что грозит девушке которая сбила детей в москве
«Неблагополучный сценарий»: какое наказание грозит виновнице ДТП с тремя детьми на западе Москвы
Рафаэль Залян
Cостояние детей, которых сбила водитель иномарки Mazda на западе Москвы, крайне тяжелое. Поэтому девушке, которая находилась за рулем автомобиля, может грозить уголовная ответственность. Об этом «Вечерней Москве» сообщил юрист Григорий Горяев.
Он отметил, что на камерах видеонаблюдения видно, как водитель на большой скорости сбил детей, совершив это нарушение на пешеходном переходе:
— С приближением к пешеходному переходу водитель обязан снизить скорость и убедиться, что на зебре никого нет. Если же горит зеленый свет светофора или есть знак для пешеходов, водитель обязан пропустить всех идущих и удостовериться, что они благополучно перешли и дорога для авто освободилась. По записи камер видеонаблюдения мы наблюдаем, что темп движения иномарки был далеко не идеальным, а водитель даже и не думал тормозить.
Что же касается ответственности за содеянное правонарушителем, который был за рулем иномарки, по словам собеседника «ВМ», речь в данной истории может идти исключительно об уголовной ответственности:
— Мы знаем, что за рулем была неопытный водитель. Но она своими действиями нанесла тяжкий вред здоровью сразу нескольким несовершеннолетним лицам. За такое преступление ей, скорее всего, инкриминируют часть 1 статьи 264 «Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств». То есть причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности. За такое деяние нарушителю может грозить лишение свободы на срок до двух лет.
В том случае, если кто-то из пострадавших умрет, по словам эксперта, в действие вступает третья часть упомянутой статьи:
Если жертв больше, соответственно, и мера наказания, заметил Горяев, выше.
Гуряев также отметил, что при определении меры наказания будут учитываться и другие факторы: были ли у водителя ранее проблемы с законом, на момент ДТП находилась она в трезвом рассудке или была подвержена влиянию алкогольных напитков и запрещенных веществ. Кроме того, правоохранителям придется выяснить, как долго девушка управляет авто и кому принадлежит транспортное средство.
По словам эксперта, все дополнительные факты могут выступать как в роли отягчающих обстоятельств, так и в роли обстоятельств, которые смягчают меру наказания.
Инцидент произошел на улице Авиаторов около дома 2 в пятницу, 16 июля, в 13:25. Автомобиль марки Mazda под управлением 19-летней девушки сбил троих детей девяти месяцев, четырех и пяти лет на нерегулируемом пешеходном переходе. Их доставили в больницу.
Позже в интернете появились кадры с моментом происшествия. На них видно, как взрослые с детьми начинают переходить двухполосную дорогу. Следующий по ближней к тротуару полосе автомобиль останавливается, чтобы их пропустить. Как только пешеходы минуют половину дороги, в них врезается машина, которая едет по дальней полосе движения.
Юрист рассказал, какое наказание грозит сбившей на переходе детей в Москве девушке
Фото: телеграм-канал «Госавтоинспекция Москвы»
Двое детей погибли
Как выяснилось, за рулем автомобиля Mazda была 18-летняя студентка Валерия Башкирова. После ДТП девушка скрываться не стала – сразу же выбежала из машины и подошла к пострадавшим.
В результате аварии пятилетний мальчик получил перелом основания черепа, мальчик трех лет – закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга и перелом голени, а девятимесячная девочка, которая в момент ДТП находилась в коляске, – сотрясение головного мозга и закрытую черепно-мозговую травму.
После случившегося детей госпитализировали. Пятилетнего ребенка доставили в больницу на санитарном вертолете, он находился в состоянии комы. Несмотря на усилия врачей, мальчик скончался. Позднее стало известно и о гибели трехлетнего ребенка. Уточняется, что в момент аварии он был на беговеле. Девятимесячную девочку уже выписали из больницы, с ней все хорошо.
