сох. Принято считать, что она появилась в русском быту на рубеже XIV—XV вв. или в XVI в. в результате усовершенствования сохи без полицы.
Соха-односторонка
Почвообрабатывающее орудие, разновидность сохи. Для сохи-односторонки, как и для сохи-двусторонки, характерно высокое прикрепление тяговой силы, наличие деревянной рассохи, раздвоенной внизу, перовых ральников и пблицы. Однако рассоха односторонки имела более выгнутую форму, чем рассоха сохи-двусторонки, и иное расположение ральников. Левый перовой ральник такой сохи ставили вертикально к поверхности земли, другой же лежал плашмя. К левому ральнику прикрепляли неподвижно металлическую полицу — продолговатую лопатку, зауженную к концу. С правой стороны к рассохе прикрепляли небольшую дощечку — крыло,— помогавшую отваливать пласты земли.
При пахоте левый сошник, стоявший ребром (в другом варианте брыла), подрезал почву сбоку, а правый сошник — снизу. Земля поступала на полицу и перекидывалась всегда на одну сторону — правую. Отвалец на правой стороне рассохи помогал переворачивать пласт. Сохи-односторонки были удобнее для пахаря, чем сохи-дву- сторонки. Пахарь мог работать на «один омеш», не наклоняя соху набок, как это ему приходилось делать, подрезая пласт на сохе-двусторонке. Наиболее удачно была сконструирована соха с брылой.
Благодаря двум близко поставленным, горизонтально расположенным ральникам борозда получалась значительно шире, чем в сохе с вертикально поставленным ральником, в которой ширина борозды равнялась ширине одного ральника. Сохи-односторонки были распространены по всей территории России. Особенно сохи с брылой. Они являлись одним из основных пахотных орудий в северо-восточной части Европейской России, в Приуралье, Сибири, встречались в центральных районах европейской части страны.
Во второй половине XIX в. на уральских заводах стали изготавливать и более совершенные сохи-односторонки с брылой. Их рассоха заканчивалась одним толстым рожком-зубом, на который надевали широкий треугольный лемех с брылой. К лемеху прикрепляли сверху неподвижный металлический отвал. Сохи могли варьироваться по форме лемеха, расположению отвала, могли иметь зачаток полоза, характерного для плуга, но при этом прикрепление тяговой силы всегда оставалось высоким.
Усовершенствованные варианты сох-односторонок носили разные названия: курашимка, чегандинка и прочие. Они получили распространение в Сибири и на Урале. Усовершенствованные сохи-односторонки имели значительное преимущество перед сохой-двусторонкой. Они глубже пахали, шире брали пласт, лучше разрыхляли землю, были более производительными в работе. Однако они дорого стоили, достаточно быстро изнашивались, при поломке их было трудно отремонтировать в поле. К тому же они требовали в упряжку очень сильных лошадей.
Соха многозубая или насошка, или трясуха
Почвообрабатывающее орудие с высоким прикреплением тяговой силы, разновидность сохи. Характерной чертой многозубой сохи было наличие на рассохе от трех до шести широконечных, тупых ральников, а также отсутствие полицы. Такую соху использовали для заделывания весной после осенней вспашки яровых посевов, заволакивания землей семян овса, перепахивания земли после пахоты сохой- двусторонкой или сохой-односторонкой. Многозубая соха была малоэффективна в работе.
Представитель новгородского земства священник Серпухов характеризовал многозубую соху: «При насошках c насошниками тупыми широконечными, наподобие коровьих языков, ни одной из главных целей или условий при возделывании земли не достигается, насошка почти несется на руках работника, иначе земля и овес буровятся, а при поднятии оной земля оставляется кучами и овес грядами, и в землю глубже вершка нейдет. Трудно понять, что за цель введения оной в сельское хозяйство, крестьяне насашивают землю сряду после посева, или, как обыкновенно говорят, заваливают насошкой овес. Но наблюдение за действиями оной нисколько не говорит в их пользу, а скорее разуверяет в противном » (Серпухов 1866, V,3). Многозубые сохи в XIX в. встречались довольно редко, хотя в более раннее время, в XII—XIV вв., они имели широкое распространение, пока не были вытеснены более совершенными типами сох.
Соха суковатка или дерябка, ельцы, ельчина, смык
Орудие для пахоты, боронования и заделывания землей семян, использовавшееся на подсеке — лесной поляне, на которой вырубили и сожгли лес, подготовив землю для пашни. Ее изготавливали из нескольких (от 3 до 8) бронниц — пластин с сучьями на одной стороне, полученных из стволов елей или сосен, расколотых продольно. Бронницы скрепляли двумя поперечинами, располагавшимися на двух противоположных сторонах суковатки.
Материалом для их скрепления служили тонкие стволы молодых дубков, ветви черемух, лыко или лоза. Иногда бронницы связывали друг с другом без поперечин. К двум крайним бронницам, более длинным, чем центральные, привязывали постромки, с помощью которых и впрягали лошадь. Иногда крайние бронницы были столь длинными, что их использовали как оглобли. Зубьями суковатки служили заостренные на концах сучья длиной до 80 см. На подсеке суковаткой взрыхляли слой земли, перемешанный с золой.
