что делали в бухенвальде
Набат памяти: почему мы не можем забывать о Бухенвальде
Лагеря смерти гитлеровской Германии — это не просто символ бесчеловечности. Это квинтэссенция той человеконенавистнической идеологии, что была стержнем Третьего рейха с его претензиями на мировое господство любой ценой. 75 лет назад, 11 апреля 1945 года, началось восстание в концентрационном лагере Бухенвальд. На помощь узникам пришли наступавшие американские войска. «Известия» вспоминают, как это было.
После прихода нацистов к власти в 1933 году Германия изменилась неузнаваемо. В считаные месяцы нация, давшая миру Бетховена и Брамса, Шиллера и Гейне, Гегеля и Маркса, отказалась от многовекового наследия культуры и гуманизма, встав под знамена бесноватого фельдфебеля. Бухенвальд — лагерь, в котором с первых дней его существования творились бесчеловечные зверства, — был устроен неподалеку от города и музея величайшего немецкого поэта Гете. Рядом с Веймаром.
Каждому свое
Историки Второй мировой обычно разделяют концлагеря и лагеря смерти. Бухенвальд был поначалу классическим концлагерем, каторжной тюрьмой, в которой содержали неугодных нацистам людей. Узники должны были в первую очередь работать на рейх. В филиале Бухенвальда — Дора-Миттельбау — в подземных цехах заключенные строили «оружие возмездия», ракетные снаряды «Фау-1» и «Фау-2». Но в Бухенвальде уже с 1941 года шли и массовые убийства — как и в лагерях смерти на востоке.
На воротах Бухенвальда было начертано — Jedem das Seine. «Каждому свое». Выражение, известное со времен античности, использованное в католическом катехизисе. Что хотели сказать этим нацисты? Они подчеркивали, что выступают за некую высшую справедливость, в которой торжествует право сильного. Право «арийца», перед которым всё должно трепетать.
Ворота в лагерь, 2014 год
По сути, это был не просто лагерь, а административный центр целой паутины комбинатов смерти, созданной в Германии к началу 1940-х. Первыми заключенными Бухенвальда стали сами немцы — прежде всего коммунисты и социал-демократы. Казни поначалу были еще редкостью. Но с каждым годом порядки в Третьем рейхе ужесточались. Гитлеровцы перешли к открытой политике уничтожения евреев и беспощадной эксплуатации «неполноценных» народов.
Статус лагеря изменился после начала вторжения Германии в Советский Союз. Советские пленные носили полосатую арестантскую форму, как и другие заключенные. Их отличием был красный треугольник на левой стороне груди с латинской буквой «R» в середине. Красный треугольник обозначал «политический», а буква «R» — «русский». С начала 1942 года в концлагерях массово уничтожали попавших в плен красных командиров и политработников.
Осовбожденные заключенные малого лагеря, барак №56, 16 апреля 1945 года
Первым комендантом стал большой мастер палаческих дел Карл Кох, штандартенфюрер СС, до того командовавший первым нацистским концлагерем — Заксенхаузеном. Среди надзирателей была и его супруга Ильза Кох, получившая прозвище «ведьма Бухенвальда». В Бухенвальде они оставили о себе страшную память — вплоть до легенд об абажурах из человеческой кожи. Легенды легендами, но достоверно, что в Бухенвальде вовсю работала германская медицина — беспощадная по отношению к «унтерменшам». Над узниками проводились бесчеловечные опыты. Большинство жертв этих «исследований» умерли мучительной смертью.
Бухенвальд борется
В Бухенвальде жадно ловили любую информацию с Восточного фронта, где решалась судьба войны. Победа Красной армии под Сталинградом придала узникам сил и надежды на освобождение из фашистской неволи.
Среди непокоренных был и Николай Семенович Симаков. Руководитель международного антифашистского центра в Бухенвальде Вальтер Бартель говорил о нем: «Поведение Симакова служило примером для других национальных групп и было демонстрацией великой морали советских патриотов».
Встреча бывших узников Бухенвальда — Николай Симаков второй слева
Уроженец Новосибирска, Симаков не был кадровым военным, в Красную армию попал по призыву незадолго до войны. В плен он попал после ранения летом 1941-го под Минском. В Бухенвальд был отправлен в октябре с большой партией советских военнопленных. Он не был ни опытным офицером, ни разведчиком, ни подпольщиком. По званию — сержант. Но в экстремальной ситуации этот простой сибиряк оказался и талантливым организатором, и конспиратором, и дипломатом.
Последние месяцы существования лагеря превратились в почти открытое противостояние эсэсовцев и подпольщиков. Немцы усиливали охрану Бухенвальда. Проводили карательные операции, пытались с помощью внедренных провокаторов выявить руководителей подполья. Но инициатива — как и на фронте — перешла в руки антифашистов.
Военнослужащие 3-й армии США с малолетними узниками лагеря
Когда немцы поняли, что крах близок, машина уничтожения узников, в первую очередь — евреев, заработала с утроенной силой. В начале апреля их стали вывозить из Бухенвальда.
Но в лагере активно действовала интернациональная подпольная вооруженная организация заключенных, они готовили восстание, намеченное на первые дни апреля. У немцев уже не хватало сил для борьбы с подпольщиками. Советским узникам удалось в условиях строжайшей конспирации смастерить радиопередатчик. Мастер, который создавал его, даже не знал, кто и где доставал необходимые детали. Всё происходило тайно в заброшенном свинарнике.
Здание крематория в Бухенвальде
11 апреля 1945 года в час дня по общеевропейскому времени антифашистский подпольный центр обратился с воззванием:
«Фашистская Германия, потрясшая мир чудовищными зверствами, под натиском Красной Армии, войск союзников и тяжестью своих преступлений, рвется по частям.
