что делать если до тебя домогается брат
«Ко мне пристает старший брат. Что делать?»
Мне 16 лет, моему брату 17. Все началось, когда нам было лет 5-6. У нас двухъярусная кровать, но так как мы оба в детстве отказывались спать на 2 этаже, мы спали вместе на первом. Мама по выходным устраивала тихие часы, и когда я лежала с закрытыми глазами, мой брат убирал одеяло и разглядывал меня, а я продолжала делать вид, что сплю. Теперь я жалею об этом. Сейчас я сплю на втором этаже. Иногда просыпаюсь по ночам и замечаю, что брат быстро спускается на свой ярус, видимо, он опять пытается лежать рядом со мной. Один раз я шепотом накричала на брата, что если такое еще раз повторится, я пожалуюсь маме. А он ответил: «Что? О чем ты? Что ты имеешь в виду?» Подскажите, что делать в такой ситуации?
Ирина, ваша ситуация требует незамедлительного решения и вмешательства взрослых. Из письма становится очевидно, что по каким-то причинам вы не рассказали родителям о поведении брата. Почему?
Очень часто дети и подростки боятся поделиться со взрослыми проблемой из-за чувства стыда, страха, что их осудят и отругают. Есть ли у вас такое опасение? И если да, то чего именно вы опасаетесь? Если по каким-то причинам вы не близки с родителями и точно уверены в том, что они вас не поймут, то постарайтесь рассказать кому-то из родственников, кому вы доверяете. Этот человек обязательно вмешается и обсудит ситуацию с братом и родителями.
Еще отметила в вашем письме — вы делали вид, что спите, когда брат стаскивал одеяло. Эта реакция естественна в подобной ситуации. Даже взрослые не всегда могут за себя постоять и впадают в ступор.
Ваше молчание скорее всего связано с ощущением нереальности того, что происходило. То ли показалось, то ли нет. Как будто неясно. Но вы ничего не придумали и точно нуждаетесь в защите. И абсолютно нормально, что вы боитесь брата. Один раз вы ему прошептали, что расскажете родителям, если подобное повторится, но так, что ни он не поверил в серьезность ваших намерений, ни вы.
Получается, что брат, который ненамного старше вас, будто обладает особой силой. Но это не так, он — обычный подросток, ничуть не сильнее вас. Поэтому в любом случае незамедлительно рассказывайте родителям или родственникам о том, что происходит по ночам. Вы не виноваты, вы ничего не придумали и вы точно получите необходимую защиту.
Вы можете обратиться за поддержкой, позвонив по следующим телефонам:
Что делать если до тебя домогается брат
Отклики:
Дорогая Саша, ты ни в чем не виновата. Пожалуйста, не езди к этому человеку больше никогда. Он совершил мерзкий поступок, как и твой брат. С тобой произошла беда. В этом нет твоей вины! Будь сильной, смелой, не позволяй злу этих людей брать над тобой верх. Ты сможешь преодолеть это горе, ты будешь счастливой.
Если твои родители религиозные, то они тебя поймут, расскажи им, как тебе больно, как тебе нужна их помощь, может, не сразу поймут, будут отрицать, но потом примут. А если не поймут и не окажут поддержки, не отчаивайся. Со временем они все поймут. Молись, чтобы Господь дал тебе утешение в твоем горе. Попроси Пресвятую Богородицу словно милую мамочку защитить тебя от насильника и дать защиты в будущем. Ты будешь счастливой, пожалуйста, не отчаивайся! Борись за свое будущее. Помолись сердечно.
Молюсь за тебя. Пусть все у тебя образуется и придет радость в твое сердце. Уповай на помощь Матери Божией.
Последние просьбы
Меня насиловали в приемной семье, я не знала кому рассказывать, в детдом возвращаться не хотела, терпела, терплю и сейчас.
Как то мы поехали кататься по его делам, а в конце он взял психотропные вещества в аптеке, он сказал, что моя доза это 3 таблетки, я их выпила, через 20 минут, я уже была в полном отрубе от реальности, настолько, что до сих пор с 2х дней трипа помню только 10%.
Мне было 12, когда он попросил сесть рядом с ним, он тронул грудь и спросил, что я ношу(а именно, лифчик). Летом, когда мне было 13, я проснулась от того, что кто-то трогает меня, я проснулась и увидела отчима.