Зубья-сучья, крепкие и в то же время гибкие, хорошо прочерчивали подсеку, а наталкиваясь на корни, неизбежные на таком поле, пружинисто перескакивали через них, совершенно не ломаясь. Суковатка была распространена в северных и северо-западных губерниях Европейской России, преимущественно в лесных районах. Суковатки, отличавшиеся простотой своего устройства, были известны восточным славянам еще в эпоху Древней Руси. Некоторые исследователи считают, что именно суковатка явилась тем почвообрабатывающим орудием, на основе которого была создана соха. Развитие сохи из суковатки произошло путем уменьшения количества зубьев в каждой из пластин-бронниц, а затем и уменьшения количества и размера самих пластин.
Сабан
Почвообрабатывающее орудие с низким прикреплением тяговой силы, разновидность плуга, использовался для подъема залежи. Это орудие было известно русским в двух вариантах: однолемешный и двухлемешный сабан. Однолемешный сабан во многом повторял плуг малороссийский и состоял из полоза (подошвы), лемеха, отвала, резца, стойки, матки, рукояток, передка и грядиля.
От малороссийского плуга он отличался лемехом, имевшим форму разностороннего треугольника, более выгнутым резцом, касавшимся земли нижним концом обуха и отстоявшим от лемеха на значительном расстоянии, а также большей изогнутостью грядиля. Кроме того, деревянная стойка, скреплявшая полоз с грядилем, здесь была заменена на железную, а лемех соединялся с грядилем еще и подмогой — железным прутом. Сабан имел один или два железных отвала, которые напоминали крылья, прикрепляемые возле лемеха. Сабан, как и малороссийский плуг, был тяжелым, громоздким орудием. Его с трудом влекли за собой две лошади.
Обычно в него впрягали от трех до пяти лошадей или три—шесть пар волов. Двухлемешный сабан имел полоз, сделанный из двух толстых деревянных брусьев, на концах которых были лемехи в форме прямоугольного треугольника, располагавшиеся горизонтально по направлению к земле. Полоз соединялся с рукоятками. С их помощью пахарь и управлял сабаном. Один конец сильно изогнутого грядиля прикрепляли к полозу недалеко от лемеха, другой конец вставляли в передок с колесами. В грядиль перед лемехами вставляли резец в виде ножа, направленного лезвием вперед. Отвалом служили две деревянные доски, прикрепленные к рукояткам и грядилю справа и слева от подошвы.
Двухлемешный сабан был орудием более легким, чем однолемешный. В него запрягали обычно двух лошадей. Сабан хорошо скользил по земле на полозе, резец отрезал пласт земли вертикально, а лемехи подрезали его по горизонтали. Глубину пахоты регулировали с помощью клинышков, вставлявшихся сверху или снизу заднего конца грядиля. Если клинья вставляли сверху, то пахота была более мелкой, если снизу — то более глубокой. Сабаны были распространены главным образом в губерниях Нижнего Поволжья и на Урале.
Дары земли: история земледелия от плуга до трактора
Камнем и деревом
С древнейших времен люди занимались охотой и собирательством. На это уходило много времени и энергии – фактически наши предки проводили большую часть жизни в поисках пропитания. Да и количество ресурсов на каждом участке земли было ограничено, поэтому поселения не могли разрастись и все время «переезжали».
До неолитической революции – так называют зарождение сельского хозяйство – популяция людей на планете была ограничена количеством пищи, которую можно было найти. Поэтому на протяжении долгого времени на Земле могло жить не более 6-10 миллионов человек. К моменту появления Римской Империи 2000 лет назад это число выросло в 25 раз, а сейчас на Земле проживает более 7,5 млрд человек.
Все изменилось с окончанием ледникового периода более 11 000 лет назад. Климат стал мягче, а у людей к тому моменту появились каменные орудия труда. Постепенно приспособления совершенствовались, и в конце 4 тысячелетия до н.э. появился прототип сохи, а еще тысячу лет спустя началась история деревянного плуга. Для сбора урожая использовали серп и цеп.
Неолитическая революция протекала сразу в нескольких регионах, которые стали родиной многих современных сельскохозяйственных культур: из Эфиопии пришел кофе, из Индии – огурцы, из Китая – яблоки. Особые достижения принадлежали шумерам, которые изобрели особую борону для разрыхления почвы.
Высокой технологичностью древние технологии не отличались. Наши предки занимались подсечно-огневым земледелием: срезали с деревьев кору, а затем сжигали. На месте бывших лесов засевали землю, а угли и пепел использовали в качестве удобрения.
По античному образцу
Огромную роль в развитии сельского хозяйства сыграли древние греки. Они использовали бронзовые серпы, мотыги, сапки, трезубые вилы и рала – орудия, которые только рыхлили поверхность земли, не переворачивая ее. Чуть позже появился примитивный плуг, который пахари тянули с помощью упряжки волов. Плуг переворачивал землю, чтобы солнце ее прогрело и выжгло корни сорняков. После пахоты комья земли разбивали кувалдой или дубиной.
Даже Аристотель в своих знаменитых трактатах писал на тему сельского хозяйства. В «Естественной истории» и других работах философа встречаются попытки классификации растений и советы по возделыванию.
По окончании сезона дождей посевы окапывали, выпалывали сорняки. Созревший урожай жали железными серпами и увозили на ток, или гумно – расчищенный для молотьбы участок земли. В ходе молотьбы семена и плоды отделяли от колосьев, початков и стручков. Часто для этого использовали животных, гоняя их по кругу и бросая им под ноги то, что еще не вытоптано. Затем зерно очищали и отправляли на хранение в специальные ямы.
