чем мы чувствуем прикосновение
Как мы чувствуем нежные прикосновения
Лёгкое прикосновение пера или, к примеру, фактуру поверхности мы ощущаем с помощью специальных клеток кожи, которые снижают осязательным нейронам порог чувствительности.
Прогресс в понимании работы механорецепторов появился четыре года назад, когда группа Ардема Патапутяна (Ardem Patapoutian) из Института Скриппса (США) обнаружила в нейронах, соединяющихся с клетками Меркеля, белок Piezo2, который работал ионным каналом в клеточной мембране и реагировал на механический стимул. Тогда учёные пришли к выводу, что, когда мембрана клетки растягивается — например, в ответ на прикосновение, — Piezo2 открывает канал для ионов натрия, и ионный поток рождает электрохимический импульс.
Исследователи пошли дальше и вместе с коллегами из Колумбийского университета и Висконсинского медицинского колледжа (оба — США) создали мышей, у которых активность Piezo2 вызывала свечение флюоресцентного белка. Так удалось выяснить, что довольно много Piezo2 содержится ещё и в кожных клетках Меркеля. То, что его до сих пор в коже не видели, учёные объясняют тем, что Piezo2 нигде, кроме меркелевских клеток, нет, а самих этих клеток в коже довольно мало.
После этого ген Piezo2 у мышей попытались отключить, но только в кожных клетках, то есть в нейронах этот белок появлялся и работал. Клетки Меркеля у таких животных выглядели нормальными, и сами мыши успешно проходили большую часть тестов, с механосенсорной и болевой рецепцией у животных было всё в порядке. Кроме одного: когда мышей касались тонким, гибким волокном, они не чувствовали прикосновения — в отличие от нормальных особей, у которых в клетках Меркеля был Piezo2.
Эксперименты с отдельно взятыми клетками показали, что белок Piezo2 действительно нужен клеткам Меркеля, чтобы реагировать на слабое механическое раздражение. Более того, удалось показать, что нервные волокна, которые отвечают на слабые прикосновения, почти не действуют при отсутствии белка Piezo2 в клетках Меркеля. То есть эти кожные клетки и белок Piezo2 нужны осязательным нейронам для того, чтобы ощущать слабые раздражители; можно сказать, что клетки Меркеля — это такое приспособление, которое повышает чувствительность сенсорных осязательных датчиков.
Ещё раз заметим, что до сих пор исследователи почти не представляли себе механизм, который позволяет чувству осязания различать слабое и сильное прикосновение. Конечно, были известны и «слабые» нервные волокна, и клетки Меркеля, но в более или менее связную картину всё это удалось сложить только сейчас. Актуальности работы придаёт ещё и то, что сами клетки Меркеля — вещь крайне непостоянная: их число начинает падать уже в двадцать с чем-то лет; кроме того, их делается меньше при некоторых болезнях — вроде диабета. Всё это сопровождается ослаблением чувствительности, и, возможно, чем больше мы будем знать о них, тем успешнее у нас получится сохранять чувство осязания в полной мере.
Результаты исследования опубликованы в журнале Nature (1 и 2).
Как мы чувствуем нежные прикосновения
Лёгкое прикосновение пера или, к примеру, фактуру поверхности мы ощущаем с помощью специальных клеток кожи, которые снижают осязательным нейронам порог чувствительности.
Прогресс в понимании работы механорецепторов появился четыре года назад, когда группа Ардема Патапутяна (Ardem Patapoutian) из Института Скриппса (США) обнаружила в нейронах, соединяющихся с клетками Меркеля, белок Piezo2, который работал ионным каналом в клеточной мембране и реагировал на механический стимул. Тогда учёные пришли к выводу, что, когда мембрана клетки растягивается — например, в ответ на прикосновение, — Piezo2 открывает канал для ионов натрия, и ионный поток рождает электрохимический импульс.
Исследователи пошли дальше и вместе с коллегами из Колумбийского университета и Висконсинского медицинского колледжа (оба — США) создали мышей, у которых активность Piezo2 вызывала свечение флюоресцентного белка. Так удалось выяснить, что довольно много Piezo2 содержится ещё и в кожных клетках Меркеля. То, что его до сих пор в коже не видели, учёные объясняют тем, что Piezo2 нигде, кроме меркелевских клеток, нет, а самих этих клеток в коже довольно мало.