Сразу же после случившегося полиция возбудила уголовное дело по части 1 статьи 264 УК РФ «Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств». Вместе с тем Никулинский суд Москвы отправил водителя Mazda под домашний арест.
Адвокат москвички в суде произошедшее ДТП назвал несчастным случаем. Экспертиза показала, что на момент происшествия она была трезва. Сама девушка, по данным СМИ, якобы ранее заявляла, что управляла авто и при этом сидела в телефоне. «Я смотрела на телефон с навигатором. Он не был у меня в руках, а лежал у коробки передач. В этот момент меня ослепило солнце, людей я вообще не заметила», – приводит предполагаемые слова девушки «Комсомольская правда».
В свою очередь, прокуратура Москвы потребовала заключить москвичку под стражу. Об этом заявила руководитель пресс-службы ведомства Людмила Нефедова.
Домашний арест для девушки намеревался обжаловать и депутат Госдумы Александр Хинштейн. «Сделаем все, чтобы не «отделалась», – написал парламентарий в своем Twitter.
19 июля москвичке все же ужесточили обвинение, а позднее в Тверском суде Москвы удовлетворили ходатайство следствия, избрав ей меру пресечения в виде заключения под стражу на два месяца – до 16 сентября.
Фото: пресс-служба Никулинского районного суда Москвы
Ослепило солнце?
По данным СМИ, в день трагедии Башкирова отправилась купаться: девушка ехала из дома в Лесном Городке и забирала подругу в Солнцеве. Сама Валерия получила права якобы в прошлом году и практиковалась на авто родственницы.
О москвичке из СМИ известно, что она единственный ребенок в семье. Предположительно недавно девушка закончила первый курс РАНХИГС по специальности «журналистика». По данным СМИ, сейчас она находится в своем доме в подмосковном поселке Лесной Городок. По правилам ареста, у нее забрали телефон и отключили интернет.
Отец Валерии Эдуард Башкиров в интервью телеканалу Москва 24 заявил, что сейчас его дочь находится в тяжелом состоянии, принимает таблетки, для нее даже вызывали психолога.
О плохом самочувствие девушки рассказал и один из близких к семье знакомых. По его словам, Валерия почти не ест и мучается от кошмаров.
Вместе с тем отец студентки подчеркнул, что избегать наказания дочь не собирается, а также рассказал о возможных причинах трагедии. По его мнению, девушку действительно могло ослепить солнце, поэтому она не заметила детей. Версию про алкоголь мужчина тут же опроверг.
Автоюрист Лев Воропаев рассказал Москве 24, что Башкировой теперь могут грозить либо принудительные работы до пяти лет, либо до семи лет лишения свободы.
«Скорее всего, самое строгое наказание не дадут. Но так как это получило огласку, я думаю, приложат силы, чтобы ей было назначено наказание, близкое к максимально возможному в ее ситуации. Повторюсь, вряд ли это будут семь лет», – указал эксперт.
При вынесении итогового решения будет учитываться то, что девушка впервые попала в поле зрения правоохранителей, вопрос заглаживания вины, ее раскаяние и так далее, заключил юрист.
Юрист рассказал о шансах смягчить наказание девушке, сбившей троих детей в Солнцеве
Солнцевский районный суд столицы вынес приговор 19-летней Валерии Башкировой, которая летом этого года сбила троих детей на пешеходном переходе. Двое из них впоследствии скончались. Суд приговорил девушку к 5 годам в колонии-поселении и на 2,5 года запретил садиться за руль. Кроме того, с Башкировой взыщут 4 миллиона рублей в пользу семей погибших. Рассказываем, как на приговор отреагировала сама виновница аварии и есть ли у нее шанс смягчить наказание.
Просили больше
Столичная прокуратура просила назначить ей 6 лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима с лишением на 3 года права заниматься любой деятельностью, связанной с автомобилями. Солнцевский районный суд вынес более мягкий приговор.
Кроме того, суд удовлетворил и гражданские иски потерпевших. По ним с осужденной взыщут 4 миллиона рублей.
