что делать если не нравится свое тело
Почему мы не любим свое тело?
В человеке все должно быть прекрасно. Но что прекраснее: 55 или 80, большая или маленькая? И хотя правильного ответа не существует, редкую женщину устраивает ее тело. Вместе с экспертами мы решили понять причину этого недовольства.
Американский популярный журнал о психологии Psychology Today задал более тридцати тысячам женщин простой вопрос: как они относятся к своей фигуре? И оказалось, что большинство – 58% – не удовлетворены своими формами. И это не удивительно – рекламные баннеры, ролики и джинглы стройным хором призывают нас к похудению, удалению и наращиванию, разглаживанию и шлифовке.
Поставщикам услуг в сфере красоты и владельцам салонов выгодно, чтобы мы считали свои тела несовершенными. Ведь уверенным в себе людям сложно продать такое количество продуктов. По мнению клинического психолога, юнгианского аналитика Ларисы Харлановой, процедуры, которые описываются как способы ухода, бережного обращения с телом, на самом деле транслируют идею о том, что в теле или его функциях что-то не так: ненужные волосы, сухость кожи, жирность, расширенные поры, пот. Самые внушаемые потребители – подростки и люди, хронически неуверенные в себе. «Когда я была немного младше, – рассказывает Света (27), – у меня было очень много косметики. Покупала все, что обещало счастье в личной жизни. Но с будущим мужем познакомилась «ненакрашенная» и даже без эпиляции, в больничной палате. С тех пор уже не настолько озабочена использованием косметики по поводу и без».
Агрессивная реклама может сбить с толку только тех из нас, в чьем сознании зерна сомнения в привлекательности посеяли в детстве. «Недовольство своим телом – это результат проблем в ранних детско-родительских отношениях», – говорит Лариса Харланова. Наиболее серьезные «телесные» травмы девочкам способны нанести отцы. Неаккуратное замечание по поводу внешности дочери может буквально испортить ей жизнь.
«Мой папа был большой шутник, а я – довольно пухлым ребенком, – рассказывает Вера (25). – Как сейчас помню его шуточки: что у меня щеки видны из-за ушей, а попа шире плеч, и поэтому меня не возьмут в балет – не найдется партнера-тяжеловеса. Я действительно не стала танцовщицей, хотя очень хотела, но главное другое – теперь я просто стесняюсь танцевать, хотя это доставляет мне огромное удовольствие».
Не только папа и мама, но порой совершенно посторонние люди (бабушка подруги или учительница) могут уверить девочку в ее непривлекательности. Поэтому в целях профилактики важно постоянно подчеркивать красоту ребенка. Искренние комплименты будут выполнять роль своеобразного щита во взрослой жизни.
Мы пытаемся исправить тело, лишенное внешних дефектов
В нашей культуре любовь к своему телу не поощряется. Мы привычно жалуемся на несовершенства бедер/ног/груди/носа. «Недовольство своим телом социально одобряется, – говорит Лариса Харланова. – Например, общество ориентирует на худобу. А «природе» нужен жир, чтобы девочка становилась женщиной. Когда процент жира от общей массы тела превышает 20%, у девочки начинается менструация».
Теоретически наши основные претензии к телу должны проходить сразу после преодоления подросткового кризиса, вместе с юношескими прыщами. Лариса Харланова считает: недовольство внешностью не исчезает с возрастом, поскольку относится к нашему «нормальному», а не «проблемному» телу: «В том-то и ужас, что проблему в сознании человека представляет его (ее) нормальное тело». То есть мы отказываемся принимать тело, которое лишено внешних дефектов и давно не страдает от подростковых гормональных изменений. «Моя фигура (как мне казалось) очень изменилась после родов, – рассказывает Оля (29). – Бедра стали 95, а не 90 см, как раньше. Почти год стеснялась раздеться даже перед мужем. Накручивала себя, читая форумы. Там все жаловались, советовали друг другу чудодейственные упражнения и диеты. К счастью, муж – гораздо более вменяемый человек, чем я. Он долго и упорно, несколько месяцев подряд, твердил мне, что я самая красивая женщина на земле, что ему нравится, что я стала мягче, круглее, что у меня хорошая фигура. Сначала я воспринимала его слова как издевательство, а потом поверила. С тех пор даже немного похудела, но округлость все равно сохранилась. Главное, что теперь я себе нравлюсь и собираюсь родить еще одного ребенка».