Вена окружена. Войска Красной Армии наступают на Берлин. Союзники в 40 километрах от Ганновера, взяли Вюттербюрг, Зуль, Готу, ведут бои за Эрфурт. Кровавый фашизм, озверелый своими поражениями, в предсмертных судорогах пытается уничтожить нас. Но часы его жизни сочтены! Настал момент расплаты!
Памятник узникам Бухенвальда
Вскоре радисты американской армии получили сообщение: «Союзникам. Армии генерала Паттона. На связи концентрационный лагерь Бухенвальд. СОС. Просим о помощи. Они хотят нас эвакуировать. СС хотят нас уничтожить». Это действовали подпольщики, узники Бухенвальда, радиолюбители — Константин Леонов и Гвидон Дамазин. Радиограмму они передавали медленно, несколько раз повторяя весь текст. Через несколько минут они получили ответ: «Концлагерю Бухенвальд. Держитесь. Спешим к вам на помощь. Командование Третьей армии».
Люди мира, на минуту встаньте!
В 1958 году на территории лагеря был открыт мемориальный комплекс «Бухенвальд». Сохранился крематорий, зловещий символ фабрики смерти. В его стены вмонтированы таблички с именами на разных языках: это родственники погибших увековечили их память. В здании этого крематория в 1944 году был расстрелян Эрнст Тельман — руководитель Коммунистической партии Германии, арестованный в первые недели после прихода Гитлера к власти. Из 250 тыс. заключенных, прошедших через Бухенвальд со дня его основания, около 56 тыс. умерли или были убиты.
Советский поэт Исаак Соболь написал тогда стихотворение «Бухенвальдский набат», переложенное на музыку композитором Вано Мурадели.
Двойной удар: история сопротивления в концлагере Бухенвальд
Утром 11 апреля 1945 года началось восстание в концентрационном лагере Бухенвальд — а уже днем в него вошли американские войска. Благодаря тщательной подготовке, приближению союзников и отсутствию большей части охраны лагеря, изможденные заключенные смогли освободить лагерь и захватить всех оставшихся охранников за считанные часы до прибытия помощи, которую ждали несколько лет.
Концентрационный лагерьБухенвальд работал с июля 1937 по апрель 1945 года. Помимо основной территории у него было сто тридцать восемь филиалов — промышленники, чьи заводы находились поблизости, использовали бесплатную рабочую силу на своих производствах. Через Бухенвальд прошло 266 тысяч заключенных; 56 тысяч погибло от пыток, жестокого обращения охраны, медицинских экспериментов, болезней и истощения. Подробности этих ужасов — как в случае с почти каждым лагерем — тема множества отдельных статей, книг и фильмов. Но даже в таких условиях людям удалось организовать восстание — хоть оно по странной иронии совпало с освобождением лагеря.
Газета, саботаж и подготовка к восстанию — бухенвальдское сопротивление
О том, как работало сопротивление в Бухенвальде, можно узнать из воспоминаний советских пленных — например, С.М. Бакланова и Н.С. Симакова. Оба попали в плен в 1942 году при разных обстоятельствах и принимали активное участие в сопротивлении.
В самом начале существования лагеря люди еще были разобщены и основной формой сопротивления была попытка выжить, несмотря на чудовищные условия. После начала ВОВ в лагерь начали поступать советские военнопленные и люди с оккупированных территорий. Начало складываться более осознанное движение сопротивления, со своими подпольными ячейками, правилами и задачами.
Постепенно советские подпольщики нашли общий язык с организациями, которые создавали заключенные французы, поляки, чехи и немцы и был создан интернациональный центр. Для встреч подпольщики использовали барак, где лечили инфекционных больных. Охрана старалась избегать его и проверяла не так часто, боясь подхватить заразу.
Не обходили стороной и информационную составляющую сопротивления. Советские военнопленные Лев Драпкин и Алексей Лысенко, находясь на принудительной работе на заводе, собрали из радиодеталей в ведре из под мармелада небольшой приемник, через который начали получать информацию о фронте и передавать ее по цепочке, в виде слухов, другим заключенным.
В лагере советских военнопленных даже издавалась своя газета — «Правда пленных». Это была обычная тетрадь, исписанная от руки в двух экземплярах, в которой содержались сведения о последних новостях с фронта, лагерные новости и прочая полезная информация. Ее тайно передавали из рук в руки по цепочке, поддерживая таким образом моральный дух заключенных. Всего у газеты было двадцать шесть выпусков.
Все это замедляло производство и увеличивало количество брака. Но не стоит забывать, что при малейшем подозрении на саботаж заключенные подвергались пыткам, если не хуже. Борис Черток в своей книге «Ракеты и люди» вспоминает рассказ бывшего заключенного, как охранники производили публичную казнь уличенных в саботаже или неподчинении с помощью крана. Палач-крановщик опускал две балки, подвешенные к крану, на высоту человеческого роста и после поднимал, нажимая на кнопку. Так одновременно могли быть повешены шестьдесят человек.
Саботаж был важной частью сопротивления, но важнейшей была подготовка к вооруженному восстанию. Советские военнопленные начали создавать свои боевые группы уже в 1943 году. Затем к ним подключились и политзаключенные, создавшие две группы — Каменную и Деревянную, по названию бараков. Позже к ним присоединились и интернациональные отряды.
Важным моментом было научиться слаженно действовать под постоянным наблюдением охраны. Тренировались так — в заданное время и в заданном месте собирался отряд, стоял пару минут и быстро расходился, чтобы не вызвать подозрений, при этом один из бойцов докладывал о выполнении задания командирам. В дальнейшем каждая группа получала свой сектор атаки, свои задания на случай восстания.
Помимо самодельных гранат (их даже испытывали — Бакланов рассказывал, что при первой попытке изобретателя ранило и схему отправили на доработку) изготавливали бутылки с зажигательной смесью, точили ножницы для разрезания колючей проволоки.