После этого ген Piezo2 у мышей попытались отключить, но только в кожных клетках, то есть в нейронах этот белок появлялся и работал. Клетки Меркеля у таких животных выглядели нормальными, и сами мыши успешно проходили большую часть тестов, с механосенсорной и болевой рецепцией у животных было всё в порядке. Кроме одного: когда мышей касались тонким, гибким волокном, они не чувствовали прикосновения — в отличие от нормальных особей, у которых в клетках Меркеля был Piezo2.
Эксперименты с отдельно взятыми клетками показали, что белок Piezo2 действительно нужен клеткам Меркеля, чтобы реагировать на слабое механическое раздражение. Более того, удалось показать, что нервные волокна, которые отвечают на слабые прикосновения, почти не действуют при отсутствии белка Piezo2 в клетках Меркеля. То есть эти кожные клетки и белок Piezo2 нужны осязательным нейронам для того, чтобы ощущать слабые раздражители; можно сказать, что клетки Меркеля — это такое приспособление, которое повышает чувствительность сенсорных осязательных датчиков.
Ещё раз заметим, что до сих пор исследователи почти не представляли себе механизм, который позволяет чувству осязания различать слабое и сильное прикосновение. Конечно, были известны и «слабые» нервные волокна, и клетки Меркеля, но в более или менее связную картину всё это удалось сложить только сейчас. Актуальности работы придаёт ещё и то, что сами клетки Меркеля — вещь крайне непостоянная: их число начинает падать уже в двадцать с чем-то лет; кроме того, их делается меньше при некоторых болезнях — вроде диабета. Всё это сопровождается ослаблением чувствительности, и, возможно, чем больше мы будем знать о них, тем успешнее у нас получится сохранять чувство осязания в полной мере.
Результаты исследования опубликованы в журнале Nature (1 и 2).
Офелия Деруа: осязание у человека важнее других чувств
Увидев перед собой какой-либо предмет на столе, вы можете попытаться добраться до него, но, когда ваша рука просто проходит в воздухе, вы остаётесь с призрачным чувством, что все не реально. Неосязаемые объекты не убедительны,. Почему касание столь много значит для нас? Что именно даёт нам это чувство? На этот вопрос на сайте Aeon отвечает английский философ Офелия Деруа.
Отсутствие целой группы ощущений может быть тревожным, но отсутствие тактильного опыта, по-видимому, имеет более разрушительные последствия, чем отсутствие других переживаний, например обонятельных.
В отличие от пресловутого выражения, «вижу значит верю», касание обеспечивает наше эпистемическое представление о реальности. Повседневные ситуации показывают, что прикосновение — это «проверка фактов». Продавцы знают это очень хорошо: если клиент сомневается в покупке продукта, возможность его потрогать, вероятно, склонит к покупке. Нам всем нравится чувствовать наши кошельки в наших сумках, даже когда мы их просто кладём туда. Несмотря на многочисленные знаки, предупреждающие, что посетители не должны прикасаться к экспонатам, охранникам приходится регулярно останавливать людей, пытающихся дотянуться до хрупких статуй и полотен. Но что именно даёт прикосновение, если зрение кажется исчерпывающим?
Многолетний опыт философии соглашается с тем, что контакт более объективен, чем другие чувства. Например, когда Сэмюэл Джонсон хотел продемонстрировать абсурдность идеи епископа Беркли о том, что материальных объектов не существует, он ударил ногой по большому камню и торжественно заявил: «Я это опровергаю». Указание на цветную форму было недостаточным, но Джонсон предположил, что прикосновение будет неоспоримым. Сопротивление твёрдых предметов прикосновением предназначено для того, чтобы предоставить нам опыт, который есть независимо от нас и нашей воли.