Психолог — о том, как научиться принимать свое тело со всеми его недостатками
Психологу Екатерине Сигитовой 38 лет, и у нее неизлечимое кожное заболевание — ихтиоз. Болезнь, не оставляющая шансов проехать незамеченной в общественном транспорте, способна сбить уровень самооценки до отметки «ниже плинтуса», но только не в случае Екатерины. Конечно, так было не всегда, и до момента принятия своих несовершенств ей пришлось пройти долгий путь. О том, чему за это время она научилась и чем ее опыт может быть полезен другим, психолог решила рассказать в книге «Рецепт счастья: Принимайте себя три раза в день» («Альпина Паблишер», 2019). «РБК Стиль» нашел в новинке несколько полезных советов.
Крепко-накрепко запомнить, что принятия не бывает слишком много
Общество пока еще давит на нас всех с такой силой, что любые личные результаты в плане принятия себя и примирения со своим телом будут с большой вероятностью через какое-то время атакованы. И накопленное количество принятия и любви к себе может немного расплескаться. Поэтому нужен отдельный мешок сил и терпения, чтобы эти удары постоянно отбивать, а потом еще и компенсировать разрушения, которые после них остались. То есть потребуется амортизация для закономерных откатов к самоненависти и давно забытым негативным ощущениям от себя. Важно при малейшей возможности практиковать что-то хорошее, баловать себя, заботиться о себе и лелеять себя. Даже если вам кажется, что это уже слишком, что вы прямо «опустили планку» и все такое прочее. Эту планку просто технически не получится опустить на нужный уровень, особенно если вы — женщина. Так что если вдруг у вас образовались излишки, — прекрасно, пусть будет немножко принятия про запас.
Идея бодипозитива вовсе не в безудержной радости от своего тела — суть принятия не в этом. Нет, бодипозитив скорее призывает к тому, чтобы мы принимали и любили себя вне связи с тем, что сейчас в мире и в конкретной стране считается красивым. Чтобы нам было хорошо и удобно в наших телах вне зависимости от того, какие они. Это относится не только к весу, а вообще ко всему физическому и физиологическому. Опять же спасибо социуму и глянцевым стандартам, почти все физическое и физиологическое нынче объявляется то грязным, то неприличным, то недопустимым, то неэстетичным и так далее.
С такой нагрузкой невероятно трудно чувствовать себя хорошо в своем, даже совершенно обычном теле, что уж говорить про особый случай. Именно поэтому в бодипозитивном движении много женщин с так называемой нестандартной внешностью, поскольку у них больше всего сложностей. И в этом, кстати, основная претензия общества к этому движению — что его участницы не услаждают ничей взор и «пропагандируют уродство» (и никого не волнует, что это не так, что невозможно пропагандировать то, что формируется независимо и не будет мейнстримом еще очень долго).
Но даже простые женщины — с обычными телами, которых вообще-то в мире большинство, без лишнего веса и без ярко выраженных особенностей — всю жизнь борются с этими ветряными мельницами. Борются с переменным успехом (возвращаемся в начало — принятия никогда не бывает слишком много, оно постоянно расходуется).
Для этого нам всем и нужен бодипозитив, то есть спокойная жизнь в своем (любом) теле. Для нас, обычных людей.
Подобрать себе аффирмации
Аффирмации — это самоубеждающие фразы с позитивным смыслом, что-то вроде аутотренинга: «Я принимаю себя», «Я красивая, какая есть», «Я хорошая». Их говорят себе вслух или пишут, чтобы постепенно привыкнуть к этим мыслям, поверить в них и почувствовать себя лучше. Есть распространенная идея, что аффирмации вообще не работают, что это глупый и странный метод. Не совсем так. Они не приносят эффекта только в том случае, если вы, говоря или читая их, осознаете, что это очевидная неправда. Например, «Я худая», если вы совершенно не худая. Обычно это значит, что аффирмация выбрана неправильно и нужно искать что-то другое — то, во что поверить будет легче и что не будет так отчетливо «фонить» фальшью. Так, высказывание «Я худая» можно заменить фразой «Мое тело во многом устраивает меня».