Меня домогаются, что делать: инструкция
1. Понять, что происходит
Если у вас есть сомнения – «а это флирт или домогательство?», это уже тревожный знак: скорее всего, речь о последнем. Четких критериев, к сожалению, нет. Поэтому надо ориентироваться на здравый смысл и судебную практику. Признаками домогательств может быть следующее:
2. Не терпеть
Неважно, кто вас домогается: начальница, бывший одноклассник, школьный учитель, врач. Если вы один раз попросили обидчика прекратить неприятные действия, но этого не произошло, нужно вовлекать третью сторону. Нет, само по себе это не закончится. Наоборот: домогательства будут принимать все менее безобидные формы. От смс дело может быстро дойти до физического преследования, затем – до порчи имущества и, наконец, насилия.
3. Не бояться осуждения
Это самый трудный пункт, но и самый важный. О домогательствах страшно рассказать: могут обвинить в неподобающем поведении, ханжестве. Мол, человек хотел вам комплимент сделать – а вы его наказываете. Кто-то опасается травли: например, вы – школьница, и к вам пристает популярный одноклассник. Рассказать о проблеме – значит выставить себя ябедой.
Так кажется, но это не так: в домогательствах виноват только тот, кто домогается. Точно так же как в краже кошелька виноват грабитель – а не тот, кто купил красный кошелек вместо синего. Постарайтесь воспринимать рассказ о домогательстве как лечение: да, могут быть побочные эффекты, но без лекарства болезнь не пройдет.
Если вам сложно справиться с этими страхами, попросите совета у психологов. Например, на горячей линии центра «Сестры» вам помогут бесплатно и анонимно.
4. Собрать максимум доказательств
Как можно раньше начните собирать все, что подтвердит ваши слова. Делайте скриншоты переписки и сохраняйте их в нескольких местах: например, на жестком диске и на флешке. Записывайте разговоры: самый простой способ – поставить телефон на громкую связь во время звонка и включить диктофон прямо на том же устройстве. Не публикуйте эти материалы. Поскольку запись скрытая, закон разрешает вести ее только для собственной безопасности – а не для публичного использования.
Если вас домогаются на работе:
Не пускайтесь в эмоциональные обвинения, спокойно расскажите: кто вас домогается, в чем это выражается и почему именно вам это неприятно. Запишите разговор на диктофон. Если у вас есть доказательства, покажите их. Тут возможно два варианта развития событий: либо вас поймут и вам постараются помочь, либо напротив, начнут убеждать, что ничего ужасного не происходит и надо отнестись ко всему с юмором. К сожалению, могут пригрозить тем, что вам лучше помолчать – иначе начнутся проблемы.
Можно обратиться в Центр социально-трудовых прав и лично к адвокату Мари Давтян, которая специализируется на подобных кейсах. Вам бесплатно и анонимно помогут и советом, и конкретными действиями.
Следующий шаг – обратиться в трудовую инспекцию с заявлением о «невыносимых условиях труда». Заявление надо отнести или отправить заказным письмом в трудовую инспекцию вашего населенного пункта, адрес можно найти на сайте Роструда.
Тут вам как раз пригодится запись разговора с начальством или HR – к заявлению лучше приложить доказательства. Инспекция обязана приехать к вам на работу и проверить ситуацию. Велик шанс, это ни к чему не приведет: нарушений не найдут. И тем не менее, это полезный шаг: обращение послужит доказательством, что вы не придумали обвинения, а правда подвергались домогательствам и пытались бороться с ними.
Если вас домогаются в обычной жизни, у вас гораздо меньше рычагов воздействия на обидчика. Поэтому нужно как можно скорее обращаться за помощью к правоохранительным органам – несмотря на то, что они могут вызывать недоверие.
5. Как можно раньше идти в полицию
Последний шаг – заявить в полицию о «понуждении к действиям сексуального характера» (статья 133 УК). Главное – сделать это как можно раньше. Причины две: во-первых, чем раньше вы обратитесь за помощью, тем меньше шанс, что дело дойдет до физического насилия. Во-вторых, срок давности у нетяжелых преступлений небольшой.
Нужно понимать, что у вас действительно есть шанс лишиться работы или испортить отношения с теми, кто решит встать на сторону обидчика. Но работать в условиях жуткого стресса все равно невозможно, а общаться с теми, кто не верит вашим признаниям, не стоит.