Но действительно ли это «чувство реальности»? Конечно нет. Обычно это не даёт лучшего или более непосредственного доступа к реальности, чем другие чувства. Обеспечивает ли оно более точную информацию, чем зрение, скажем, по форме объекта, его материалу или размеру — зависит от обстоятельств восприятия. Иногда прикосновение лучше; иногда зрение выигрывает. Мы вполне можем ошибаться во впечатлении от прямого контакта с реальностью: тактильная обработка сильно опосредована и, возможно, зависит от ожиданий и бессознательных выводов, даже более сложных, чем другие чувства, поэтому существует множество способов, которыми наши убеждения и другой сенсорный опыт могут привести к ошибочному выводу. Это может быть такой же иллюзией, как зрительный опыт. Мы просто не часто слышим о тактильных иллюзиях. К примеру, многие люди с удивлением узнают, что кнопка на их телефонах не двигается при нажатии: такое впечатление создается вибрацией, которая обманывает мозг (здесь автор скорее всего имеет ввиду сенсорную кнопку touch id, которая присутствует в телефонах Apple 2016-2017 годов — IPhone 7,7+,8,8+ — прим.ред.). Выключите телефон и повторите действие, и вы поймёте, что поверхность не двигается.
Если прикосновение не имеет общего преимущества перед визуальным восприятием, почему мы так сильно верим в него? Если прикосновение не даёт нам более прямого или более объективного представления о мире, как мы можем объяснить распространённое чувство, которое оно нам приносит?
Важный аспект прикосновения часто упускается из виду: оно психологически более обнадёживает, чем зрение. Прикосновение не всегда даёт лучший опыт, но, безусловно, делает само переживание насыщеннее. Даже когда мы видим, что ключи лежат в сумке, мы гораздо более уверены в этом, когда касаемся их.
То, что кажется почти суеверным вначале, может, однако, иметь более глубокие причины. Уверенность в том, что прикосновение даёт нам чувство реальности, делает его довольно особенным в нашей эпистемической жизни. Рене Декарт приблизился к этому мнению, когда заметил, что доказательства, которые мы получили от прикосновения, было несколько сложнее опровергнуть: «Из всех наших чувств», писал в «Мире» (1633), «прикосновение — то что, считается наименее обманчивым и наиболее надёжным. «Возможно, мы помним библейскую историю о том, как апостол Фома понимал важность касания: он должен был прикоснуться к ранам Христа, чтобы убедиться, что перед ним Иисус.
История апостола Фомы сообщает нам кое-что важное. Прикосновение «для того, чтобы удостовериться» особенно важно, когда наши другие чувства или убеждения создают ситуацию с высокой степенью неопределённости. Лица с обсессивно-компульсивным расстройством продолжают касаться объектов их беспокойства, даже если они могут посмотреть на них: они возвращаются, чтобы отключить кран, даже когда могут видеть или слышать, что вода не течёт. Исследования также показывают, что люди испытывают опасения при взаимодействии с графическими пользовательскими интерфейсами, отображающие объекты, которых нельзя коснуться. Прикосновение ведёт к успокоению; знание, что вещи нельзя потрогать, может вызвать беспокойство.
Теперь, почему прикосновение даёт нам больше уверенности? Это убеждение противоречит тому, что говорит нам когнитивная наука. Наше чувство уверенности должно отслеживать правильность, так что случаи, когда мы прикосновениям доверяем больше, чем зрению, должны быть теми, где прикосновение обеспечивает более точную информацию. Но это не объясняет отношение апостола Фомы, обсессивно-компульсивных пациентов или разочарование пользователей виртуальной реальности. Причины, почему прикосновение приносит нам уверенность, могут многое рассказать о том, что представляет собой наше субъективное чувство уверенности.
Возможно, мы доверяем касаниям больше, потому что чувствуем себя более активными и ответственными, когда мы исследуем что-то через прикосновение, чем через зрение. Это субъективное впечатление, так как мы также активно двигаем глазами, когда видим, но тот факт, что мы двигаем руками по поверхности, может объяснить, почему мы также более уверены в том, чего касаемся: создаётся впечатление, что мы активно что-то собрали и опробовали, а не пассивно приняли. Чувствуя, что мы «сделали это сами», мы более уверены, что это надёжно. Это как если бы мы цеплялись за мир, а не искали знания о нём. Мы можем считать, что получаем лучшую информацию, когда касаемся видимых объектов вокруг нас, но, возможно, просто рады обманываться.