Упирать на регулярность, а не глубину и продолжать делать выводы
Вы, наверное, слышали про нейронные связи? Наш мозг устроен невероятно сложно. Он может создавать и развивать новые способы связи между нервными клетками (нейронами), что позволяет нам обучаться и компенсировать появляющиеся проблемы независимо от возраста. Это значит, что чем больше внимания и времени вы посвящаете чему-то новому для себя, даже если это новое очень трудно идет, тем лучше работают ваши только образовавшиеся нейронные связи. И тем легче вам будет делать это новое каждый следующий раз. А когда-то вы сможете сделать это и вовсе без усилий! Это так похоже на протаптывание тропинки в снегу или прокладывание лыжни. В теме принятия себя такие правила тоже работают. Чем больше подходов сделано, тем легче держаться в лыжне. Главное — практиковаться, не ругая себя за откаты к прошлому, пропуски и недостаточное качество изменений. Просто продолжайте пытаться.
Узнавать и изучать свое тело
Когда мы фокусируемся на чем-то «плохом» в теле, то совершенно теряем из виду не только хорошее, но и вообще все остальное. А ведь любое тело сложное и у него множество характеристик. Не только лишний вес, к примеру. Оно еще может быть надежным и не очень, может часто болеть и не очень, может быть чувствительным к физической нагрузке или выносливым, способным на рывки или на длительные «забеги», крепким или хрупким, гибким или негибким, может легко загорать или легко обгорать, хорошо переносить белковую пищу, плохо переносить жару, медленно отращивать волосы и т. д. и т. п. Когда вы сможете немного расфокусировать свой взгляд и увидеть, сколько всевозможных параметров есть у вашего тела, кроме того, что вам в нем не нравится, вы сначала будете поражены, а потом почувствуете облегчение.
Смотреть на себя как на целого человека
Помните известный эксперимент, в котором художник рисовал людей по описаниям их друзей, а потом с их собственных слов? Все его участники не могли поверить в положительный и прекрасный образ, который получился у их знакомых, потому что они сами сообщали художнику что-то вроде «У меня длинный нос и неправильный прикус». Вдруг оказалось, что нос, прикус и прочие детали для других неважны. То, что самому человеку в себе не нравится и кажется некрасивым, — это не человек целиком, это только часть. Но люди видят других не фрагментами, не как «расчлененку», а полностью, да еще и в движении. Это только мы сами в зеркале замечаем один нос с прыщом и все. Поэтому шанс на то, что вы, глядя в зеркало, представляете совсем не то, что остальные, а намного более жесткую и неприглядную картину, — довольно большой. Постарайтесь хотя бы иногда пробовать увидеть себя чужими глазами, не фокусируйтесь исключительно на какой-то особенности или части тела. Что у вас есть еще? Какой у вас характер? Чем вы занимаетесь? Какую последнюю книгу или статью вы прочитали? Не жмут ли вам туфли? Не пора ли вам в отпуск? Как вы ощущаете себя в целом? И так далее.
Учиться ценить то, что может и умеет ваше тело
Пункт вплотную примыкает к двум предыдущим. Ваше тело как волшебная машина, оно сложнее, чем самый дорогой компьютер. Каждый день честно и верно служит вам — оно носит вас, оно работает мышцами, оно думает мозгом, оно перерабатывает еду и посылает вам разные сигналы, оно танцует, оно дышит, оно смеется и мечтает. Глаза видят, уши слышат, язык чувствует вкус, нос нюхает, пальцы трогают и ощущают. Тело строит само себя, восстанавливает и заживляет себя, оно растет, оно поддерживает все системы, которые нужны для жизни. И это еще не полный список.
Короче, ваше тело невероятное и очень верное, и оно заслуживает благодарности и радости оттого, что оно у вас есть. Ну и пусть какая-то его часть выглядит не так, как хотелось бы. Попробуйте думать в сторону благодарности и радости и хотя бы ненадолго примерять такую позицию по отношению к своему телу.