Восстание и освобождение лагеря
Шестого апреля 1945 года, когда охрана начала эвакуацию заключенных, поляк Гвидон Дамазин и русский Константин Леонов связались с наступающими американскими войсками, передав им по радиостанции, собранной вручную просьбу о помощи. От американцев пришел ответ — «Концлагерю Бухенвальд. Держитесь. Спешим к вам на помощь. Командование Третьей армии». От нахлынувших переживаний поляк тут же лишился чувств.
Одиннадцатого апреля заключенные приняли решение о восстании; ранее они узнали о готовящейся массовой казни. Помогло и то, что большая часть охраны отбыла для конвоирования ранее эвакуированных из лагеря заключенных.
За небольшое время были перебиты и захвачены в плен многие охранники, остальные разбежались. Через несколько часов, днем 11 апреля, к лагерю подошли американские войска.
Американский солдат и избитый надзиратель лагеря
Когда американский журналист Эдвард Марроу, посетивший лагерь 15 апреля, попросил одного из заключенных показать ему барак, тот согласился и отвел его. А после — вышел на улицу, упал и умер от истощения. Многие были измотаны настолько, что даже медицинская помощь и питание, привезенное американцами, не всегда уже могли помочь.
И тем не менее, по свидетельству американцев, когда их солдаты прибыли, некоторых из них освобожденные узники даже пытались подбрасывать в воздух.
Бухенвальд
Бухенвальд (нем. Buchenwald, что в переводе на русский означает «буковый лес») — музейный комплекс под немецким Веймаром, напоминающий о бывших узниках концентрационного лагеря. Даже если перед посещением этого места вы посмотрели документальные фильмы и прочли не одну книгу о происходивших здесь зверствах, увиденное всё равно застанет врасплох.
Официальный сайт мемориала предупреждает: детей младше 12 лет лучше оставить дома. Для участия в забронированных групповых турах минимальный возраст увеличивается ещё на три года.
Вход на территорию музея «Бухенвальд» бесплатный. Платить нужно только за экскурсии и пользование мультимедийным гидом. Устройство поддерживает семь языков, в том числе и русский. Стоимость аренды — 5 евро.
История Бухенвальда
С каждым годом погибших от издевательств, жестоких условий и медицинских экспериментов становилось всё больше. Общее количество жертв составило 56 000 человек, число узников — 280 000 (включая заключённых филиалов Бухенвальда).
В концлагерь привозили политических противников, евреев, цыган, гомосексуалистов, бездомных, свидетелей Иеговы. После начала войны сюда депортировали заключённых со всей Европы. К концу Второй мировой Бухенвальд превратился в самый крупный концлагерь в Германском рейхе.
13 апреля 1945 года американские войска освободили оставшихся в живых узников. История сохранила слова главнокомандующего: «Ничто и никогда не шокировало меня так, как это зрелище». Событию предшествовало восстание заключённых, сумевших захватить контроль у эсэсовцев.
В конце лета 1945 года на территории будущего мемориала был организован специальный лагерь № 2 НКВД. Прежде чем его ликвидировали в 1950 году, здесь от болезней и голода погибли 7 000 человек.
Мемориальный комплекс образовали в 1958 году в окрестностях массовых захоронений, на южном склоне Эттерсберга.
Ворота музея «Бухенвальд»
Надпись на воротах бывшего концлагеря гласит: «Jedem das Seine» («Каждому своё»). Классический принцип справедливости национал-социалисты превратили в полную противоположность: фраза очень ярко демонстрирует подавление прав и унижение человеческого достоинства.
Эта печально известная надпись предстаёт сегодня перед посетителями музея — вмонтирована в кованые ворота при входе. Хорошо различима не только снаружи, но и изнутри. В концентрационном лагере это было сделано неслучайно: таким образом эсэсовцы лишний раз демонстрировали заключённым своё издевательское мировоззрение.
Красный цвет металлических букв соответствует найденным при раскопках фрагментам. Согласно историческим сведениям, фашисты чаще всего наносили краску со стороны, обращённой к лагерю. При этом снаружи надпись была окрашена только один раз.
Крематорий
На территории бывшего концлагеря, рядом с забором в человеческий рост, высится кирпичный дымоход крематория. Информационный стенд, установленный рядом, сообщает, что он построен в 1940 году и расширен спустя два года.
Печи для сжигания, поставленные фирмой «Топф и сыновья», работали круглые сутки семь дней в неделю. Эмоционально устойчивые люди могут зайти внутрь крематория и увидеть эти холодящие душу выемки для трупов, а также таблички, на которых любящие родственники увековечили имена и фамилии умерших.
Коллекция музея хранит капсулы с пеплом, найденные в 1997 году.
Экскурсия
На самостоятельную экскурсию по музею заложите два-два с половиной часа. Этого времени хватит и на посещение постоянных выставок.
Название одной из недавних экспозиций площадью в 2 000 м², открылась в апреле 2016 года в здании бывшего депо. Наглядно демонстрирует историю этого страшного места. Интерес представляют предметы, подаренные музею бывшими узниками и их родственниками, а также материалы из немецких архивов.
Так, например, здесь можно увидеть фрагмент «Дуба Гёте», принадлежавшего голландскому заключённому Нико Полсу. В 1944 году узник взял небольшую щепку от срубленного дуба, который рос на территории концлагеря и был призван природным памятником. Своё название растение получило в память о частых посещениях Гёте Эттерсберга.
Художественная выставка в бывшем дезинфекционном здании
В строении, где когда-то остригали заключённых и забирали у них одежду, разместили художественную экспозицию «Выживание-Свидетельство-Искусство-Память образов». Перед зрителями предстают гравюры, рисунки, фотографии, инсталляции, картины — работы как самих узников, так и современных художников. Коллекция занимает площадь в 400 м² и функционирует с 1990 года. Дополнена в апреле 2013-го.
«Советский спецлагерь № 2, 1945—1950 гг.»
Экспонируется в новом здании. Серый цвет и архитектура строения выражают унылость и изоляцию, которые пронизывали лагерь. В собрание вошли артефакты, документы и свидетельства очевидцев. Историю демонстрируют настольные дисплеи, биографии 17 человек — длинный экран. Рядом с бетонной стеной находятся мониторы, предназначенные для просмотра архивного видео.