Домогательства родственника
Протянул руку
«Родители мужа очень тепло меня приняли. Мы даже квартиру снимали в одном доме с его мамой и отцом, чтобы быть к ним поближе. И мне это даже нравилось. Я долго не находила ничего странного в том, что мы обнимаемся и целуемся в щечку при встрече и прощании – это же так естественно! Но потом все чаще стала замечать, что свекр во время объятий кладет руку мне на грудь. Я придумывала себе разные объяснения: он уже старенький, в свои 72 года он воспринимает меня как ребенка и поэтому просто не обращает внимания на подобные мелочи. Или: наверное, у меня слишком толстая куртка, поэтому он не понимает, что его рука где-то не там.
Как-то я заскочила к родителям мужа, чтобы распечатать дипломную работу, у нас дома сломался принтер. Распечатала, выпили чаю, и свекр пошел провожать меня к лифту. Там все и случилось: сначала он приобнял меня, как обычно, на прощание, а потом внезапно прижал к стенке и начал откровенно ощупывать. Я была в таком шоке от происходящего, что просто застыла с идиотской приветливой улыбкой. Оцепенела. Мне сложно сказать, сколько это продолжалось, наверное, недолго: мы же были в подъезде, за дверью квартиры оставалась его жена. Для меня все было как в замедленной съемке, и, главное, я просто не могла пошевелиться. В какой-то момент мне все же удалось то ли всхлипнуть, то ли пискнуть, в общем, он меня отпустил, и я, как зомби, пошла домой.
Там – сразу в ванную. Посмотрела в зеркало и поразилась отражению: та же улыбка и весело поднятые брови – мышцы свело, я ничего не могла сделать со своим лицом. Залезла в душ, стала поливать лицо водой, терла кожу, надеясь смыть эту идиотскую улыбку, заставить мышцы расслабиться.
Вечером обо всем рассказала мужу. Он ужаснулся, посочувствовал, извинился за отца. и ничего не сделал. А главное – продолжал ходить к родителям в гости и приглашать их к нам, рассказывать знакомым про своего блистательного папу, которого просто боготворил.
Я стала бояться выходить из дома, ездить в лифте, я приходила в ужас от одной мысли, что снова встречусь со свекром наедине. Я умирала от ужаса и стыда. Со временем этот постоянный страх и ощущение беззащитности сделали меня совершенно больной. Утром я не могла оторвать голову от подушки, засыпала на работе, вздрагивала от любого внезапного шума или движения. И я поняла, что с этим что-то нужно делать.
Личный опытПусть сгорит в аду: Меня домогался отец
Почему о сексуальном насилии в семье не принято говорить
Интервью: Александра Савина
Иллюстрации: Катя Дорохина
Свою историю рассказывает Анастасия Бортникова.
Детство
Мои родители — программисты. Мама встретила папу в МГУ: она училась на математическом факультете, а он — на физическом. Я родилась, когда маме было двадцать; незадолго до этого они поженились, и мне кажется, что ребёнка они не планировали. Когда мне было три года, мама только писала диплом. МГУ она так и не окончила: был трудный девяносто второй год, пришлось уехать в Волгоград, к родственникам, которые могли помочь с детьми.
Совсем недавно я узнала, что до мамы у отца была другая жена. Она провела с ним год и сбежала, не выдержав давления. Последней каплей, с её слов, стал эпизод, когда она прибежала в перерыв между лекциями в общежитие, чтобы разогреть ему обед: «Всё поставила на стол, налила чай, положила сахар и не размешала. Он заявил: „Мне не нужна жена, которая не размешивает мне сахар в чае“. Я сказала: „Ну, не нужна — я пошла“, — собралась и ушла — и больше не вернулась». Она показала свои свадебные фотографии, а ещё рассказала, что после мама однажды попала в психиатрическую больницу — похоже, что с нервным срывом.
Когда мне было три года, у меня появился брат. Мы снова переехали, на этот раз в Астрахань. Жили бедно, в деревянном доме с кривым полом, в котором были мыши, газовой печкой, самодельной канализацией. В детстве я не придавала этому большого значения, но сейчас очень злюсь, когда думаю об этом. Как можно заводить детей в таких условиях?