Греческие технологии переняли и усовершенствовали древние римляне. Для вспашки использовались орудия, знакомые еще грекам, но сама система была гораздо сложнее. Обычно один и тот же участок вспахивали по 3-4 раза, а в некоторых регионах и по 8-9 раз. Мотыгой землю также обрабатывали по несколько раз: в январе-феврале, в начале марта и в мае.
В латинском языке даже существовали особые термины для обозначения каждой вспашки: proscindere — пахать в первый раз, поднимать землю; iterare — перепахивать; tertiare — пахать в третий раз; lirare — пахать в четвертый раз, чтобы произвести покров семян.
Способы жатвы были различными. Иногда стебель вырывался с корнем – при этом земля сильно истощалась. Чаще использовали серпы, срезая урожай наполовину или под корень. Был и более прогрессивный способ: с помощью инструмента, похожего на гребень, срезались одни колосья. В ряде регионов даже существовали машины на основе этого орудия. Бык толкал впереди себя большой короб с зубьями, которые срывали колосья, и те падали в короб.
Для молотьбы часто использовали простую палку, выбивавшую зерно из колосьев. Но существовали более совершенные методы, например выколачивание зерна прогоном волов по колосьям на гумне.
Забытое знание
С началом эпохи средневековья развитие науки и сельского хозяйства застопорилось. Новые разработки долгое время не появлялись, а античные знания в большинстве своем были утеряны. Кроме того, в 536 году на Европу в результате извержений вулканов обрушилось глобальное похолодание, которое продлилось более ста лет. Атмосфера наполнилась вулканической пылью, а температура упала. Результатом стали неурожаи и голод.
Серьезные перемены к лучшему начались в XI-XIII веках. Возобновилось развитие сельскохозяйственной техники: получает распространение тяжелый плуг с железным отвалом, появляется новый тип железного топора, внедрение подков и новой сбруи позволяет в несколько раз эффективнее использовать лошадиную силу.
В XIII-XIV веках, в эпоху наивысшего сельскохозяйственного подъема, в целом удалось достичь античного уровня хозяйства. При этом обрабатывались более обширные территории, которые требовали большего объема работы, так что отчасти средневековым земледельцам удалось превзойти своих предшественников.
Переход к двигателям
С окончанием средневековья произошло возрождение сельского хозяйства. Деревянные орудия заменялись железными, но их применение по-прежнему основывалось на ручном труде с использованием тяги животных.
Начали появляться новинки, например, в начале XVIII века в Англии изобрели рядовые сеялки, а чуть позже – ложечные сеялки, которые после усовершенствования в 1790 году работали без изменений до XX века. Примерно в это же время были разработаны жатвенная машина и механическая молотилка, ставшая предшественницей комбайна.
Попытки изобрести уборочный комбайн начались в 30-е годы XIX века. Машины срезали колосья, связывали их в снопы, а позже – еще и молотили зерно. Однако устройства были громоздкими, и для их передвижения требовалось не менее десяти лошадей. Проблема была решена во второй половине XIX века с появлением парового двигателя. Первое время комбайн перемещался с помощью отдельного трактора, но позже машины удалось оснастить собственным двигателем.
Благодаря появлению двигателей удалось в целом сократить применение живой тягловой силы. Например, в Голландии в 1862 году уже активно использовали паровые плуги с двусторонними лемехами (острыми наконечниками), а в ряде других стран обычный плуг прикрепляли к паровому трактору.
Другим крупным изобретением того времени наравне с комбайном стал паровой трактор, разработанный в середине XIX века. В 1901 году появились первые тракторы с двигателями внутреннего сгорания, но они были слишком тяжелыми, большими и часто ломались. Все эти недостатки удалось устранить к 1907 году, когда тракторы получили широкое распространение. К машинам также подключали вспомогательные механизмы, такие как косилки, молотилки и мельницы.
Тракторы на гусеничном ходу начали производиться в 1912 году, но еще в 1817 году русский инженер Василий Гурьев предложил идею «сухопутного парохода». По его плану машина должна была поднимать 50 десятин (чуть больше 50 гектаров) крепкой почвы в день и заменить 300 лошадей.
Высокие технологии
Если раньше при развитии земледелия акцент делался на улучшении технологий, сейчас речь идет прежде всего об экологичном производстве. Другими словами, важно максимально эффективно использовать почву, оказывая на нее минимальное воздействие.
Чем пахали землю в старину
Выяснить историю русской сохи, ее приспособляемость к различным местностям нашего отечества, значит подвести некоторые итоги национальной земледельческой культуры, ибо последняя не могла не отразиться на главном пахотном орудии народа.
До сих пор бытует мнение, что соха — это первобытное или даже допотопное орудие, характеризующее лишь крайнюю степень отсталости и беспросветную нужду. В советских музеях и сейчас можно увидеть экспонаты, основная задача которых прославлять «завоевания социализма», сравнивая их почему-то не с новейшими достижениями зарубежных стран, а непременно с далеким прошлым своей страны. Так, во Владимирском историческом музее представлена доморощенная безлошадная ручная соха, которой якобы преимущественно пахали на себя опольные крестьяне царской России. Кроме нее, там находится еще целый «букет» таких орудий, как цеп для молотьбы, деревянная борона, коса и т. п. Если мы будем следовать такому «историческому» принципу и дальше, то не исключено, что через столетие и от нашего машинного века останутся в музеях только железные ломы, лопаты, вилы и ручные грабли, то есть наша история будет зависеть от того, кто на этот момент находится у власти.