«История мемориального комплекса»
Знакомит с основными этапами создания мемориала: с 1945 по 1990 годы. Памятник стал первым в ГДР антифашистским мемориалом. Находится в километре от музейного комплекса, неподалёку от найденных захоронений жертв концентрационного лагеря.
Ансамбль состоит из семи стел со стихотворными строчками и рельефом, воскрешающем страшные страницы истории. Выпуклые изображения объединены общей тематикой — братской солидарностью, сопротивлением фашистам, интернациональностью. Мощеная дорога приводит к усыпальнице. Рядом с ней — 18 пилонов с названиями стран, гражданами которых были узники Бухенвальда. Ещё две усыпальницы расположены чуть дальше. Пологие ступени ведут к Башне освобождения и скульптурной группе работы Фрица Кремера.
Бухенвальд на панораме Google: ворота
Другие объекты
О леденящей истории этого места поведают и другие экспонаты, среди которых фундамент бараков, памятная плита в честь погибших евреев, реконструкция рабочих инструментов и средств наказания. Не пройдите мимо пня того самого дуба — немого свидетеля фашистских зверств.
Как добраться
От центра Веймара Бухенвальд удалён на без малого 10 километров. Точные координаты для навигатора: 51.021422 (51° 1′ 17.12 » N), 11.249056 (11° 14′ 56.60 » E). Добирайтесь на общественном транспорте, туристическом автобусе или автомобиле.
На автобусе: до пункта назначения следует транспорт № 6. Отправляется из коммуны Фоллерсрода (нем. Vollersroda). Маршрут проходит через площадь Гётеплац (Goetheplatz) и захватывает участок рядом с Веймарским железнодорожным вокзалом (Hauptbahnhof). Автобус курсирует каждый час. Общий путь займёт около 20 минут. Выходите на конечной остановке «Бухенвальд» (Buchenwald).
На автомобиле: из центра Веймара двигайтесь на северо-запад по Эттерсбургештрассе, Блуштрассе и Бухенвальд. Ориентируйтесь на указатели. Путь из Берлина займёт около четырёх часов: поезжайте по автобану А9. Машину можно оставить на бесплатной парковке.
Из Берлина:
Из Веймара:
На такси: из приложений воспользуйтесь Taxi Deutschland, BetterTaxi, My Taxi.
Видео о мемориале «Бухенвальд»:
«Кровли бараков смазывали человеческим жиром». Бухенвальд как лагерь смерти
11 апреля 1945 года были освобождены американскими войсками узники нацистского концлагеря Бухенвальд (Веймар, Тюрингия в ФРГ). Освобождению предшествовало вооруженное восстание узников, запланированное накануне лагерным Сопротивлением. Лидирующую роль в Сопротивлении играли узники из СССР. Ядром отпора эсэсовской машине смерти в Бухенвальде служил ревир — больница для заключенных, где лечащими врачами и санитарами были сами же узники, а врачи из СС занимались главным образом «селекцией» — отбором больных на уничтожение.
К 75-летию освобождения одного из самых страшных нацистских лагерей смерти EADaily публикует ранее неизвестную информацию о бухенвальдском ревире и работе больничного Сопротивления в лагере смерти. Информацию любезно предоставил известный израильский историк Арон Шнеер, научный сотрудник музея-мемориала «Яд Вашем». Данные о бухенвальдском ревире — глава из готовящейся к печати монографии Шнеера о пребывании советских людей в нацистском плену. Полностью сохранена авторская редакция.
Медобслуживание советских военнопленных в концлагере Бухенвальд. Тайна Барака № 7
О медобслуживании в лагере рассказал в своих неопубликованных воспоминаниях И.С. Асташкин. Рукопись передана его сыном. Рассказ И.С. Асташкина во многом отличается от известных публикаций о Бухенвальде. Именно поэтому предлагаю читателю ознакомиться с выдержками из этих воспоминаний.
В Бухенвальде И.С. Асташкин пробыл 1270 дней, работая санитаром, в том числе не менее 1255 дней находился в бараке № 7, который с 1941 г. до середины 1944 г. обслуживал только советских военнопленных, а затем и других заключенных из Советского Союза. Это было связано с тем, что количество больных среди пленных резко уменьшилось. Постоянно на лечении в 1944—1945 гг., кроме военнопленных, находилось 5−6 заключенных, и попасть в 7‑й барак считалось большой удачей. Обычно заключенных лечили в главном лазарете.
Барак представлял собой здание примерно 10×50 метров, в котором было 6 палат для больных, комната начальника барака, комната для врачей, умывальная, туалет, оборудованный унитазами, ванная. Постоянно работали 4−5 палат. Общее число больничных коек — 100−150, причем численность занятых коек менялась. Максимальное число больных было в 1941—1942 гг., когда пришлось установить трехъярусные разборные койки-нары.
Число коек по палатам и предназначение палат:
40 коек, терапевтическая и туберкулезная;
20 коек, терапевтическая;
30 коек, хирургическая;
20 коек, хирургическая (в этой палате находилась также амбулатория и процедурная);
20 коек, туберкулезная;
12 коек, туберкулезная.
После первого отравления 25 человек всех санитаров собрали в умывальной, и Губерт через переводчика объяснил:
«Мы находимся в концентрационном лагере смерти Бухенвальд. В лагерь ежедневно поступают партии заключенных, живым отсюда никто не уходит. Комендант лагеря не желает иметь дело с больными, а только с живыми и мертвыми. В связи с этим по приказу главного врача концлагеря сегодня усыплена группа тяжелобольных».
Систематическое отравление больных проводилось до конца 1942 г. Сопротивляющихся больных скручивали и затыкали рот полотенцем. Когда Губерт не мог попасть в вену, он брал длинную иглу и делал укол прямо в сердце.