Постоянно помнить о том, что вам нравится в вашем теле
Тоже пункт, вытекающий из нескольких предыдущих. У каждого человека есть в теле то, что не связано с количеством килограммов, или с формой тела, или с отсутствием/присутствием каких-то параметров. Обратите на это немного внимания. Может быть, у вас отличные кожа и волосы, или красивый цвет глаз, или вы очень открыто улыбаетесь, или у вас милая прядка волос чуть другого оттенка над ухом? Подойдут даже совсем крошечные особенности. Не переставая напоминать себе об этих позитивных штуках крайне важно. Стратегически нам с вами надо поменять негативный образ тела на позитивный или хотя бы на более нейтральный. Для этого нужна альтернатива тому отрицательному и ядовитому фону, который в вашей голове присутствует каждый день.
Искать общество принимающих себя людей
Принятие заразно. Чем больше времени вы проведете в компании тех, у кого дела с принятием своего тела обстоят хорошо, тем лучше станет лично вам. Я не могу показать в деталях, как именно это срабатывает, — наука еще не изучила. Но срабатывает точно! Возможно, происходит какой-то бессознательный обмен и идет передача внутренней гармонии. Возможно, у того, кто не принимает себя, в присутствии принимающего человека уменьшаются тревога и стыд. Возможно, просто легче думать о себе хорошо, когда есть кто-то, кто уже думает о вас хорошо. Да много чего может быть. Не так важно, каков механизм действия, если можно брать и пользоваться.
Кстати, часть лечебного эффекта от психотерапии построена на этом явлении: необязательно что-то специально делать на терапии для принятия себя, если принятие психотерапевта достаточно большое. Оно и так «заразит» клиента настолько, насколько клиент сможет заразиться.
Почему я не ношу открытые платья? Ненавижу свое тело
Никогда не говорите своей дочери этих слов, если хотите ей счастья
Виталина Малыгина психотерапевт, клинический психолог, журналист
В эпидемии ожирения, которая захватила развитые страны, часто винят стиль питания, который передается от родителей к детям внутри семьи. Иногда говорят и о генетических нарушениях, которые способствуют лишнему весу. Однако по наследству от матери к дочери передается и кое-что другое, гораздо менее заметное, но гораздо более опасное, чем лишние килограммы — недовольство своим телом.
— Я к себе бы никогда не подошла! — моя новая знакомая произносит эти слова с такой убежденностью, что хочешь не хочешь, а ловишь себя на безотчетном желании тут же с ней согласиться. Между тем ничего отталкивающего или уродливого в ее внешности нет. Наоборот, она кажется довольно привлекательной женщиной. Среднего роста, среднего телосложения, аккуратная голова на длинной грациозной шее, ноги стройные, это видно, несмотря на то что женщина одета в свободные, модные брюки.
Сейчас ее лицо искажено страданием, но и в его чертах нет ничего отталкивающего. Я смотрю на нее, а она тем временем повторяет еще раз:
— Никогда не подошла бы! Каждый раз, когда я вижу себя в зеркале, единственное, что я чувствую, — это отвращение. Оно бывает больше или меньше, вот и вся разница. Когда отвращения поменьше, у меня хорошее настроение, я летаю, мне все удается в этот день. Удается не думать о том, какая я, как некрасиво говорю, как отвратительно кривится мой рот во время разговора, как неприятно хмурится лоб.
Вы знаете, мне по работе приходится бывать в ресторанах, там часто проходят переговоры. Меня ужасно бесит эта мода, чтобы везде были зеркала. Бывает так трудно выбрать удобное место, чтобы не видеть своего отражения. На работе это важно, ведь я должна быть спокойной и уверенной в себе. Но как только я вижу свое отражение, со мной что-то происходит плохое, ни о какой уверенности уже нет и речи.
Нет, ничего особенного не случится, переговоры будут идти своим чередом, но каких же усилий мне стоит в этот момент не развалиться на куски. Одним словом, мне нужна помощь, я очень и очень устала от отвращения, я не чувствую себя счастливой.
Хотя бы перестать ненавидеть себя
Я подавлена этой маленькой речью. Проблема клиентки казалась мне незначительной, и я даже успела разозлиться, думая о том, чего на самом деле хочет от меня эта симпатичная женщина: чтобы я убедила ее в том, что она очаровательная и хорошенькая? Ну так для этого не нужны психотерапевты, достаточно пары-тройки влюбленных мужчин.
Я спросила ее о личной жизни, и мое раздражение только усилилось: у нее, конечно, был муж, второй, от первого она ушла три года назад, потому что, по ее словам, «отношения себя изжили» и «надо было начинать что-то новое, а я ничего не умею чинить».