Фото: предоставлено пресс-службой Солнцевского суда
Адвокат виновницы ДТП Альберт Якубов после приговора рассказал журналистам, что вопрос об обжаловании еще не решен. Он напомнил, что по закону на это есть 10 дней. По словам защитника, на этой неделе он собирается прийти к Башкировой в следственный изолятор, чтобы обсудить дальнейшие действия.
Кроме того, Якубов рассказал о реакции девушки на решение суда.
Также Якубов отметил, что девушка извинилась перед потерпевшими.
Смягчить приговор реально?
Автоюрист Георгий Холманский в беседе с Москвой 24 отметил, что у суда были основания назначить Башкировой именно такое наказание.
«Здесь нужно учитывать и тяжесть совершенного преступления, и поведение виновного лица. Как отягчающие, так и смягчающие по делу обстоятельства. Если смягчающие превалируют в деле, конечно, наказание по общему правилу назначается меньше. В данном случае, очевидно, имело место намерение возместить вред виновницей, раскаяние, признание вины. Поэтому суд и назначил такой размер наказания», – говорит эксперт.
«Есть постановление Пленума Верховного суда «О судебном приговоре». Там одним из обстоятельств, которые суды обязаны учитывать, является личность подсудимого. Если защитник будет подавать жалобу, можно апеллировать характеристиками осужденной», – говорит юрист.
При этом на решение вышестоящих судов в таких делах не влияют обстоятельства, при которых до рассмотрения апелляции обвиняемый полностью возмещает потерпевшим материальный ущерб, сказал Холманский. В целом спрогнозировать результат апелляции в вышестоящий суд нельзя, решение принимается исходя из обстоятельств в каждом конкретном деле, резюмировал эксперт.
Адвокат сбившей детей студентки: Она была готова к реальному сроку
Финал одного из самых громких за последнее время уголовных дел о смертельных ДТП. В Москве суд отправил в колонию поселение 19-летнюю студентку Валерию Башкирову, которая за рулем автомобиля насмерть сбила детей на пешеходном переходе. Практически каждое из предыдущих заседаний завершалось слезами подсудимой, но в этот раз девушка была готова к обвинительному приговору.
Валерия Башкирова опускает глаза, выходя из здания суда в наручниках и в сопровождении приставов. Перед журналистами по-прежнему она хранит молчание. В отличие от прошлых заседаний на приговоре она не плакала. Казалось, еще не осознала, что следующие пять лет проведет в колонии за то, что насмерть сбила на пешеходном переходе двух маленьких детей. Во время процесса 19-летняя студентка просила отпустить ее, уверяла, что всё поняла, и говорила, что больше так не будет. При этом после аварии девушка вела себя совсем иначе. Она спокойно прощалась со своим молодым человеком, будто была уверена, что всё не серьезно, ее допросят и отпустят. Но сначала в больнице скончался один ребенок, потом второй. Травмы получила 9-месячная малышка.
С учетом этих обстоятельств прокуратура попросила переквалифицировать статью и поместить Башкирову под стражу. Тогда девушка впервые заплакала, а затем почти на всех заседаниях она уже не могла сдержать слез.
Адвокат Башкировой называл случившееся несчастным случаем. Говорил, что считает, что часть вины лежит на матери, которая не следила за детьми и не остановила их, когда они побежали через дорогу. А Валерию называл неопытным водителем. Права обвиняемая получила всего за полгода до ДТП. Сама студентка вину не отрицала. Сначала заявила, что засмотрелась в телефон, потом уверяла, что ее ослепило солнце.
Во время заседания эксперты доказали, что Башкирова превысила скорость. Хотя девушка была уверена, что ехала без нарушений.
Обвинение просило шесть лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. По словам тех, кто был в зале, это требование повергло Башкирову в шок.
Адвокат обвиняемой Альберт Якубов заявил, что заседание прошло тихо и без слез. По его словам, Валерия была готова к реальному сроку.