По оценке И.С. Асташкина, за весь 1942 г. было умерщвлено уколом фенола от 200 до 300 человек. Это составило пятую часть советских военнопленных, находившихся в лагере в 1942 г.
Обходы сопровождались прослушиванием фонендоскопом и беседами с отдельными больными. После завершения утреннего обхода начиналось исполнение врачебных назначений. Санитары раздавали лекарства (некоторым больным давали их до завтрака), делали инъекции, ингаляции, ставили банки и грелки, меняли повязки. Тяжелобольных и предназначенных к усыплению переносили санитары и ходячие больные. Часам к 10−11 в больницу прибывала бригада переносчиков трупов, которая грузила их в фургон. Примерно в 12 часов был обед, после него старший санитар занимался исполнением врачебных обязанностей. Младший санитар в это время менял постели и нательное белье, в необходимых случаях мыл больных. К шести часам завершались лечебные процедуры и следовал ужин, а затем вечерняя поверка с «дрессировкой». Далее вновь замеры температуры и пульса и новая влажная уборка. После ужина — вечерний обход врачей и прием новоприбывших больных. Отход ко сну происходил примерно в 11 часов вечера.
Все санитары в течение суток постоянно находились в палатах, там же они спали. Начиная с 1944 г. утренние и вечерние проверки полностью прекратились. Проверка свелась к рапорту начальника барака прибывшему охраннику.
Велся и амбулаторный прием больных. Это происходило после вечерней проверки. На находящихся на стационарном лечении заводилась карточка стандартного образца, при амбулаторном лечении карточка не заполнялась. В случае квалифицированной консультации, проведении полостных операций, рентгеноскопии или оказании стоматологической помощи больных водили в главный лазарет. Туда же в необходимых случаях доставлялась для исследования моча, кал и мокрота больных.
Обеспечение лекарствами, перевязочными материалами и инструментами осуществлялось из лагерной аптеки. В лазарете была тетрадь, на каждой странице которой еженедельно ставилась дата и составлялся список лекарств, материалов и инструментов. Один раз в неделю кто-либо из врачей, а с 1943 г. до последних дней существования лагеря это делал И. С. Асташкин, приносил тетрадь на подпись гауптштурмфюреру Вильгельму. Он подписывал список, по которому в лагерной аптеке выдавали все запрошенное. По словам И.С. Асташкина, случаев отказа в выдаче медикаментов не было. Обеспеченность лекарствами и инструментами была удовлетворительной.
Асташкин приводит список лекарств, которые использовались при лечении пленных:
· Аспирин в таблетках.
· Эльадрон в таблетках (теперь вместо этого препарата используют пенициллин и его производные).
· Пронтазин (красный стрептоцид в таблетках).
· Атропин в таблетках.
· Пилекарпин (сосудорасширяющие капли).
· Веронал (таблетки снотворные).
· Вассерштоф (жидкость для промывки ран).
· Бензин высокой очистки (использовался при обработке ран и при инъекциях вместо спирта).
· Новокаин.
· Морфий.
· Глазные капли (в ассортименте).
· Сода, настои для ингаляций и полосканий.
· Беладонна.
· Танелбин (средство от поноса).
· Глюкоза для внутривенных инъекций.
· Хлористый кальций.
· Моновитамины в таблетках.
· Камфора, кофеин (инъекции, применяемые при сердечной недостаточности).
· Угольный порошок.
· Гипс (для лечения вывихов и переломов).
· Гипс с цинкляйнфарбантом (эффективное средство для лечения трофических язв).
· Метиловый спирт.
· Йод.
· Орнинг-раствор (заменитель йода).
· Мази (в ассортименте).
· Перекись водорода.
Это только часть лекарств. По словам И.С. Асташкина, многих препаратов, лечебных средств и методов лечения он не встречал в советских медучреждениях и после войны. Вместо ваты использовался лигнин. Для исследования ушей применялось ушное зеркало с миниатюрной электролампочкой. Использовались жестяные грелки, которые представляли собой бачок с поверхностью, подогнанной под контуры человеческого тела. В достаточном количестве имелся гонзапласт — лейкопластырь с антисептической марлевой полоской. Больным с высокой температурой назначали гальцвикель: больного обертывали холодной мокрой простыней и надевали специальный фанерный ящик, внутри которого были установлены электролампочки для обогрева тела. Длительность процедуры составляла 30−40 минут.
Чистота в лазарете поддерживалась на самом высоком уровне. Вшей, блох у больных не было, за исключением первого месяца с момента прибытия первой партии пленных в 1941 г. Особо тщательно убирали уборную и душевую. Для отправления естественных надобностей тяжелобольными в палатах имелись судна и специальный стул с ведром-парашей. Больным, находящимся в больнице, один раз в 10 дней меняли нательное белье и постельные принадлежности. Все были обеспечены личными полотенцами. Больные пользовались металлической посудой. В набор входили миска, кружка, ложка.
Больных, как и всех пленных, регулярно стригли и брили. Этим занимались барачные и больничные парикмахеры. Для бритья использовали лезвия «Ротбарт» («Красная борода»).
Среди советских военнопленных инвалидов не было, потому что раненых немцы часто добивали на поле боя, а также и потому, что если это не произошло, то в сортировочном пересыльном лагере раненый почти не имел шансов на выживание. В памяти И.С. Асташкина сохранился единственный случай выживания тяжелораненого пленного. В августе 1944 г. один пленный был ранен в голову осколком американской бомбы. «Его долго лечили, однако полную подвижность правой руки и ноги так и не смогли восстановить. Человек этот хромал, получил постоянное освобождение от работы и все время находился в бараке. Случаев издевательств над инвалидами, как и над военнопленными в лагере со стороны охранников, мне не известно. Здоровых и больных беспощадно били лагерные и барачные полицаи из уголовников и военнопленных».