Трогательный момент. Зачем нам прикосновения и какими они должны быть
Это не осязательно
Современный мир сексуализировал сферу осязания. Положить ладонь на колено товарища — домогательство, погладить другого по плечу — «черт, я понял, что ты имеешь в виду», а коснуться чужого лица — совсем криминал. Мы стали отстраненнее. Пусть в час пик в метро полностью отстраниться не выходит, но каждый стремится укрыться от других рюкзаком, а дядю, который не притаился за сумкой, а встал слишком близко, можно смело именовать маньяком. Да, у нас теперь гораздо больше возможностей рассказать о своих чувствах или выразить их, в мессенджерах удобно общаться, а из-за экрана можно «поделиться своими болями». Лайк, шер, репост — если попали в особенно болевую точку.
Мы чувствительны, распознаем едва уловимые оттенки эмоций, можем издалека увидеть на фотографии признаки абьюза, эмоционального насилия и шовинизма. Зачем эти рискованные телесные взаимодействия, если у нас есть другие каналы связи?
Никогда в истории человек не был так физически отдален от другого, как сегодняшний хикка [от яп. «хикикомори» — человек, отказавшийся от живого контакта. — Прим. ред.], который общается по сети с кучей людей. Откройте «Моби Дик»: в таверне герою предлагают лечь в одну кровать с другим постояльцем — и оба не в обиде. Обычная практика. Парень оказывается другой расы, другой веры и ночью невзначай кладет на Измаила ноги. Никто не вскакивает с криком: «Ты что это имел в виду, подлец?»
Взгляните на фото этих дружелюбных мужчин столетней давности. Ничего фривольного — они просто товарищи:
Источник
Позирующие таким образом друзья в наши дни сильно рискуют. Может, к ним и не придут отнимать детей, но они точно узнают об уровне гомофобии в обществе по сильным эпитетам в свой адрес.
Впрочем, есть культуры, в которых три поцелуя в щеку — банальное приветствие между мужчинами-соседями. Жители Южной Италии, Франции, стран Латинской Америки позволяют себе больше, чем, например, азиаты, американцы, британцы или русские.
Исследование, сравнивающее поведение подростков в Париже и Майами, выявило, что американцы намного реже, чем французы, облокачивались на плечо товарища, обнимали или гладили ровесников — зато были более агрессивными физически и вербально. И это вполне объяснимо. В рамках борьбы с буллингом в школах США наложено табу на физический контакт. Вы пихнули соседа в плечо со зла или пытались с ним поиграть? В любом случае придется долго объяснять директору, что это было за поползновение.
Богатые западные общества лишаются прикосновений: растет психологическая грамотность, люди всё больше стремятся к безопасности и при этом не желают разбираться в том, как трактовать физические контакты.
Раз наши поглаживания могут воспринять двусмысленно (а по-другому и быть не может, если вас из каждого угла предупреждают о разнообразных вариантах домогательств), то легче вовсе не ступать на тревожную территорию. Эти чужие руки, щеки и плечи — ну их! Пусть всё это не имеет к вам никакого касательства.
Ведите себя тактильно
Эрик Берн, психиатр и первопроходец трансакционного анализа, писал, что люди жить не могут без поглаживаний, хиреют без них и чахнут. Согласно его теории, поглаживанием может считаться и словесное взаимодействие, приятное человеку. Современная наука тоже считает, что нам жизненно необходимы прикосновения, однако понимать их нужно не по Эрику Берну, а именно в буквальном смысле.
О ценности живого тактильного общения ученые стали задумываться, наблюдая за развитием младенцев. Недоношенные дети, лишенные физического контакта, хуже набирали вес, чаще болели и в разы медленнее развивались. Любой педиатр, который сегодня прописывает малышу материнский «массажик», состоящий из бессистемных поглаживаний, следует научным рекомендациям, выработанным полвека назад.
Нынешние матери и без того знают: чем больше они обнимают своих младенцев, чем чаще носят их на руках, тем они здоровее, умнее и радостнее.