По мнению юристов, Валерия Башкирова получила наказание, которое чаще всего назначается раскаявшимся виновникам смертельных ДТП.
Будет ли студентка обжаловать приговор, ее адвокат пока не знает. На то, чтобы это решить, у них есть 10 дней.
«Я поняла, что лучше ехать в колонию, потому что жить не могла»: рассказ отбывшей наказание виновницы смертельного ДТП
«Я смирилась с наказанием»
— Как произошло ДТП с вашим участием?
— Я сама в нём виновата. Мой водительский стаж был три года, сдавала на права сама. Но я была невнимательна. Я ехала по трассе к родителям в соседний регион. Перед дорогой надо было выспаться, но я этого не сделала. Уснула за рулём и проснулась от удара.
— Сами вызвали полицию?
— Нет, у меня сразу началась истерика, тряслись руки, меня как будто переклинило. Я не могла даже сориентироваться, где я нахожусь, что сотворила. А потом уже, на следующий день, накрыло осознание, чувство вины. Если бы со мной не говорили друзья, родные, не знаю, что бы я с собой сделала. Я до сих пор не могу это всё вспоминать.
— Ваши родные сразу узнали о случившемся?
— Да, почти сразу. Как они отнеслись? Как можно отнестись к тому, что твоё родное дитя насмерть сбило человека? Были паника, шок. Потом приняли, что это случилось.
— Какую позицию вы заняли на суде?
— Я, естественно, полностью признала вину. Я начала работать с психологом, обзвонила всех потерпевших… То есть детей погибшего, они все взрослые были. Я установила с ними контакт, принесла извинения и, конечно, сразу взяла всю ответственность на себя.
— Вы возмещали как-то ущерб?
— Гражданские иски мне не предъявляли. Но я лично поехала к дочери погибшего, вручила ей свой полис ОСАГО и все деньги, какие у меня были. Денег было мало — даже машина, за рулём которой я была, была взята в кредит. Потом ещё отправляла почтовыми переводами всё, что могла.
— Вам дали реальный срок. Были к этому морально готовы?
— Нет, не была. Я до последнего в глубине души надеялась на условный срок. Я же сама по образованию юрист, оценивала шансы и думала, что колонии не будет. А потом, когда прозвучал приговор первой инстанции, я смирилась.
Мне советовали не паниковать, цепляться к процессуальным нарушениям, чтобы дотянуть до амнистии на свободе, но я сдалась и смирилась с наказанием, собрала вещи и поехала в колонию.
Да, я надеялась на условное наказание, но моё состояние было таково, что я уже поняла: мне лучше ехать в колонию, потому что я не могла уже просто жить. Пока мне советовали разные варианты, как остаться на свободе, у меня были суицидальные мысли. Да, я подала апелляцию, но смирилась, когда она оставила приговор в силе, а кассационную жалобу подавать не стала.
Почему мне дали реальный срок? В нашем регионе практика довольно жёсткая по ДТП со смертельным исходом. В Москве, например, если погасишь гражданские иски и примиришься с потерпевшими, можно добиться условного срока, а у нас всё жёстче.
«Душу нельзя изливать никому»
— Где вы отбывали наказание? Как вас приняли?
— Я отбывала наказание в колонии-поселении в Пермском крае. Не могу сказать, что приняли как-то особо плохо или хорошо. Первые две недели был карантин — это обязательно для всех. Потом мне понадобилось месяца два или три, чтобы подстроиться, адаптироваться. Все осуждённые как один говорят, что невиновны, сидят ни за что, и под это тоже надо подстраиваться. Что касается режима, то наша колония-поселение называлась так скорее формально, начальник колонии установил там жёсткие правила и режим.
— С кем общались в колонии?