К счастью, о сохе имеются восторженные воспоминания даже современных агрономов. Так, С. М. Скорняков писал: «Соха исключительно удобна для распашки междурядий картофеля. По результативности обработки сравниться с ней не могут никакие окучники. После войны мне довелось работать в передовом подмосковном колхозе «Борец» и жить в большом селе Рыболово — центральной усадьбе колхоза. Каким-то образом в этом селе сохранилась одна соха. Эту соху колхозники нарасхват брали для обработки своих приусадебных посадок картофеля. На пользование сохой устанавливалась очередь. В каждой из четырех бригад колхоза было много конных окучников и колхозники свободно могли пользоваться ими на своих огородах, однако все предпочитали ждать очереди, но обрабатывать картофельные всходы только сохой. Бригадиры сожалели, что нет на селе мастера, который наделал бы сох для окучивания и колхозных плантаций картофеля».
Итак, что же такое для наших предков была соха, какие особенности характера русского человека, местности отразились в этом орудии труда, как она совершенствовалась? Вопросы далеко не праздные, если учесть, что даже в пору полного господства сохи бытовало мнение о неизменности ее на всем громадном пространстве России. Мнение это, разумеется, было совершенно ошибочным. Напротив, приходится удивляться многочисленности и разнообразию видов русской сохи в различных местностях нашего отечества. По мнению Д. Зеленина, в некоторых губерниях и даже волостях существовала особая разновидность сохи, сообразно с местными условиями почвы. Большим разнообразием местных сох отличались, например, Вятская, Вологодская, Ярославская и Владимирская губернии. В них ученые насчитывали до 30 различных видов крестьянской сохи, даже и с особыми народными названиями для каждого из них: двуножка, зуевка, клопик, косуля, Ярославская и Переславские косули, самолет, кунгурка, курашимка, леван, лемех, мосинский сабан, паслеговская соха, пермянка, полусабанок, туташевский сабан, чегандинка, черкуша, чертеж и многими другими. Кстати, можно заметить, что одно уже это разнообразие видов сохи красноречиво свидетельствует о том, что изобретающий ум русского крестьянина-земледельца не дремал: народ, очевидно, усиленно работал над своим родным орудием, изыскивая наилучшее его устройство — наилучшее применительно к данным условиям природы и обстановки.
Но прежде, чем перейти к рассмотрению устройства и эволюции данного вида орудий, необходимо точно определить значение русских слов «пахать» и «орать». Часто в литературе они предстают перед нами как синонимы, но это не одно и то же. Пахота вообще представляет собой совокупность многих и различных действий как пахаря, так и пахотного орудия. Причем различают не только орудия и способы пахоты, но и самые задачи ее, по которым можно разделить все виды старых пахотных орудий на три главных разряда.
Первый из них только бороздил почву или, по народному выражению, «черкал», «царапал», «цапал» землю. Эти орудия предоставляли взрыхленной земле беспорядочно валиться на обе стороны борозды, засыпая в том числе и твердую, еще не вспаханную землю. У этих орудий никогда не было никаких приспособлений для отваливания пласта, они всегда были тупы, а потому не резали почву, а «рвали» или «кололи» ее своим напором, подобно тому, как тупой клин колет дерево. Сохи этого типа и носили название «коловых». Они могли быть как однозубыми (черкуша), так и двузубыми (все виды сох без полицы или отвала).
Непосредственно «пахали» землю орудия второго разряда, которые не только бороздили или «черкали» почву, по и увлекали взрыхленную, рассыпавшуюся землю вместе с собой точно так же, как, например, веник или метла загребает подметаемый сор и, увлекая его вместе с собой, сметает на сторону. Известно, что русский народ в очень многих местностях употреблял одно и то же слово «пахать» в двух значениях: «взрыхлять землю сохой» и «мести, подметать сор на улице или на полу». Сходство этих двух совершенно различных действий очевидно, и это служит доказательством того, что русский народ, различая строго «сохи пашущие» и «сохи черкающие», имел в виду именно первую отличительную черту.
Для сгребания и увлечения, вместе с собой взрыхляемой земли этот разряд орудий имел особенное приспособление, совершенно отсутствовавшее у первого разряда. Это так называемая полица или отвалка, присох, шабала, отвал. О ней русский народ говорил даже в пословице: «Не соха пашет, а полица». Но у пашущих орудий было и сходство с черкающими собратьями. Они также были тупы в своих рабочих органах и потому не столько резали, сколько кололи и рвали землю. К этому разряду принадлежало, пожалуй, самое распространенное орудие — двузубая соха с перекладной полицей.
Третий и последний разряд пахотных орудий уже «орал» землю, то есть отрезывал сбоку, подрезывал снизу, поднимал и опрокидывал (переворачивал) верхний слой почвы. У этих орудий в наличности были два острых, режущих приспособления или органа, один из которых отрезывал пласт земли сбоку, а другой подрезывал тот же пласт снизу. Приспособление для отваливания пласта (полица) здесь было настолько развито, что отрезанный от земли пласт не только валился на сторону, но при этом еще и опрокидывался или оборачивался. Таким образом, это уже были плуги в собственном смысле этого слова. Из русских народных орудий к ним принадлежали, кроме украинского плуга, великорусские косули, курашимки и сабаны, — все это орудия «плужного типа». И, наконец, целый ряд двузубых сох с полицей представлял собой прямую переходную ступень от орудий «пашущих» к орудиям «орющим»: таковыми были все «сохи — односторонки».