Стоит человеку войти в подростковый возраст, с объятиями становится сложнее. Надо либо идти к французским тинейджерам, которые нет-нет да и облокотятся на ровесника, либо поддерживать смешную акцию Free Hugs, стоя с табличкой в местах, где высока концентрация симпатичных людей. «Обнимашки» основал австралиец Хуан Манн в 2004 году. Спустя два года движение Free Hugs стало международным. Организаторы сетуют на век социальной разобщенности и уверяют, что обниматься с незнакомцами — это ни много ни мало «символ человеческой надежды».
На самом деле, есть основания верить в объятия, поглаживания, постукивания и прочие процедуры. Крупный научный обзор 2010 года описывает положительные эффекты прикосновений. Участник эксперимента в форме продавца при общении дотрагивался до посетителей супермаркета, и те охотнее отправлялись что-то дегустировать и покупать. Выяснилось, что водитель автобуса с большей вероятностью повезет вас бесплатно, если, попросив об этом, вы невзначай его коснетесь. (Хотя с российскими водителями и дальнобойщиками такое проделывать, наверное, не стоит.) Вообще, если к устной просьбе прибавить прикосновение, вас скорее угостят сигаретой и даже не откажут в дурацком опросе для торгового центра.
Секрет в том, что физический контакт с другим человеком вызывает в нас сильные эмоциональные переживания. Люди, лишенные такого контакта, чувствуют себя нежеланными и нелюбимыми, что ученые наблюдают, например, в домах престарелых.
Телесное взаимодействие усиливает иммунитет не только младенцев, но и взрослых людей. Американские исследователи доказали это любопытным способом: заперли 406 здоровых людей в отеле и заразили вирусом, вызывающим простуду. У участников, которые чаще получали поддержку, в том числе физическую, болезнь протекала легче. Можно сказать, чихать они хотели на всякие ОРЗ! А если вас трогает не просто какой-то парень из эксперимента, а по-настоящему близкий человек, это способно снимать боль.
Исследованиями о том, как полезно прикосновение чьей-то теплой ладони к плечу, можно заполнить увесистый научно-популярный том. Но почему это работает?
О поддержке и ранних формах коммуникации
В упомянутых исследованиях прикосновения давали положительный эффект не потому, что люди только и делали, что обнимались.
Оказывается, нам достаточно мимолетных бытовых прикосновений, чтобы чувствовать себя лучше.
Специалисты связывают это с тем, что при контакте в организме вырабатывается окситоцин — гормон, который вызывает чувство удовлетворения, снижает тревожность и увеличивает доверие к ближнему. Также обычное поглаживание активизирует отделы мозга, ответственные за социализацию.
Потребность формировать и поддерживать связи с другими появляется у людей с самого рождения. Ребенок, еще не научившийся говорить, уже осваивает язык телесных взаимодействий. Это сложная коммуникативная система, за которую мы должны сказать спасибо эволюции.
Американский психолог Мэтью Хертенштейн и его коллеги доказали, что люди способны читать эмоциональные сообщения, передаваемые исключительно тактильно. Добровольцы, дотрагиваясь до случайных коллег с завязанными глазами, передавали им такие чувства, как гнев, страх, отвращение, благодарность, сочувствие, грусть. Эти тонкости реципиенты угадывали так точно, что даже скептики не могли назвать это случайностью. Более того, исследователи описали, как с помощью разных видов касаний можно передавать разнообразные эмоции.
Таким образом, прикосновение очень важно для установления и поддержания социальных связей и эффективно помогает нам передавать свои чувства на невербальном уровне. Это дополнительный язык, которым мы все владеем, сами того не понимая.
Как трогать людей, чтобы они не шарахались в сторону
Нейрофизиолог Хелена Баклунд Васлинг в своей книге «Ближе» дает несколько советов, как не попасть впросак людям, решившим внести в свою жизнь больше телесного контакта.
О местах
Место, к которому вы хотите прикоснуться, должно находиться в безопасной зоне человека. При этом нужно учитывать пол собеседника, его культурный код и место жительства.
Оксфордский университет и финский Университет Аалто провели эксперимент, подтвердивший, насколько мы разные. Участники опроса из Финляндии, Франции, Италии, России и Великобритании подробно рассказали, где их могут трогать незнакомцы, члены семьи, друзья и романтические партнеры. Например, если брать человека за руку почти везде в порядке вещей, то никто не рад попыткам коснуться живота и тем более области гениталий. Уровень близости тоже важен — есть кто-то, кому мы и гениталии простим.