Летом 1943 г. в лагере было проведено флюорографическое обследование всех заключенных и военнопленных. В лагерном кинотеатре временно установили аппараты флюорографии. Проводили обследование не заключенные, а гражданские специалисты, специально доставленные для этой цели.
В лагере, так же как и в лазарете, было чисто, вшей, блох и грызунов не было. Всех здоровых пленных регулярно, примерно раз в 10 дней, водили в баню, где им меняли нательное белье. Во всех бараках было печное отопление, для которого использовали стандартные печи фирмы «Конкордия». Отопление велось брикетами с надписью «Sonne» («Солнце»).
Особенно тщательно мыли туалет и расположенную рядом умывальную комнату. В туалете было 8 унитазов с кнопочным сливом воды и столько же писсуаров, умывальник. В центре умывальной комнаты находился умывальник-фонтан с гранитной чашей, вдоль стены располагалось до десятка жестяных умывальников. Стены и полы в туалете и умывальной комнате были выложены керамической плиткой. Бараки в лагере были покрыты толью. Время от времени толь смачивали какой-то водоотталкивающей жидкостью. Это был… «человеческий жир, который скапливался в специальных ловушках в крематории».
Документация. Никакого учета статистики в больнице не было, велась и выдавалась только текущая документация. Главной особенностью являлось то, что все документы заполнялись анонимно, то есть нигде нельзя было ставить личной подписи. Справки о смерти пленных заполняли сами пленные или заключенные. Такой способ ведения документов был не случаен. Анонимность бумаг в значительной степени гарантировала сохранность информации в случае ее утечки. Такой вариант заполнения документов затруднял в будущем предъявление обвинения немецким врачам. Если бы такие бланки попали в руки каким-либо следователям, то последние увидели бы, что они заполнены руками узников, от имени которых предъявлялись бы претензии. Врачи-эсэсовцы, которые бывали в больнице, следили за документацией, однако никогда не делали там каких-либо пометок.
Главным больничным документом была лечебная карточка, которая заводилась на каждого поступавшего на стационарное лечение. Эта карточка размером в стандартный лист бумаги хранилась в специальной папке. Имя, лагерный номер и диагноз заносились чернильной ручкой, ею же проводилась запись врачебных процедур и назначений. График температуры вычерчивался красным карандашом, пульс — синим. Одной карточки хватало на 10 дней. В случаях длительного лечения к первой карточке присоединялась вторая, третья и т. д. Записи в карточке на немецком языке и латыни делали врачи и старшие санитары. И. С. Асташкин, по его словам, заполнил не менее тысячи таких карточек. В случае смерти больного в графе назначений обязательно ставился крест и указывалась причина смерти.
По карточкам нетрудно отыскать случаи насильственной смерти от уколов — это карточки температурящих больных с диагнозом «туберкулез». Так же можно определить исполнение смертного приговора подпольщиками — в таких карточках очень короткие сроки лечения и стандартный диагноз «сердечная недостаточность».
В случае смерти больного в обязательном порядке в канцелярию лагеря отправляли стандартную справку.
Карточки на умерших заполняли в день их смерти и сразу же отправляли в канцелярию. Лично И. С. Асташкин заполнил не менее двух сотен подобных карточек. Врачебные и посмертные карточки, вероятно, не сохранились. Однако сохранилась значительная часть лагерного архива, в том числе личные дела военнопленных. По этим делам можно уточнить число людей, отравленных в лазарете фенолом. Личные дела этих людей имеют следующие определяющие признаки:
Время поступления в лагерь — октябрь—ноябрь 1941 г.;
Место смерти — барак № 7;
Дата смерти — февраль—декабрь 1942 г.;
Причина смерти — туберкулез.
Люди, умершие в бараке № 7 с февраля по апрель 1942 г., почти наверняка были отравлены, ибо именно тогда была умерщвлена основная часть тяжелобольных.
Полицаи истреблялись равномерно в течение 1942−1943 гг.
Предателей, служивших у немцев, уничтоженных подпольщиками в 1943—1944 гг., следует искать по следующим ориентирам:
1. Военнопленный.
2. Наличие записей о сотрудничестве с немцами.
3. Время поступления в лагерь — 1943−1944 гг.
4. Очень короткий отрезок времени от поступления в лагерь до смерти (несколько дней).
Врачи больницы имели право выдать справку об освобождении от работы. Выданное освобождение (шонунг) предъявлялось начальнику барака.
По официальным сведениям, представленным 15 апреля 1945 г., за период с 29.12.1942 г. по 3.1.1943 г. освобождения от работы получили 2186 человек; с 4.1.1943 г. по 2.1.1944 г. — 7346 заключенных; с 3.1.1944 г. по 31.12.1944 г. — 11 377 человек; и за три месяца, с 1.1 по 1.4.1945 г. — 3649.
Смертность и ее причины. Численность умерших по годам И. С. Асташкин называет по памяти, учитывая дневные нормы смертности в больнице. Точный диагноз установить было трудно, так как обычно люди поступали с набором симптомов истощения, побоев, туберкулеза и т. п.
В 1941 г. умерло примерно 200 человек:
туберкулез — 70%,
истощение — 15%,
побои — 10%,
прочие — 5%.
Среди умерших в больнице в 1941 г. около двух третей было на совести полицаев из военнопленных, которые добили людей издевательствами, побоями, отнятием хлеба.
В 1942 г. — умерло примерно 400 человек:
туберкулез — 80%,
истощение — 10%,
побои — 5%,
прочие — 5% (чаще обморожения в начале года).
Из названного числа умерших не менее половины «усыплены» Губертом и Марьяном. Среди туберкулезных больных не менее двух третей «усыплены», главным образом весной.
В 1943 г. — умерло примерно 150 человек:
туберкулез — 90%,
истощение, побои, прочее — 10%.
Число предателей и полицаев, уничтоженных подпольщиками за 1943−1945 гг., — от 100 до 150 человек.