Мало того: у нее есть возлюбленный, который, в отличие от мужа, человека очень земного и патриархального, не только занимается с ней сексом, но еще и разговаривает о том, что ей интересно. Активная личная жизнь не мешает ей растить ребенка и мечтать о втором.
К концу второй встречи мы формулируем запрос и заключаем так называемый терапевтический контракт. В нем пока два пункта.
Первый: выяснить, как вышло, что моя новая клиентка полна отвращения к себе?
Второй: сделать так, чтобы она смогла относиться к себе нейтрально. Это ее формулировка. Мою, насчет принятия себя и уж тем более любви к себе, она отвергла как совершенно невозможную.
Мы начали регулярные встречи раз в неделю. Много вспоминали, много играли и рассматривали детские фотографии. Мы потратили немало времени, чтобы докопаться до причины мучительного чувства отвращения Марии к себе самой, к своему телесному облику. Как археологи, мы ищем в песке забвения, которым особенно тщательно заносит болезненные события нашей жизни, фрагменты разбитых фресок и внимательно рассматриваем их, чтобы восстановить картину.
Фрагмент первый. «Я уродина. Так сказала мама»
Все маленькие девочки бесконечно влюблены в свою маму. Маруся — маленькая, ей всего четыре года, и она не исключение. У мамы яркие синие-синие глаза, пушистые ресницы, длинные волосы, высокие каблуки и такие красивые, модные брюки.
Мама держит маленькую Марусю за ручку, они идут по улице к метро, торопятся, спешат на концерт. Маруся смотрит на маму, видит снизу ее веселое, красивое лицо и буквально не может оторвать от него взгляда. Она так увлечена мамой, что не слышит, как та уже третий раз повторяет: «Маруся, смотри под ноги, кому говорю, Маруся, смотри под ноги».
Но Маруся не может смотреть под ноги — она смотрит на маму и не видит, как приближается к лужице, совсем небольшой лужице. «Маруся!» — успевает крикнуть мама, но все равно поздно: дело в том, что Маруся именно в этот момент от восторга — а у Маруси на ногах красивые белые туфельки и платьице с юбкой, как у балерины! — именно в этот несчастный момент она подпрыгивает и падает в эту самую лужу, падает, несмотря на то что мама пытается задержать ее.
Белые Марусины туфельки тут же набрали в себя воды, юбка-пачка моментально промокла. Маруся рыдает, но без звука, просто по ее лицу катятся одна за другой слезы, а мама, ее красивая, добрая, самая лучшая на свете мама, смотрит на нее страшными, злыми глазами и шипит, дергая за руку: «Ты что наделала! Я же тебе говорила: под ноги смотри, уродина, под ноги!». Дальше воспоминание обрывается.
Фрагмент второй. «Маме неприятно, когда я ее трогаю, и это значит. «
До самой юности Маруся почти никогда не видела, как мама переодевается. Квартирка у них была крохотная, одна комната, кухонька на два шага и такая же крошечная ванная. Мама спала на большом диване в нише, а Маруся — на маленьком, который примыкал изголовьем к маминому. Но Маруся никогда не видела, как мама переодевается, — вот что удивительно. Кроме одного-единственного раза.
Марусе — семь лет, она только-только пошла в первый класс, утром она спешит побыстрее одеться и позавтракать, чтобы бежать в школу. И вот шесть часов, Маруся тихонечко встает, аккуратно перелезает через спящую маму и бежит в ванную, умываться. А когда возвращается, видит, как мама, стоя к ней спиной, лицом к открытому комоду, сбрасывает пижаму.
Маруся удивленно хлопает ресницами, потому что мама у нее, оказывается, наполовину жирафа: нижняя часть ее тела, с одной стороны примерно до пояса, а с другой — почти до лопатки, — в пятнышках, и пятнышки эти разной формы и разного размера.
Маруся тихонечко подходит поближе и протягивает руку к маминому телу. Мама оборачивается, и глаза у нее становятся колючими и жалкими, сгорбившись и сжавшись, она отступает от Маруси и поспешно натягивает на себя пижамные штаны: «Маруся, ты зачем здесь? Иди, иди, нечего тебе тут. «
— Мамочка, почему ты в пятнышко? Ты жирафа? — простодушно спрашивает Маруся и снова протягивает к маме руку. — Можно я потрогаю?