У мужчин в целом меньше мест, где можно испытывать целительную мощь прикосновений. В отличие от женщин, они нервничают, даже если кто-то гладит их по затылку.
А вот плеча и предплечья можно смело касаться, не рискуя обидеть человека. Спина — более интимная зона, ее лучше не трогать, особенно если вы подкрались сзади. Кисть руки тоже деликатная часть тела: не случайно в романтических фильмах сплетенные пальцы предвещают близкую постельную сцену. Исключение — ритуальное рукопожатие. Ходить, взявшись за ручку, могут или женщины, или любовники. Подобное предложение, ни с того ни с сего поступившее от начальника отдела закупок, любого вгонит в краску.
О движениях
Товарищеские прикосновения должны быть статичными. Перебирать волосы, ритмично поглаживать лопатки — всё это люди воспринимают как нечто интимное и чувствуют в этом некий эмоциональный заряд. Так что коллеге лучше просто положить руку на плечо и не возить ею туда-сюда.
Как не надо
Прикосновения могут быть способом манипуляции. Те, что направлены сверху, например поглаживания по макушке, воспринимаются как принижающие.
Да и кто нас в последний раз гладил по голове? Разве что родная бабушка.
Также негативно воспринимается слишком сильное воздействие. Если кто-то вцепляется в вас мертвой хваткой, есть повод начать нервничать. А если при этом он еще и просит принять участие в социологическом опросе, пиши пропало.
Однако такие советы нам понадобятся, когда мы совсем разучимся контактировать с живыми людьми и будем общаться исключительно с роботами. Хотя даже роботы сегодня учатся ощущать и интерпретировать прикосновения. Пока что «как потрогать человека, чтобы он посторонился и я вовремя вышел из вагона метро» — несложная, интуитивно понятная задача. А благодаря нашей природе даже более понятная, чем навигация на сенсорном экране смартфона. Главное — не растерять навык.
О прикосновениях
Случайное или преднамеренное, длинное или короткое, нежное или жесткое: каждое прикосновение вызывает в теле очень сложную цепную реакцию и в то же время вызывает бесчисленные вопросы у исследователей.
Почему одно и то же прикосновение может вызвать у человека чувство комфорта утром, а вечером встревожить все тело? Как бывает, что легкий шлепок по плечу в офисе среди коллег дает всплеск энергии, и тот же жест ощущается как агрессия в лифте? Почему одно прикосновение вызывает чувство счастья, другое отвращение? Прикосновение сегодня — это и желание и в равной степени раздражение. Прикосновение желанное и страшное. Мы колеблемся между двумя полюсами: стремлением к нежному, приятному прикосновению и страхом к оскорбительному, неуместному, обидному прикосновению.
Без прикосновений мы чахнем. Они нам нужны, как вода и воздух. Новорожденные, которых не трогают, не могут развиваться здоровыми. Они растут медленнее, больше кричат, начинают говорить позже. Многочисленные исследования также показывают, что пациенты выздоравливают быстрее, если врач или медсестра непосредственно перед операцией дотрагивались до них. При приятном объятии кровеносные сосуды расширяются, дыхание становится глубже, частота сердечных сокращений падает, выделяются гормоны счастья. При неприятных прикосновениях мышцы сжимаются, дыхание становится поверхностным и учащенным.
Жажда прикосновений и нарушение границ
Массажи пользуются популярностью уже много лет, как и вечеринки объятий, где речь идет не о сексе, а о нежных прикосновениях. Те, кто любит экспериментировать, могут раздавать бесплатные объятия в парке или на фестивалях. Все это показывает неутоленную жажду прикосновений. Но в то же время мы боимся, что другие пересекают наши границы, что они злоупотребляют своей властью, навязывают нам неприятные прикосновения. Дебаты MeToo показывают, насколько правомерна эта проблема. В августе 2019 года в журнале The Time появилась целая страница в чем разница» rel=dofollow»>страница цитат женщин, которых невероятно унизительным образом трогали и оскорбляли коллеги или начальники.