— В колонии есть два варианта поведения: или примыкаешь к какой-то группе осуждённых, или держишься сам по себе. Я сначала держалась сама по себе. Далее — все люди там разные, у нас была колония-поселение смешанная: было мужское общежитие, было женское. Было много не «первоходов», были осуждённые за мошенничество, был мужчина, судимый за изнасилование…
Специальных колоний для дэтэпэшников нет. У нас же отбывали наказание и осуждённые по делу о пожаре в клубе «Хромая лошадь» (в 2009 году в Перми произошёл пожар в ночном клубе «Хромая лошадь», погибли 156 человек. К уголовной ответственности по итогам расследования были привлечены девять человек, восемь из которых приговорили к реальным срокам лишения свободы. — RT). Через несколько месяцев у меня сложился круг общения, но в таком социуме надо быть очень аккуратным и придерживаться правил.
— Было страшно поначалу?
— Я очень боялась женщин в колонии. У нас была старшая, смотрящая барака. Она следила за порядком, контактировала с начальством колонии, не работала — вроде инвалид была. И у неё были свои приближённые. Была бабушка-одуванчик, инвалид, по мошенничеству сидела. Я потом поняла, что она постукивала начальству.
Там нужно играть по правилам и быть поверхностным, нельзя душу раскрывать. Одна из осуждённых по делу «Хромой лошади», например, как-то очень правильно себя ставила. И потом она же в возрасте была, могла и слово сказать. А я девочкой наивной была, не знала, что и как. Но вообще, от человека зависит.
А ещё же есть сотрудники ФСИН, которые могут за малейшую, с их точки зрения, провинность, зафиксировать нарушение — и тогда не сможешь выйти по УДО. Есть осуждённые, которые воруют вещи, есть те, кто стучит сотрудникам ФСИН, есть те, кто просто работает. Душу там нельзя изливать никому.
— Насколько у женщин в колонии сохраняются социальные связи на воле? Многих ждут мужья, родные, друзья?
— Всё зависит от того, кем был человек до того, как туда попал. Те же дэтэпэшники — это, как правило, самые обычные люди, часто с высшим образованием.
Если у человека на воле в семье были хорошие отношения, то чаще всего эти связи сохраняются. Если же, к примеру, девочка неблагополучная, из детдома, то её никто и не ждёт. В таких случаях в колонии часто образуются «парочки» — женщины ходят за ручку, вместе едят в столовой, работают. А была, например, замужняя девочка, тоже дэтэпэшница, как и я, и муж её ждал и поддерживал.
— Мы часто читаем, что зоны, где сидят женщины — «красные», то есть главные там — администрация, а не заключённые с высоким тюремным статусом.
— Я адвокат, и отбытие наказания мне помогло даже побывать на месте своих нынешних подопечных. Скажу так: почти все тюрьмы и СИЗО сейчас — «красные». «Чёрные» зоны — это всё же понятия из 90-х, так же как и АУЕ*. Сейчас это уже и на уровне законодательства искореняют, и в реальности такого почти нет в колониях.
— К вам часто приезжали на свидания родные?
— У меня не было свиданий. Родители проживают в другом регионе, они пожилые.
Если говорить о социальных связях, то мой мир разделился на до и после. От тех, от кого ожидала поддержки, я её почти не получила. Тем более что я держала произошедшее практически в секрете: об этом факте до сих пор знают только близкие люди или те, кому я считаю нужным, в том числе по работе, это сказать.
Но те знакомые, от кого не ожидала ничего, каким-то образом всё равно узнали, выяснили адрес колонии, писали письма, делали передачки. Моей связью с внешним миром была корреспонденция.
«Система заточена под наказание»
— Насколько система исполнения наказаний, по вашему мнению, способствует раскаянию и исправлению?
— Нисколько не способствует. Система заточена под наказание, но не под исправление. Сотрудникам колонии ты безразличен, для них мы все — зеки, и они гнут свою линию. Поэтому или человек сам по себе останется в душе преступником и сядет потом во второй, в третий раз, или он сам по себе склонен исправиться — и тогда выйдет и не будет нарушать закон. От отсидки это не зависит.
— Как вы со временем осознавали случившееся, приходили к раскаянию?