— Нет! — мамин голос звучит слишком резко, лицо ее искажено гримасой. — Не надо ничего трогать! Никакая я не жирафа, это просто ожоги.
— Ожоги? — Маруся не понимает.
— Ты горела?! — глаза Маруси наполняются ужасом.
— Господи, нет, нет, не горела. Маруся, убери руки, не трогай меня. Пожалуйста. Я не горела. Это кипяток. Я перевернула на себя большую кастрюлю. Мне было тринадцать лет. Это было на даче. Дедушка отвез меня в больницу, мне повезло, что рядом был ожоговый центр, это такая специальная больница. Все хорошо, но у меня теперь вот такая кожа, это очень неприятно. Не трогай меня, я сказала! — в последней фразе мама сорвалась на крик, и Маруся, собиравшаяся обнять свою самую красивую мамочку-жирафу, испуганно отпрыгивает.
Мама хватает одежду и убегает в ванную. Маруся остается одна, ей нехорошо и неуютно, как будто она сделала что-то плохое, стыдное. Но она не понимает, что. Ей хочется все исправить, ей жалко маму, которую она расстроила и обидела, и, когда мама выходит из ванной, Маруся снова подходит к ней, чтобы обнять. Мама уже оделась, в джинсах и джемпере она больше не жирафа, но Марусины руки она все равно от себя отстраняет, как будто ей неприятны ее прикосновения.
Фрагмент третий: «Я неправильная, я не нравлюсь своей маме»
День рождения у Маруси — первого мая, и это, с одной стороны, удобно — всегда выходной. С другой — не всегда получается пригласить всех друзей, потому что многие уезжают с родителями на праздники отдыхать или за город.
Свои 16 лет Маруся тоже хочет отпраздновать на даче, с друзьями. Заготовлены торты, маффины, заказана доставка пиццы, и накуплено разных других вкусных вещей.
Утром Маруся надолго застревает у шкафа, никак не может выбрать, что надеть. То джинсы натянет и майку набросит, да на каблуки встанет, то сарафан на веревочках с кедами нацепит, то еще что-нибудь.
Она кажется себе хорошенькой. Может, не красавицей, но точно хорошенькой, славной, симпатичной. Поглядывает на себя в зеркало хитро и весело.
Мама входит в комнату в тот момент, когда Маруся в очередной раз решила, что в сарафане и кедах будет красиво и удобно, и, быстренько стащив джинсы, набросила сарафан и подтягивала ослабевшие на плечах тоненькие бретельки.
— Господи, ну в кого ты такая у меня? — мама вздыхает и ласково, но сочувственно смотрит на Марусю. — Плечики как у птички, ножки-палочки. Я, кстати, по случаю купила тебе лифчик с пуш-апом, очень хорошенький. Себе покупала и заодно тебе взяла, все забываю, чтобы ты примерила. У него, кстати, бретельки отстегиваются, так что и под сарафан можно. Давай попробуешь?
Мама суетится у комода, перебирает пакетики, находит лифчик. Маруся послушно снимает сарафан и примеряет лифчик. Смотрит на себя в зеркало. И не может понять, нравится ей так или нет?
Настроение почему-то портится. Мама говорит: «В день рождения всегда так», — и помогает Марусе подтянуть лямки сарафана: «Ну вот так стала похожа на девушку, а то какой-то цыпленок или Буратино у меня вырос». И мама обнимает Марусю.
Фрагмент четвертый: «Я напоминаю маме о ее страдании, я не должна этого делать»
Выпускной. Маруся придумала себе платье с открытой спиной, хотя мама была против: «Слишком откровенно для выпускного вечера! Ты все-таки девочка еще». Но Маруся настояла.
И вот мама и Маруся готовятся к выходу. Нарядились, крутятся перед зеркалом. Маруся говорит: «Мам, а у тебя какое было платье на выпускном? Ты мне не рассказывала».
Мама мрачнеет: «Я не ходила на свой выпускной. Я после ожогов три года по больницам лежала, у меня не заживало ничего. А потом мне было так противно мое тело, что я старалась лишний раз не иметь с ним дела. Ходила в штанах да в свитерах, вот прям как ты сейчас. Даже платье надеть летом не могла, не то что открытую спину показать. Тебе этого не понять».