Недавно мы встретились с моим братом. Сейчас ему двадцать один, он агностик и тоже переосмыслил многое из нашего детства. Он поделился со мной важной мыслью: как лицемерна была наша семья
В какой-то момент родители увлеклись православием. Мы стали молиться перед едой и после неё, строго постились, каждое воскресенье ходили на богослужения, а потом мы с братом шли в воскресную школу. Каждое лето нас отправляли в детский православный лагерь при училище Анатолия Гармаева. В интернете его называют сектой.
Я была очень замкнутым ребёнком, до шестнадцати лет у меня почти не было друзей. Семья предъявляла к моей учёбе много требований, и в школе я была типичным ботаником: у меня списывали, меня подкалывали, дразнили за внешний вид. В седьмом классе был случай: на уроке учительница спросила, кем мы хотим стать. «Актрисой», «продавцом», «президентом», — говорили все, а я, помолчав, серьёзно сказала: «Монахиней». Это была ошибка, о которой я долго потом жалела.
Позже в нашей семье родились ещё двое детей — мои брат и сестра. Нас стало четверо. Потом я уехала учиться в Петербург, а сейчас живу и работаю в Москве. В Астрахань я ни за что не вернусь. Недавно мы встретились с моим братом. Сейчас ему двадцать один, он агностик и тоже переосмыслил многое из нашего детства. Он поделился со мной важной мыслью: как лицемерна была наша семья. Как бы плохо ни было, все всегда улыбались и делали вид, что всё замечательно. Все делали вид, что ничего не происходит.
Мой отец, мягко говоря, очень консервативный человек. В доме он был единоличным хозяином, и все решения нужно было согласовывать с ним. Помню, как мы ходили на рынок покупать одежду и всегда переживали, понравится ли папе. Если не нравилось, носить её было нельзя.
Если он обижался на что-то — а обижался он часто, — вся семья ходила по дому на цыпочках. Не помню, чтобы нас били, но эмоциональное давление хуже всего. Помню, как он кричал, мама плакала, а потом вытирала слёзы и возвращалась в режим покорности и самоиронии. Помню, как часто он осуждающе говорил о её еде, притом что мама одна готовила, убирала дом, заботилась о детях, а параллельно работала.
Однажды мама рассказала историю: был поздний вечер, зима, а отец всё не возвращался с работы. Мама переживала, позвонила бабушке, а та предположила: «Может, он у девушки какой?» «Лучше бы у девушки, чем на улице, — сказала мама. — Зато ему там хорошо и тепло». Иногда он напивался. Как-то раз пришёл домой очень пьяным, прямо перед вечерним поездом в другой город. Мама кричала и била его по щекам.
Всех нас он как будто считал своей собственностью. Мы даже говорили с ним об этом, и он заявил, что до свадьбы каждая женщина принадлежит своему отцу, а после — мужу. Личное пространство тоже никто не ценил, двери в комнаты закрывать было нельзя. В десятом классе я случайно нашла в городе место, о котором мечтала всё детство, — судостроительный кружок. Мы делали корабли и мечи из дерева, стреляли по мишени на заднем дворе, а весной планировали отправиться путешествовать на яхте. Это были две недели моего беззаветного счастья. А потом папа узнал об этом. Он запретил мне ходить туда под предлогом, что мне нужно готовиться к ЕГЭ.
Как всё началось
Мне было восемь, когда отец впервые приставал ко мне, или это был первый случай, который я помню, — мама уехала в командировку в другой город. «Мне одиноко, давай ты сегодня поспишь со мной в кровати», — сказал папа. Я легла в кровать — она была огромная и совсем не скрипела, как моя, и не нужно было забираться на второй этаж. «Как здорово», — подумала я. А потом он обнял меня и залез ко мне в трусики. Я не понимала, что происходит, меня сковал ужас, я шёпотом говорила, что расскажу всё маме, а потом убежала к себе в комнату. Но мама вернулась, а я так и не решилась ей рассказать.
Сейчас, спустя время, я иногда думаю о том, почему не поговорила с ней тогда. Кажется, было слишком страшно и неловко. Кажется, я даже сказала вскользь, что он вёл себя плохо, пока её не было, но она не стала уточнять подробности. Позже я читала статьи на тему сексуального насилия над детьми. Многие сходятся в том, что мать должна заметить изменения в поведении своего ребёнка. И если она их не видит, возможно, она не хочет видеть. Не знаю, правда ли это, но мне сложно простить её за то, что она меня не защитила. К тому же подобные случаи повторялись.