— После произошедшего я себя прокляла. Я не могла спать, были депрессия, суицидальные мысли. Я хотела даже не умереть, нет — сдохнуть. Было невыносимо видеть горе людей, близких того, кого я сбила насмерть.
На суде самое тяжёлое было не слушать приговор, а видеть потерпевших, когда понимаешь, что обратного хода нет. Одно дело — украденные деньги: их можно вернуть. А тут речь идёт о жизни человека.
Я сама изменилась после этого, стала более строгой, закрытой.
— Когда вы вышли на свободу по амнистии, было тяжело заново адаптироваться к обычной жизни?
— Мне очень повезло: были люди, которые меня ждали. Меня ждал мой шеф — адвокат, у которого я была помощником. Меня поддерживали люди, которые мне писали в колонию. А ещё мне было не на что жить, и одна подруга (даже не близкая) пустила меня первое время жить к себе бесплатно, и потом я уже встала на ноги. Но если у человека нет семьи, нет финансовой поддержки, то возвращаться из таких мест и строить жизнь с нуля очень сложно.
— Выйдя на свободу, вы стали адвокатом. Почему?
— Я и до произошедшего работала юристом. Я люблю свою работу и не допускала даже мысли, чтобы отказаться от неё. Мой опыт помогает лучше понять подзащитных. Я даже не о сочувствии, а о понимании, что именно их ждёт, поэтому я стараюсь делать свою работу по максимуму. А сделает ли человек выводы потом или нет — это не в моей власти.
— Какую позицию вы бы посоветовали занимать в суде людям, виновным в ДТП со смертельным исходом?
— Самая правильная позиция — полное признание вины и раскаяние. Возьмем для примера дело Михаила Ефремова. Я не знаю, по какому принципу он выбирал защитников, что ему говорили и обещали адвокаты, но я не понимаю, зачем было начинать процессуальную игру «признаю — не признаю», «за рулем был я — был не я». Судья и прокурор же не дураки, они всё понимают.
Смягчить наказание может только позиция признания вины и установления контакта с потерпевшими, родственниками. Нельзя уходить в стену. Причём контакт должен устанавливать не адвокат, а сам виновник аварии. Я своих подзащитных буквально беру за руку и говорю: «Звоните потерпевшим». Если не хотят общаться — вышлите им хотя бы телеграмму. Я понимаю, что виновнику ДТП тоже плохо, его гложет чувство вины, но так надо сделать.
— Что вы думаете об аварии в Москве, где студентка сбила насмерть двоих из троих детей?
— У меня тут есть два мнения: первое — обывателя, который при этом был на месте виновника, и второе — адвоката. Я смотрела видео аварии, я вижу, что происходит на российских дорогах. Я понимаю, что переживают родственники, и сама в ужасе от того, что произошло.
Меня саму несколько раз чуть не сбивали на пешеходном переходе, и после того, что случилось в моей жизни, я хожу очень аккуратно, оглядываюсь. У людей нет бдительности, а ПДД наизусть знают процентов десять водителей. Не все оценивают потенциальную и реальную опасность.
Скорость у неё была приличная, и она отвлеклась за рулём. При этом есть вопрос, почему дети не переходили дорогу рядом со взрослыми, а бежали впереди.
Теперь моя позиция как защитника. Я бы советовала родственникам девушки не развивать активность и не подключать какие-то связи — этим общество сыто по горло: то же дело блогера Эдварда Била, дело Ефремова… Дело Валерии Башкировой уже стало резонансным. Сама эта девушка — ей 18 лет — ещё не сформированный человек, сейчас рухнул её мир. Но надо найти в себе силы признать вину, принести извинения — и это должна делать она, а не её отец. Мне кажется, то, что отец в прошлом работал в правоохранительных органах, только сильнее разозлит общественность, поэтому ей надо будет работать самой вместе с адвокатом.
— Вы сейчас водите машину?
— Нет. У меня есть права, но после случившегося я ни разу не садилась за руль.
* Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ) признано экстремистским и запрещено на территории России по решению Верховного суда Российской Федерации от 17.08.2020.