Информация о полицаях, старостах и других пособниках фашистов (имя и номер) из канцелярии лагеря поступала в «тройку» (Н. Симаков, С. Бакланов, Левшенков). Подозрительных поселяли в 13‑й барак либо в другой, где был надежный начальник. После поселения потенциального «подсудимого» ночью к нему являлась «тройка» и еще несколько человек, которые выводили его в умывальную комнату. Там проводилась беседа-допрос. После этого зачитывался приговор, который немедленно приводился в исполнение. Карточка о смерти казненного оформлялась в бараке или лазарете. Задним числом на всякий случай оформлялась врачебная карточка, в которой указывалась причина смерти — «сердечная недостаточность». При первой возможности труп казненного отправлялся в крематорий.
Если в бараке не было условий для исполнения приговора, обреченного приводили в лазарет. Делали это обычно общелагерные полицаи-подпольщики. Приговор исполняли в душевой или палате № 6. Члены «тройки» знали, где хранится банка с фенолом и шприцем. Справка на казненного заполнялась тут же, а в барак шла информация о его смерти.
Длительность исполнения приговора — от поступления обреченного в лагерь до сожжения его останков — до двух суток.
Случаев умопомешательства среди пленных было немного. Таких направляли в гауптревир, откуда они никогда не возвращались. За три с половиной года было не более десятка самоубийств.
Отравления фенолом. В 7-м бараке фенольными инъекциями было убито не менее 300 человек, среди которых около 200 тяжелобольных. Около 100 полицаев, а также людей, чем-то не понравившихся санитару-подпольщику Борису Лебедеву. Наибольшее число было отравлено в 1942 году.
«Мне доподлинно известно, — пишет Асташкин, — усыпление при помощи инъекций проводилось в главном ревире до и после массового отравления советских пленных. Их убивали политзаключенные Губерт и Марьян, а также Борис Лебедев».
По мнению И.С. Асташкина, всего в лагере отравлено фенолом от 2 до 6 тыс. человек.
Гауптревир — главный лазарет. Лагерный лазарет размещался в четырех или пяти бараках. Состоял из больницы примерно на 200−300 мест, поликлиники и аптеки. Врачей-заключенных в лазарете было примерно 10−15 человек, санитаров вдвое больше. Национальный состав врачей: немцы, чехи, поляки. Из русских: лишь уборщики, в лучшем случае — младшие санитары. Главная причина в том, что русских пленных в лагерной иерархии держали очень низко, ниже были только евреи. Никакой ответственной работы поэтому русским не доверяли. В гауптревир из числа заключенных могли попасть только тщательно отобранные, проверенные, либо по приказу комендатуры. Руководство больницы не спешило принять советских медиков, о которых ничего не знало. Рядом находились десятки людей, о них было известно все и их надежность не вызывала сомнения. С прибытием русских пленных выявилось, что среди них очень много опасных типов — бывших полицаев и др. Таких помещали в больницу, и это было их последнее посещение медучреждений.
Список лиц, работавших на должностях врачей в бараке № 7 с 11.1941 г. по 4.1945 г.
1. Груба — дипломированный врач, немецкий уголовник, горбун. Работал с 1.11.1941 г. до весны 1942 г.
2. Вилли — дипломированный врач, немецкий политзаключенный, полуеврей. Работал с 1.11.1941 г. до весны 1942 г.
3. Губерт — санитар, немец, политзаключенный. Работал с конца зимы 1942 г. до начала 1943 г. Повинен в насильственной смерти не менее 200 военнопленных.
4. Марьян — дипломированный врач, поляк, политзаключенный. Работал с конца зимы 1942 г. до начала 1943 г. Вместе с Губертом умертвил не менее 200 военнопленных.
5. Юзеф Беран — санитар, чех, политзаключенный. Работал с начала 1943 г. по ноябрь 1944 г. Ушел из барака по собственной инициативе.
6. Вентцель Менжибовский — дипломированный врач, поляк, политзаключенный, работал с конца зимы 1942 г. до 9.4.1945 г.
7. Илья Асташкин — дипломированный фельдшер, на врачебной должности с середины 1943 г. по 9.4.1945 г.
Все эти люди имели право врачебного приема, ведения лечебных карточек, оформления справок о смерти и выдачи освобождения от работы. По словам И. С. Асташкина, «никаких иных врачей, кроме названных, во время войны в бараке № 7 никогда не было. Любое упоминание в литературе имен или фамилий врачей, которых нет среди названных, есть результат заблуждения или выдумки автора. Да будет Господь мне в этом судьей».
Санитары. Всего за три года и 7 месяцев в больнице работало примерно 25−30 санитаров. Имена, фамилии и клички всех санитаров неизвестны. Однако И. С. Асташкин вспоминает следующих:
1. Степан — полицай, работал с ноября 1941 г. по январь 1942 г. Забит пленными в бараке.
2. Монгол — полицай, работал с ноября 1941 г. по январь 1942 г. Искусственно заражен туберкулезом, задушен больными.
3. Чарли Чаплин — полицай, работал с ноября 1941 г. по январь 1942 г. В 1943 или в 1944 г. сбежал из лазарета, опасаясь расправы. Выехал с транспортом в один из филиалов Бухенвальда.
4. Брат Чарли Чаплина — полицай, работал с ноября 1941 г. по январь 1942 г. Изгнан из лазарета.
5. Полицай — «который бил меня в лагере № 310». Работал с ноября 1941 г. по январь 1942 г. Умерщвлен в лазарете.
6. Никита — изгнан из лазарета по инициативе И. С. Асташкина за воровство в конце 1941 г.
7. Сергей — изгнан из лазарета в начале 1942 г. по инициативе И. С. Асташкина за воровство и издевательства над больными.
8. Борис Лебедев — москвич, театральный художник. Работал в течение 1942 г. Член лагерной подпольной организации. Причастен к смерти многих тяжелобольных пленных и невиновных здоровых людей. Убит пленными в 1943 г.
9. Иван Румянцев.