«Мы живем в большом напряжении между желательным и нежелательным прикосновением“, — говорит Берлинский психофармаколог Бруно Мюллер-Эрлингхаузен, который интенсивно занимался целебным эффектом прикосновения. «Существует огромная потребность в прикосновении и в то же время сигнал «Не прикасайтесь ко мне. Не подходи ко мне слишком близко»». Это напряжение приводит к большой растерянности. «Между тем нам не хватает культуры прикосновений». Каждый третий немец, по словам Мюллера-Эрлингхаузена, жаждет большего физического контакта.
Для нейробиологов прикосновения всегда были сложными. Кожа — это самый большой и древний орган чувств, который жизненно важен. Эмбрионы уже с седьмой недели беременности реагируют на прикосновения к губам отклонением головы и подергиванием всего тела. Из этого Мартин Грюнвальд, руководитель лаборатории исследований осязания в Институте исследований мозга Пауля Флехсига в Лейпцигском университете, заключает, что осязательная система эмбриона распознает нежное прикосновение к коже тела как внешний раздражитель. Вероятно, эмбрион уклоняется от стимула. К этому времени плод составляет всего девять-шестнадцать миллиметров, и никакая другая система чувств еще не активна.
В своей книге Homo hapticus Грюнвальд наглядно описывает, почему мы не можем жить без осязания. «Одно из его выдающихся достижений заключается в том, что мы можем знать о нашем физическом существовании в любое время». Вместо „Я мыслю, следовательно, я существую» должно быть: «Я чувствую, следовательно, я существую». «Каждый организм прилагает все усилия, чтобы контролировать, кто и что в какое время может нарушить нашу границу тела, то есть дотронуться до кожи“, — объясняет Грюнвальд. «Если приходит сигнал прикосновения, система сразу спрашивает: опасно для жизни или нет?» Это объясняет, почему мы напряженно реагируем на толкотню или нежелательную близость в переполненном метро. То, что мы видим или слышим, находится относительно далеко от тела; однако любой раздражитель на коже: холод, тепло, давление — действуют мгновенно.
Но что именно при прикосновениях происходит в организме на клеточном уровне исследователи до сих пор не знают. «О сложности человеческих повседневных прикосновений мы почти ничего не знаем», — сетует Грюнвальд. Причиной тому служит многогранность прикосновения. Тот, кто прикасается к другому, в то же время прикасается и к себе. Возникает резонанс, который едва поддается измерению. Кроме того, процесс зависит от места, времени, среды, социальных ролей, культурного круга, близости, расстояния и многих других факторов. Только для того, чтобы подробно описать нейробиологию объятия между незнакомыми людьми и друзьями, требуется сложная методология и технология.
В первую очередь культура
Поэтому очень нелегко четко ответить на вопрос о том, какие прикосновения уместны, приятны и целительны. Грубо упрощая, можно сказать, что очень многое должно объединиться, чтобы прикосновение людей, не близких друг другу, могло быть положительно истолковано. Общий круг культуры, например. В научных экспериментах наблюдали за двумя людьми в кафе в разных местах мира. Наблюдатели подсчитали количество контактов к телу. В Сан-Хуане в Пуэрто-Рико фигуранты за час коснулись друг друга 180 раз, в Париже — 110 раз, а в Лондоне — ни разу.
Воспринимается ли прикосновение как безнравственное и оскорбительное или похотливое и приятное, зависит, прежде всего, от этого социальной применимости, считает социолог Маттиас Ридель. Кто кого касается, когда, в каком социальном и культурном пространстве и как? Нарочно? Непреднамеренно? Приятно? Неприятно? Ридель, профессор Бернского техникума социальной работы, в течение многих лет проводит исследования по социологии прикосновения. Он трактует множество новых публикаций о целительной силе прикосновения как ответ на растущее число одиноких людей — в частности, стариков, которые из-за смерти партнера часто невольно проводят свои последние годы жизни одиноко и мучительно, скучая по физической близости.
И он заметил, что климат общения изменился. «Открытость психологическим подходам намного больше, чем, например, 50 лет назад. Сегодня больше не табу говорить о необходимости близости и признавать, что вы жаждете, чтобы вас взяли за руки». Многие пожилые люди откровенно сообщают ему в разговорах, что они ходят в парикмахерскую каждую неделю, потому что им нравится, когда их трогают, и они все еще получают массаж головы во время мытья волос.