Как видим, слова «пахать» и «орать» в прошлом строго различались, имели каждое свое особое значение. Отсюда имелось различное употребление их в отдельных местностях России. Во Владимирской губернии, например, «орали» исключительно косулей (орудием плужного типа), а двузубой сохой только «пахали». В. И. Даль в своем словаре также заметил: «местами говорят орать о сабане, плуге; пахать — о сохе». С появлением же на Руси сох с полицей глагол «пахать» получил свое новое значение, став почти синонимом глагола «орать».
Упомянутые нами три разряда русских пахотных орудий приведены в порядке их сравнительной древности. Эволюция сохи как раз и заключается в постепенном переходе от первого простейшего типа пахотных орудий (рала) к третьему, наиболее совершенному орудию плужного типа (косуле). Переход этот совершался на протяжении целого ряда столетий медленно, без скачков. Мы его сейчас кратко и рассмотрим.
Самым простым и долговечным русским пахотным орудием было однозубое рало, которое в основных чертах совершенно схоже с однозубой черкушей (рис. 1).
Рис. 1. Малорусское однозубое рало (по рис. Гильденштедта)
Рало представляло собой треугольник, одну из сторон которого составляло так называемой стебло (дышло), другую — ральник и третью — связь между стеблом и ральником. Рала встречались как деревянные, так и с железными наральниками. Оба рала употреблялись для поперечной перепашки или «двоения» почвы, уже «взоранной» плугом, а также для зяблевой (первой) пашни на жнитве, то есть вообще на мягких землях, что весьма и понятно.
Постепенно на юге чаще стали употребляться не однозубые рала, а с тремя, четырьмя или даже пятью зубьями, уже без рукоятки, так что они своим видом несколько напоминали борону. Все три зуба находились в одной горизонтальной плоскости, средний — впереди, а два боковых — на один фут сзади его. Многозубые малорусские рала были очень близки к тем усовершенствованным орудиям для взрыхления поднятой плугом почвы, которые употреблялись в великорусских культурных хозяйствах (в том числе и в опольных) еще в начале ХХ века под именем «скоропашек», или экстирпаторов, культиваторов, грубберов. С ними можно сравнить и великорусскую «тройную соху» с тремя ральниками (рис. 2).
Рис. 2. Тройная соха (скоропашка)
Но однозубое малорусское, рало, равно как и однозубая великорусская черкуша — еще не сохи. В них нет основного признака сохи, того признака, от которого соха и получила свое имя, — нет развилья или раздвоенного конца.
Дело в том, пишет Зеленин, что русский народ, а в старину и русский книжный язык, называют сохою всякое «развилье», всякий сук, прут или столб, которые оканчиваются на одном из своих концов раздвоением — двумя «рогами» или «зубьями». И это общее значение слова «соха» — основное и древнейшее. А вывод тот, что русский народ мог назвать сохою только такое земледельческое орудие, в состав которого входила часть с раздвоенным концом. Но такая часть, так называемая «разсоха» имелась только у двузубых пахотных орудий: самораздвоение необходимо именно для того, чтобы насадить на раздваивающиеся концы два ральника.
Из всех известных видов двузубой (или двуральной) русской сохи самой древней является так называемая цапулька или цапуга. Имя свое эта соха получила от своеобразной работы: цапулька не пашет и не орет, а цапает почву — царапает ее. (Цапкой кое-где еще и сейчас называют садовую мотыгу). Эта соха употреблялась исключительно на расчищенных от леса местах. Она отличалась короткими и прямыми ральниками. «Омеши у цыпульки стамчее», — говорили крестьяне. Именно поэтому ральники не поддевали снизу оставшихся в почве корней, а, встретившись с прочным из них, просто перескакивали через корень. Оба «омеша» были совершенно тупыми, и в этом полное сходство цапульки с малорусским ралом — сходство, доказывающее историческую близость этих двух «первобытных» орудий.
С короткими и тупыми ральниками цапулька не только не разрезала древесных корней, но и рвала только слабые корни мелкого кустарника, перепрыгивая поверх крепких корней. Этим свойством цапульки и пользовались некоторые землевладельцы, обязывающие своих арендаторов в нужных случаях пахать исключительно цапулькой, а отнюдь не сохой. Делалось это с целью сохранения в почве древесных корней, другими словами — леса. Этим методом широко пользовались в ополье, где лес был дорог и редок. Вырубив его на известном участке своей земли, помещики сдавали поруб в аренду крестьянам на 4 — 5 лет под посев ярового и озимого хлебов. Арендатор при этом получал право выжечь вырубку, но лишался права корчевать пни и пахать сохой. «Опыт показал, что после подобной разделки земли по вырубке снова растет сосняк, кусты же и лиственные породы не глушат хвои».