От этого маленького рассказа Марусе становится неуютно, как будто она в чем-то виновата. И смотреть на себя в зеркало не хочется. Она поворачивает голову и смотрит на свою голую спину. Это неприятно, на спине какие-то складочки, кожа кажется некрасивой, синеватой. Маруся думает: мама права, не надо платье с открытой спиной, это некрасиво. Она накидывает на плечи шелковый платок.
Ненавидеть свое тело я научилась у матери
Мы старательно ищем кусочки фрески, сдуваем с них пыль.
И наступает день, когда Мария говорит: «Я была у мамы в воскресенье. Обратила внимание: она всегда недовольна тем, как я выгляжу. Никогда не скажет: „Как тебе идет этот свитер“ или „Какая ты сегодня свеженькая“. Всегда только вскользь глянет и бросит: „Ты что-то усталая, круги под глазами“, „Вечно ты в своих балахонах“, „Не понимаю, почему ты не носишь каблуки, они удлиняют ноги“. И все в том же духе.
Так всегда и было, наверное. Но я только сейчас обратила внимание. Я знаю таких женщин, на работе их полно, соседка вот у меня такая. Я даже про себя давно решила: если она говорит мне что-нибудь сострадательное вроде „Тебе надо отдохнуть, а то замученная какая-то“, это значит, я выгляжу отпадно. Я понимаю, что соседка завидует. И вот подумала: может быть, и мама тоже? Завидует мне? Так ведь может быть? Так бывает?»
Раскопки продолжаются. Фрагменты старой фрески ложатся рядышком, мы бережно смахиваем с них песок забвения, рассматриваем, передвигаем, чтобы все-таки понять, что же именно там изображено, что и как сломалось, нарушилось в жизни Марии.
Приходит еще один день, когда Мария говорит:
— Моя мама очень самостоятельная и очень уверенная в себе женщина. В ее присутствии я всегда чувствую себя слишком глупой, неловкой, какой-то недостаточно весомой, что ли. Если бы ты с ней познакомилась, ты бы поняла, о чем я. Она такая всю жизнь, и я вообще никогда не видела ее слабой, никогда не видела, чтобы она плакала, например. Как она сердится, я знаю прекрасно, как выглядит, когда недовольна. Но слабость? Нет, это не про мою маму.
И тут я почему-то подумала, что, скорее всего, эта ее манера поведения, суперуверенная, когда подданные как будто падают ниц, — это же просто маска, да? На самом деле она все время боится, что кто-то увидит, например, эти ее пятна от ожогов, помнишь, я рассказывала?
Да, точно боится! Она ведь никогда не ходит на пляж, летом не носит ни платья, ни майки, ноги и руки у нее всегда закрыты. Она очень искусно и незаметно это делает, никому в голову не приходит, что ее роскошные брюки и блузки с длинными широкими рукавами скрывают следы от ожогов. Я и сама-то видела эти следы всего раза два за всю жизнь.
Я подумала, что она даже не смогла жить ни с одним мужчиной как раз поэтому: ей была невыносима сама мысль о том, что придется с кем-то делиться своим телом, этими пятнами.
И ты знаешь, я сегодня была у нее с утра: завозила мед, она немного простудилась. Она такая, как обычно: костюмчик свеженький, хоть и болеет, но время с пользой проводит, что-то там по работе читает.
И все равно, я прямо увидела в первый раз в жизни, какая она на самом деле маленькая. И неуверенная. Конечно же, не могла не заметить, что я сегодня очень усталая и что надо бы к косметологу. Но это было так смешно! Я вспомнила, как в детском саду одна девочка очень страдала, что у меня были настоящие кроссовки «Адидас», а у нее нет, и она все время мне говорила, что мои кроссовки не подходят к джинсам и все такое.
Моя мама так же себя ведет. Это даже трогательно, и грустно, и смешно ужасно, правда! Я подумала, что, наверное, ей тоже отвратительно ее тело. Как и мне. Или мне так же отвратительно мое, как маме — ее собственное. Эта ужасная история с кастрюлей. Ожоги долго не заживали. Представляю, как это было тяжело.