Робость из-за неуверенности
Все больше людей знает о том, что приятные прикосновения укрепляют иммунную систему, поднимают настроение и помогают пожилым людям не впадать в депрессию. Но из-за того, что прикосновения сегодня могут быть неправильно поняты, медсестры и врачи смущены. Прикосновения могут быть выражением знакомства, близости, расслабления, чувственности, гнева, агрессии, власти и статуса. Поскольку так трудно использовать прикосновения, на них лежит скрытое подозрение в сексуальном, говорит Маттиас Ридель.
«Кто из вас сегодня уже обнимался?“ — спрашивает Бруно Мюллер-Эрлингхаузен в начале своих лекций. Возникает вопрос: воспринимал ли я прикосновение как подарок или как само собой разумеющееся? Кого я сегодня тронул? Как я тронулся? Могу ли я позволить больше прикосновений в моей повседневной жизни? Как я понимаю, что я чувствую при прикосновении? Он опасается, что в климате смуты целительная сила утешительного, заботливого прикосновения, доказанная в многочисленных исследованиях, отступает на второй план. «Из этой дилеммы мы выходим только путем размышлений и разговоров о нашем обращении с прикосновением».
Проводя семинары, Мюллер-Эрлингхаузен ощущает общую растерянность. Можно ли погладить отца по щеке в доме престарелых и подержать его за руку? Что делать, если пубертатный сын вообще не хочет, чтобы его трогали и отвергает любой физический контакт? Что посоветовать дочери, если ее в школе трогают и пристают мальчишки? Как сказать партнеру, как хочется, чтобы его трогали? «Поскольку физический контакт больше не является само собой разумеющимся средством общения, нам нужно поговорить о том, как может выглядеть хорошая культура прикосновения».
Прикосновения можно использовать для лечения психически больных. Как бывший руководитель центра по лечению депрессии Мариель Кибгис искал метод лечения, который буквально уходит под кожу и действует мгновенно.
«Люди с депрессией часто больше не могут наслаждаться сексом, теплой ванной, вкусной едой и другими вещами, которые дарили радость до болезни. Но прикосновение они продолжают воспринимают как что-то чрезвычайно благотворное. Его удивляет, что целебная сила прикосновения до сих пор почти не используется в психотерапии. «Мы знаем, что каждое прикосновение оставляет след в памяти тела, а приятное, осторожное прикосновение, в свою очередь, может помочь успокоить систему и вылечить стрессовые воспоминания». Мартин Грюнвальд также критикует, что успокаивающее прикосновение слишком мало используется в медицине, и до сих пор, например, нет исследований о том, как массаж влияет на здоровых и хронически больных. «Чтобы развить новое отношение к прикосновению, нам нужны гораздо более устойчивые данные о том, как работает терапия тела и как обрабатываются положительные и отрицательные стимулы прикосновения.»Свою задачу как исследователя осязания он видит в просвещении о биологических и душевных эффектах прикосновений. Хотя в деталях многое еще неясно, для Грюнвальда все же существует простая ориентация в сенсорных джунглях. «То, что попадает внутрь нашего организма, подвергается тщательному контролю, это относится к пище и прикосновениям. Я не хочу есть ничего, что мне не по вкусу, и я не позволяю прикасаться ко мне тому человеку, который мне неприятен».
Автор: BIRGIT SCHÖNBERGER
Литература:
Rüdiger Braun: Unsere 7 Sinne. Die Schlüssel zur Psyche. Wie die Wahrnehmung unsere Emotionen beeinflusst. Kösel, München 2019
Martin Grunwald: Homo hapticus. Warum wir ohne Tastsinn nicht leben können. Droemer, München 2017
Caroline Krüll, Christian Schmid-Egger: Körpersprache. Das Trainingsbuch. C. H. Beck, München 2014
Bruno Müller-Oerlinghausen, Gabriele Mariell Kiebgis: Berührung. Warum wir sie brauchen und wie sie uns heilt. Ullstein, Berlin 2018
Renate-Berenike Schmidt, Michael Schetsche (Hg.):Körperkontakt. Interdisziplinäre Erkundungen. Psychosozial, 2012 Gießen