Как цапулька представляла собой простейший вид сохи на лесных почвах, так и черкуша являлась простейшим видом сохи на почвах старых. Черкушей «черкали» почву уже взметанную косулей, чтобы только разбить пласты и комья и взрыхлить взоранную землю. Черкушей же запахивали посеянные семена точно так же, как окучивали и выпахивали картофель, из этого ясно, что черкуша употреблялась только рядом с косулей. Еще в начале ХХ века во Владимирской губернии в большом употреблении были двузубые черкуши. Устройство их весьма близко подходило к обыкновенной сохе, только без полицы и вообще без всякого отвала, омеши помельче и стояли прямее, чем у сохи. Омеши у нее «черкали» землю не глубже 2 — 3 вершков. Один из современников черкуши усмотрел в этом большой шаг вперед. И действительно, с точки зрения сельского хозяина такой взгляд был естественным — всякое расчленение (дифференциация) работы между различными орудиями свидетельствует о возвышении земледельческой культуры. Вот как употреблялась черкуша по рассказам очевидцев:
«Пашут косулей. Под рожь «троят», то есть пашут трижды — в мае, конце июня и в августе. Но иногда случается, что рожь сеют прямо на взбороненную во второй раз землю, и тогда по посеве «черкают». Для этого употребляется так называемая черкуша, состоящая из двух небольших ральников, насаженных на разсоху, без отреза и отвала, причем земля разрыхляется на две стороны, образуя грибы».
В тех же местностях, где косуль и особых черкуш не было, эту работу исполняла двуральная соха без полицы (отвала).
Однако, описанные выше цапульки и черкуши, будучи сохами, еще не пахали в собственном смысле этого слова, а только «черкали» или «цапали» землю. Пахать, как уже говорилось, значило загребать с собой взрыхленную землю, сметать ее на сторону. А для такой работы у цапульки и черкуши не было соответствующего приспособления — полицы или отвала, который бы сваливал вырываемую омешами землю на сторону.
На «саже» или на золе от сожженного леса или кустарника и на мягких землях большой надобности в отваливании пласта на сторону и не было; другое дело на почвах более или менее твердых или задерневших. Здесь при пахоте сохой без полицы рядом с каждой бороздой получалось по две невзрытые совсем полоски, которые только засыпались сверху тонким слоем земли. Упавшие на них при посеве зерна, конечно, или совсем не всходили или же заглушались травой. Для избежания этого требовалось, чтобы вырываемая земля ложилась (осыпалась) только на вспаханную сторону, а не наоборот. Поэтому-то и появилась так называемая полица или отвал, благодаря чему соха стала загребать землю, то есть пахать в собственном смысле этого слова. Полицы были неподвижными или перекладными. Различие их мы объясним позже, а сейчас, заметим, что двузубые или двуральные сохи с перекладной полицей и стали самым распространенным видом русской сохи. Как в южных губерниях, так и в более северных опольях пахали почти исключительно такими сохами.
Представляет интерес и описание устройства сохи с перекладной полицей, тем более, что сведений о ней сейчас практически не осталось, да и сама она, как мы видели на примере, была предана забвению скорее поспешно, чем за ненадобностью. Вспомним хотя бы общее ласковое и нежное название для сохи в русском народе: «соха-матушка», «соха-кормилица», а шутливо — «Андреевна». «С солдат придешь, да прямо за Андреевну». «У матушки-сошки золотые рожки» (много, значит, богатства приносит). Соха, по народной пословице, кормит точно так же, как веретено одевает. Вот почему русский народ и советовал: «Держись за сошеньку, за кривую ноженьку». И, наконец, «пашню пашут — руками не машут». Идеал не только пахаря, но и сохи нарисован нашим народом в героических былинах прошлого, в частности, о могучем богатыре Микуле Селяниновиче:
«А орет в поле ратай, понукивает,
А у ратая сошка поскрипывает,
Да по камешкам омешки прочиркивают…
Сошка у ратая кленовая,
Омешки на сошке булатные.
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота».
Итак, остов или корпус сохи представлял собой, как и остов простейшего рала, треугольник. Одну из сторон этого треугольника составляла так называемая разсоха или плотина, то есть стойка сохи (основная ее часть), к которой прикреплялись все прочие сошные части и, между прочим, ральники или омеши. Другую сторону сошного треугольника, верхнюю, образовывали обжи или оглобли сохи; и третью сторону — связь (подвои или стужень), соединяющая разсоху с оглоблями (рис. 3).
Рис. 3. Соха с перекладной полицей
Разсоха (или плотина, плаха, лапа, плутило, плоть, лукоть, свара и т. д.) представляла собой кривую и раздваивающуюся на своем нижнем конце плаху или доску. Вырубали ее большей частью из березового, осинового или дубового комля, причем иногда «рожками» или «ножками» (раздваивающимися концами) служили корни дерева. В других же случаях середина нижнего конца разсохи просто вынималась и в ней получался вырез от 3/4 до 2 вершков ширины (для глинистых почв уже, для песчаных и каменистых — шире) и 8 вершков длины (ширина всей разсохи — вершков 5, а длина — по росту пахаря).
Плаху для разсохи употребляли всегда выгнутую. Нижний, раздвоенный конец ее был несколько загнут вперед так, что насаженные на «рожки» разсохи ральники были обращены своими остриями не прямо вниз, а несколько вперед. Верхний конец разсохи соединялся с обжами (оглоблями) сохи, причем способы этого соединения были различны. Здесь имело значение то, что в зависимости от способа этого соединения находилась возможность регулирования глубины вспашки. Для этого требовалось изменять величину угла, образуемого соединением обеж с разсохой: чем острее (менее) был этот угол, тем положе (горизонтальнее) двигались ральники и тем мельче соха пахала. И, наоборот, чем больше угол между обжами, и разсохой, тем прямее стояли ральники и тем глубже они входили в землю.