Это происходило не очень часто. Память об этих моментах очень фрагментарна, и я долгое время держала это глубоко в себе — наверное, так работают защитные механизмы психики. Иногда в минуты сомнений я думала: а что если ничего не было?
Почти все теряются, не зная, что сказать. Люди понимают, что ребёнок не может дать согласия на такие вещи, не может спровоцировать такое поведение
Мне десять, мы идём в баню, потому что дома нет горячей воды, и мама уходит куда-то, а отец моет меня. Мне стыдно и неприятно от того, что он трогает меня везде. «Чего ты стесняешься? — говорит он, улыбаясь. — Я же твой папа».
Мне пятнадцать, и мы всей семьёй едем в отпуск. Отец выпивает и спрашивает, умею ли я целоваться. Обещает научить. Меня охватывает отвращение. Я не хочу с ним разговаривать. В такие моменты я чувствовала смесь страха, непонимания, презрения и стыда.
Лет в семнадцать я прочитала рассказ Чарльза де Линта «В доме врага моего» и сразу узнала в нём себя. Это было очень сильное впечатление. Кажется, в тот раз я впервые почувствовала столько злости. «Кто-то из посетителей написал в книге отзывов на выставке: „Никогда не прощу виновных в том, что с нами сделали. Не хочу даже пытаться“. „И я тоже, — сказала Джилли, прочитав эти слова. — Помоги мне Бог, я тоже“».
Разговор
Первой, кому я через много лет рассказала свою историю, была моя психолог, следующим — мой близкий друг. Мне очень повезло, они дали мне почувствовать, что понимают и поддерживают, так что я стала больше верить своим эмоциям. Это тема, о которой обычно не говорят. А мне очень хотелось услышать реакцию людей, которым я доверяю, увидеть всё со стороны. Это действительно ужасная ситуация? Или это ерунда, ведь ни до чего по-настоящему плохого дело не дошло? Я как будто не могла оценить эту ситуацию сама.
С мамой о том, что произошло, я поговорила только в прошлом году — это была переписка. Я нашла в себе силы сделать это, потому что у меня есть младшая сестра и мне не хотелось, чтобы что-то подобное произошло с ней. Я взяла с мамы обещание, что она поговорит с сестрой на эту тему. Даже прислала ей хороших статей, например вот эту. Мама поверила мне, но я не совсем поняла её реакцию. Мне кажется, она была поражена, но не знаю, действительно ли она никогда об этом не догадывалась, учитывая, что она живёт с этим человеком уже двадцать пять лет.
Не знаю, чем именно закончился разговор родителей, но мне известно, что отец не стал ничего отрицать. Через несколько дней он прислал мне сообщение с единственной фразой: «Люди никогда не меняются
к лучшему через ненависть»
Не знаю, чем именно закончился разговор родителей, но мне известно, что отец не стал ничего отрицать. Через несколько дней он прислал мне сообщение с единственной фразой: «Люди никогда не меняются к лучшему через ненависть, осуждение или приговор. Мы меняемся через прощение, любовь и веру в собственные силы». Да пусть сгорит в аду.
Сейчас я не общаюсь ни с кем из родственников. Я чувствую, что у меня нет на это сил и желания. Я как будто вырастила в себе внутренний барьер, который оберегает меня от того, что небезопасно и может причинить мне вред. Я не доверяю родственникам и не хочу сообщать им информацию о моей жизни. И я до сих пор чувствую много обиды и злости. Возможно, когда-нибудь я смогу это отпустить, но сейчас я слабо в это верю.
Я очень люблю свою сестрёнку. У меня даже были мысли забрать её в Москву, вытащить из этого жуткого места. Но это безумная идея: я понимаю, что не могу взять на себя ответственность за воспитание подростка. Совсем недавно мы встретились с братом, который сейчас учится в магистратуре МГУ. Внезапно я нашла в нём единомышленника. Рада, что во многих вещах он согласен со мной. Думаю, мы продолжим общаться.
Конечно, я не рассказываю людям свою историю сразу же при знакомстве. Иногда, если речь заходит о моём детстве и о родителях, я осторожно говорю, что это сложная тема. Но часто говорю прямо, что мы не общаемся и я разорвала с ними отношения. В такие моменты людям очень легко меня осудить. Не знаю, кого они представляют в своей голове, глядя на меня, но многие начинают читать мораль. Знаете, что я думаю об этом? Для меня нет никого дальше родителей.