10. Геннадий Цветков — пограничник, родом из Горьковской области. Умер во второй половине 1944 г. в главном ревире. Причина смерти — рак шейных лимфатических узлов. Редчайший случай естественной смерти в лагере.
11. Евгений Мальцев.
12. Александр Павлов.
13. Михаил Левшенков.
14. Евгений Ельцов.
15. И. Асташкин — на должности санитара с ноября 1941 г. по июнь 1943 г.
16. Соколов — дипломированный врач.
17. Фельдшер.
18. Акулька.
Приведенные под номерами 16 и 17 — врач и фельдшер — долго не работали санитарами, они были не из пленных, а из заключенных, находились в лазарете в 1944 г.
Переводчики. Юзеф — поляк, политзаключенный, воевал в Испании, работал с ноября 1941 г. по январь 1942 г. Александр Иванович Кудинов — уроженец г. Сталино или Мариуполя. Работал с января 1942 г. по 9.4.1945 г. Свободно владел немецким языком. Бежал вместе с И. С. Асташкиным во время марша в начале мая 1945 г.
Подпольная организация. С лазаретом связана деятельность лагерной подпольной организации. Через лазарет прошли тысячи людей, и от его персонала во многих случаях зависело, жить человеку или умереть. Очень важные вопросы жизни и смерти вертелись вокруг справки о смерти. Без нее невозможно было спасти кого-либо или спрятать концы в воду в случае уничтожения предателя или провокатора. В 1944 и 1945 г. на койках лазарета лежали практически здоровые люди. Лазарет имел несколько комнат, душевую, где можно было в случае чего собраться для встречи. Подпольная организация пленных начала существовать с весны 1942 г. и составляла 50−100 человек в пределах лагеря военнопленных. Незначительная численность объясняется тем, что постоянно менялся состав заключенных, длительные контакты отсутствовали, было значительное число уголовников и лиц, сотрудничавших с немцами. И тем не менее, небольшая по численности организация к концу войны крепко держала в своих руках весь лагерь военнопленных.
В руководстве организации было 6−7 человек. И.С. Асташкин лично знал и выполнял поручения Николая Симакова. Он постоянно находился «на лечении» в бараке № 7. Ему немцы-подпольщики создали особые условия. После того как Симакова в начале 1942 г. перевели в главный ревир, он закрепился там надолго. С 1944 г. у него была отдельная комната. Также неоднократно И. С. Асташкиным выполнялись поручения подпольщиков Михаила Левшенко — санитара, Степана Бакланова — переводчика в бараке, Николая Кюнга — барачного штубендиста — старшего по комнате, Григория Екимова — штубендиста первого барака. Руководители подпольной организации обычно работали в качестве уборщиков, лагерных полицаев и на других необременительных должностях, куда им помогали устроиться их немецкие друзья. Рядовые пленники и узники не могли по своему желанию покидать барак. Уборщики, санитары и полицейские имели гораздо больше возможностей для перемещения по лагерю и общения с нужными людьми.
По словам И.С. Асташкина, в самом факте существования барака № 7 кроется тайна, которую он не в силах объяснить. В лагерях № 307 и № 310, в которых ему пришлось побывать до Бухенвальда, медицинская помощь пленным практически не оказывалась, люди ежедневно умирали сотнями. В Бухенвальде на не менее 1500 пленных была больница на 100 коек. В 1944—1945 гг. пришлось увеличить продолжительность лечения, и госпитализировали совершенно здоровых людей, так как койки не должны были пустовать, ибо в противном случае лазарет могли закрыть или сократить число коек. Лазарет был открыт и существовал по решению лагерного начальства. Существование лазарета связано с выделением отдельного барака, систематическим снабжением лекарствами, медицинскими инструментами, питанием, содержанием персонала в 17−19 человек. Лазарет находился под постоянным контролем врачей-эсэсовцев. Непрофессионалов среди них не было. Инспектировавшие нас врачи постоянно бывали в палатах и не могли не видеть, что в конце войны на койках находятся практически здоровые люди. Факт длительного существования барака № 7 — одна из многих неразгаданных загадок Бухенвальда.
Чрезвычайно важно заключительное замечание И.С. Асташкина:
«К изложенному в этой главе разные люди отнесутся по-разному, это естественно. Я же утверждаю, что никаких известных миру фактов о преступлениях фашистов ниспровергать не собираюсь. Рассказанным о Бухенвальде я не отменяю виденного в лагере № 310, где ежедневно гибли до 1000 советских военнопленных, которым никто никакой медицинской помощи не оказывал, я не возвращу к жизни тех моих товарищей, которых солдаты-эсэсовцы добили по дороге в Бухенвальд 18 октября 1941 года и не отменяю того факта, что кровли бараков в лагере смазывали человеческим жиром. Вместе с тем писать о том, чего я не видел, или тем более придумывать что-либо, я не намерен. Соотношение 67 коек на 1000 военнопленных не есть свидетельство гуманности фашистской лагерной системы, так как в момент прибытия в лагерь в больницу необходимо было положить всех пленных, ибо здоровых среди них не было. На основании одного отдельно взятого факта или даже значительного их числа делать далеко идущие выводы нельзя, так как надо рассмотреть явление глубоко и всесторонне. У меня на родине, например, всегда было общедоступное и бесплатное медицинское обслуживание. При всем этом в 1933 году в моем селе от голода умерло не менее 1000 человек из 6000 жителей, и никто никакой медицинской помощи им не оказывал. Продекларированная бесплатная медицинская помощь не стала бесспорным свидетельством человечности системы в целом. Я считаю, что всем мертвым и ныне здравствующим на земле следует воздать по заслугам, отмерить каждому столько, сколько ему причитается — не меньше, но и не больше, чем он заслужил. Для мирных времен и спокойной жизни не так уж плох лозунг „Каждому свое“» («Jedem das Seine», надпись была воротах Бухенвальда).
Арон Шнеер, Иерусалим, специально для EADaily