Соединение обеж с разсохой никогда не обходилось без так называемого рогаля (или рогача, сголовья), служившего одновременно и рукояткой, за которую держался и при помощи которой управлял сохой пахарь. «Взяться за рогаль» означало «приняться за пашню». Рогаль представлял собой короткую с аршин длиной палку в середине толстую, а с концов обтесанную так, чтобы за нее можно было взяться руками. Обжи сохи всегда вдалбливались своими задними концами в рогаль.
Самый простой способ соединения разсохи с рогалем (а, следовательно, и с обжами) состоял в том, что верхняя часть разсохи просто-напросто вдалбливалась в рогаль, причем так, что сидела в нем не особенно плотно, а несколько «хлябала» взад и вперед. Чтобы она была устойчива, в рогаль вбивали клинья, которые и служили для регулирования глубины вспашки. Вбивая клинья спереди, делали угол между обжами и разсохой шире (соха пахала глубже), если же клинья вбивали позади разсохи, то соха пахала мельче.
Другой способ соединения (принятый, кстати, во Владимирской губернии) состоял в том, что рогаль только прислонялся к задней стенке верха разсохи (см. рис. 3). В этом случае к передней стороне ее прямо против рогаля прислонялся круглый «валёк» или валик (корец, исподник). Концы рогаля и валька связывались с обоих концов разсохи веревками или вицами. Таким образом, верхняя часть разсохи оказывалась стиснутой между рогалем и вальком. Регулирование глубины вспашки здесь происходило при помощи подвоев.
Нижняя часть разсохи, как уже говорилось, была раздвоенной, откуда пошло и само название. На раздвоенные концы (ножки, рожки, зубья) ее надевались ральники (омеши, лемеши, сошники), для чего каждый из ральников имел наверху трубицу (трубку). Форма ральников была довольно разнообразной, но вообще все они напоминали собой треугольные ножи, обращенные своими острыми лезвиями в противоположные стороны, а именно «в поле», тогда как тупые их части находились вместе (рис. 4).
Рис. 4. Перовые сошники
Различие ральников касалось их ширины и длины, а также способа насадки их на разсоху. Нижняя узкая оконечность ральника называлась его «носком», верхний угол, смотрящий в поле, — «пером».
Насаживались ральники обычно так, чтобы они лежали не в одной горизонтальной плоскости, а под углом друг к другу и врезывались в землю желобком, почему и борозда после сохи имела вид жолоба или корыта. Такой их постановкой облегчался труд лошади: пласт подрезывался не только снизу, но также (в слабой степени) и с боков, отчего оторвать пласт от земли становилось легче.
На песчаных и особенно на каменистых почвах употреблялись ральники узкие и длинные, напоминавшие своим видом долото или кол. По своему сходству с колом в народе такие ральники и прозвали «коловыми», а сохи с ними — «коловыми сохами». У таких сошников совсем не было пера. Такие ральники были удобны и даже незаменимы на каменистых почвах, так как они не ломались и не загибались от напора камней. Коловые ральники, как правило, были тупыми, поэтому они не резали землю, а только кололи или рвали ее подобно тупому клину, лишний раз оправдывая свое название. Этим хорошо достигалась разбивка комьев, а также рыхление почвы. Некоторые писатели прошлого довольно неудачно назвали коловую соху владимирской. На самом деле она была распространена везде, где только в почве встречалось много камней.
Вторая сторона треугольника, лежавшего в основе сошного остова, — это обжи. Они представляли собой ничто иное как оглобли для запряжки лошади, только несколько короче последних, ибо запряжка в соху чаще всего осуществлялась без дуги. В передних концах обеж делались особые отверстия или же вставлялись колышки, за которые обжи и привязывались к гужам хомута.
То или иное положение обеж при пахоте имело значение для регулирования глубины вспашки. Собственно регулятором служил черезседельник, к которому привязывались передние концы обеж. Чем ниже был опущен черезседельник, тем ниже опускались и передние концы обеж и тем круче (прямее) стояли, а, значит, и глубже пахали ральники. И наоборот, чем выше было поднято на черезседельник, тем положе (горизонтальнее) шли ральники — и тем мельче шла пахота.
Из двух видов запряжки лошади в соху более распространенной была запряжка без дуги. Обстоятельство это говорило не только о неровности почв и плохом качестве лошадей, на которых издревле приходилось пахать крестьянину, но также и о том, что русский земледелец не жалел и своих собственных сил. Ведь при дужной запряжке соха держалась устойчивее, не падала на бок и не стремилась особенно углубляться в землю, отчего пахарю управлять сохой было легче: не приходилось все время держать ее на весу. Правда, труднее было вынимать соху из земли (оглобли упирались и мешали), да когда лошадь сбивалась с борозды, то соха выскакивала из земли. Но лошадь при дужной запряжке шла ровнее, у нее не так обивались плечи, веревки не терли бока. Часто вообще думали, что лошади при запряжке с дугою было легче, но это справедливо только для сильных и хороших лошадей. Вот что, например, писал один крестьянин, сравнивая плужную запряжку (которая в данном случае схожа с сошной дужной запряжкой) с сошной запряжкой без дуги:
«Соху крестьянская лошадь везет плечами и спиной: благодаря седелке, половина сошной тяги падает на плечи лошади и половина на спину. Помимо того, хороший пахарь в сохе берет на себя почти целую треть тяги, поддерживая соху руками, а в трудных местах и почти совсем вынимая ее из земли. При этом сошная тяга распределяется так: одна треть падает на плечи лошади, другая треть на спину лошади и последняя треть приходится, при желании пахаря, на его долю. Не удивительно, что самые заморенные (что столь обычно при скудном корме зимой) лошади все же кое-как пашут в сохе; в плуге же такая лошадь совсем выбьется из сил уже на десятой борозде, и пахарь ничем ей помочь не может».
Нередко правая оглобля у сохи делалась кривая — выгнутая в поле, чтобы лошадь могла идти по старой борозде. Реже бывало, что обе оглобли выгибались полукругами. В таких оглоблях, по словам крестьян, лошади легче было пахать.
Обжи вдалбливались в рогаль обычно на расстоянии около 4 вершков одна от другой, но затем постепенно все более и более расходились в стороны. На расстоянии около 1,5 аршина от рогаля они скреплялись между собой поперечиной, в которой затем укреплялся стужень или подвой. Пространство между рогалем и перечнем (поперечиной) было известно под именем «двора». Часть обеж в дворе должна была быть очень прочной. Если обжи здесь гнулись, то соха «забегала» в глубину.
Подвои и полица. Третья и последняя сторона сошного треугольника была представлена в обычной русской сохе в виде веревочного или прутяного подвоя (из древесной вицы, чаще черемуховой, почему и звалась иногда «черемухой»). Вид эта сторона имела совсем незначительный, однако играла в сохе очень важную роль, служа для регулирования глубины вспашки и укрепления полицы.
Подвой (от глагола подвивать) соединял нижнюю часть разсохи с серединой обеж и с перечнем между ними. К разсохе он прикреплялся обычно около так называемой «бородки», то есть того места, где кончались выем или широкая щель между раздвоенными концами разсохи. Обогнув эту часть разсохи, подвой направлялся кверху и здесь огибал обжи в том месте, где они скреплялись перечнем, а отчасти и самый перечень. Так как подвой шел «крест-накрест», то он звался еще «перекрестом».
В последнее время веревочные и прутяные подвои стали заменять деревянным стержнем (стужень, войло, притужииа, струна) или железным прутом с винтами на концах. Тот и другой самих обеж уже не касался, а укреплялся в перечине между обжами. Соху с железным стужием называли кое-где «винтовкой» (в отличие от «подвойной сохи»).
Главное неудобство подвойных сох состояло в том, что подвои, особенно из вицы, были непрочны, расползались и препятствовали правильному урегулированию глубины вспашки. Регулирование осуществлялось путем скручивания или раскручивания подвоев при помощи вставленной между ними палочки.
Другое важное значение подвоев было в том, что в них укреплялась сошная полица (шабала, присох, отвал, неполок). При веревочных подвоях полица вкладывалась своей рукояткой между веревками в том месте, где они скручивались; при прутяных — привязывались к подвою, и при деревянном стужне — проходила своей рукояткой через этот последний или тоже связывалась с ним. Другой конец полицы (ее лопасть) всегда клался на один из ральников. Полица имела, как правило, вид лопатки (иногда и применялись лопатки), но различной формы: она была сужена внизу или в середине. Всегда полица была несколько горбовата, то есть смотрелась жолобом — это для большего удобства накладывать полицу на ральник.
У обычной перекладной русской сохи полица перекладывалась с одного ральника на другой при каждом повороте сохи, что давало возможность отваливать пласт на любую сторону. Такой сохой пахали «взад-вперед», то есть проведя борозду, возвращались обратно рядом с ней. Напротив, сохи с неподвижно укрепленной полицей, так называемые «односторонки», не могли отваливать пласт на обе стороны, почему и пахали ими по кругу, как и плугом.
Интересно регулировалась у этих сох и ширина вспашки. Мы заметили раньше, что омеши у сохи находились под углом друг к другу. Это-то как раз и позволяло пахарю брать шире или уже, наклоняя соху. Такую вспашку называли на «пол-омеша», на полтора и на оба омеша. Омеш, поставленный на ребро, отрезывал пласт. Из этого видно, что преимущества перекладной сохи сказывались как раз на малых наделах, где и разворотиться-то как следует было нельзя.
Как уже говорилось, в русском народе существовала поговорка: «Не соха пашет, а полица». Действительно, соха без полицы совсем не пахала, а только черкала или цапала почву. Загребала и сметала взрытую землю именно и только полица. Вот почему изобретение полицы должно было произвести в свое время целый переворот в деле пахоты, хотя, конечно, до плуга, который одновременно бы и рыхлил и оборачивал пласт, было еще далеко. Одной из переходных форм от сохи к плугу и явилась косуля, широко распространившаяся в уездах Владимирского ополья еще в XVIII веке.
/Российская академия сельскохозяйственных наук
Владимирский НИИСХ Владимирское общество сельского хозяйства
М. И. КИЧИГИН, А. Л. ИВАНОВ
ВЛАДИМИРСКОЕ ОПОЛЬЕ
Историко-хозяйственный очерк/ Основная статья: Сельское хозяйство Владимирского края
Косуля, её устройство и виды