что делала кейти кузина элен
Что Кейти делала (33 стр.)
— Кейти, дорогая, — сказала кузина Элен день или два спустя после их встречи, — мне так приятно гостить у вас на этот раз — ты даже представить не можешь. Как все не похоже на прежнюю нашу встречу, когда ты была так тяжело больна, а все в доме так печальны. Помнишь?
— Конечно. И как добры вы были ко мне! И как вы помогли мне! Я никогда этого не забуду.
— Я очень рада, но ведь я так мало могла сделать для тебя. Ты сама училась все это время. И, Кейти, дорогая, я очень довольна, что ты сумела так мужественно перенести все трудности. Я вижу это по всему — и папа, и дети, и ты сама. Ты заняла то место в доме, которое — помнишь, я говорила тебе? — может и должен попытаться занять больной человек: ты действительно стала душой дома.
— Ах, кузина Элен, не говорите так! — сказала Кейти, и глаза ее вдруг наполнились слезами. — Я не была мужественной. Вы и представить себе не можете, как ужасно я вела себя иногда, какой сердитой и неблагодарной, какой глупой и тупой я была. Изо дня в день я видела, что мне следует делать, но не делала этого. Это так замечательно, что вы похвалили меня, но не надо… Я этого не заслуживаю.
Но хотя Кейти и сказала, что не заслуживает похвал, я думаю, онаих вполне заслужила!
Что Кейти делала в школе
Глава 1 Плоский Холм
Вскоре после того счастливого дня, о котором я рассказала в конце книги «Что Кейти делала», Элси и Джонни совершили свою знаменитую поездку на Плоский Холм — поездку, которую они навсегда запомнили и которая долго служила в семье предметом шуток.
Лето в тот год было прохладное, но, как это часто случается после холодного лета, осень выдалась необычно жаркая. Можно было подумать, что месяцы играют в какую-то игру и меняются местами по кругу. Казалось, сентябрь был полон решимости показать, что, если только захочет, легко сумеет сделаться душным и жарким под стать августу. Всю вторую половину пребывания кузины Элен в доме Карров дни были невероятно знойными, и она с трудом переносила жару и духоту, хотя дети делали все, что могли, чтобы облегчить ее положение, — закрывали в комнатах ставни, приносили холодную воду, обмахивали кузину веерами. Каждый вечер мальчики выкатывали ее диванчик на колесиках на крыльцо, надеясь, что там можно будет найти прохладу, но все было бесполезно: вечера были такими же жаркими, как дни, а от висевшей в воздухе желтой пыли солнечный свет казался густым и горячим. На деревьях появилось несколько ярких листьев, но они были некрасивого цвета и все сморщенные. Кловер сказала, что, наверное, их сварили и потому они теперь красные, как омары. В целом месяц оказался мучительно неприятным, и наступление октября также не принесло почти никаких перемен: в воздухе по-прежнему висела пыль, стояла жара, а ветер, если и дул, то не освежал совсем — казалось, он уже пронесся над какой-то печью, жар которой выжег из него всю жизнь и аромат.
И все же, несмотря на неприятную погоду, было радостно наблюдать, как Кейти день ото дня крепнет и набирается сил. Сначала она спускалась в столовую только к обеду, потом стала приходить и к завтраку. Вечерами она сидела на крыльце; за столом — разливала чай. В первое время остальные смотрели на то, как она ходит по дому, словно на чудо, но все же привыкли к этому на удивление быстро — люди легко привыкают к хорошему. Лишь один человек никак не мог к этому привыкнуть, никогда не принимал это как нечто само собой разумеющееся — и человеком этим была сама Кейти. Сбежать вниз по лестнице, выйти в сад, открыть кухонную дверь, чтобы отдать какое-то распоряжение, — делая все это, она не могла не ощущать в душе невыразимую радость и ликование. Новая жизнь, более активная и не ограниченная отныне стенами одной комнаты, придавала ей новые физические и духовные силы. Щеки ее округлились и порозовели, а глаза стали ярче. Папа и кузина Элен наблюдали эти перемены с неописуемой радостью, а миссис Уоррет, которая как-то раз заглянула к ним пообедать, прямо-таки вскрикнула от удивления, увидев Кейти.
— Подумать только! — воскликнула она. — Когда я приезжала сюда в прошлый раз, вид у тебя был такой, словно ты приросла к своему креслу до конца твоих дней, а вот ты уже топаешь, да до того быстро, что мне бы так. Ну и ну! Прямо чудеса. Сердце радуется, как погляжу на тебя, Кэтрин. Хотела бы я, чтобы твоя бедная тетя была здесь сегодня, — вот чего я хотела бы. Как она была бы рада!
Сомнительно, впрочем, что тетя Иззи была бы так уж рада: обжитой вид парадной гостиной ужаснул бы ее до крайности. Но в ту минуту подобная мысль не пришла Кейти в голову. Она была тронута неподдельной добротой, звучавшей в голосе миссис Уоррет, и охотно приняла ее поцелуй. Кловер принесла лимонад и виноград, и обе девочки целиком посвятили себя тому, чтобы удобно устроить и угостить старую леди. Уже перед тем, как уходить, она сказала:
— Что ж это никто из вас никогда не заглянет ко мне на Плоский Холм? Я, кажется, достаточно часто повторяю мое приглашение. Вот Элси, например, да и Джонни — они как раз в таком возрасте, когда приятно провести время в Деревне. Почему бы не отправить их ко мне на недельку. Джонни сможет кормить цыплят, да и гоняться за ними тоже, если захочет, — добавила она, так как в этот момент перед их глазами неожиданно предстала Джонни, преследующая одну из бентамок Филаnote 25. — Скажи ей об этом, Кейти, хорошо? На ферме множество цыплят. Она сможет гонять их с утра и до ночи, если хочет.
Кейти поблагодарила миссис Уоррет за приглашение подумала, что вряд ли детям захочется ехать на Плоский Холм. Она передала Джонни слова миссис Уоррет а затем совершенно выскочило у нее из головы, и потому она была удивлена, когда несколько дней спустя Элси снова заговорила на эту тему. Вся семья была в то утро в подавленном состоянии, так как накануне кузина Элен покинула их. Элси лежала на диване, обмахиваясь большим веером из пальмовых листьев.
— Ox! — вздохнула она. — Как ты думаешь, Кейти, будет в этом мире опять прохладно когда-нибудь? Похоже я больше не вынесу этой жары.
— Ты нездорова, дорогая? — с тревогой спросила Кейти.
— Нет, не то чтобы нездорова, — ответила Элси. — Вот только эта отвратительная жара, и никуда от нее не уйти. Я все думаю о деревне. Как бы я хотела оказаться там и почувствовать дуновение ветра. Не позволит ли папа мне и Джонни съездить на Плоский Холм погостить у миссис Уоррет, как ты думаешь? Может быть, он позволит, если ты его попросишь?
— Но, Элси, — сказала изумленная такими речами Кейти, — Плоский Холм — это не настоящая деревня. Он находится возле самого города — всего в шести милях отсюда. А дом миссис Уоррет, по словам папы, стоит возле самой дороги. И ты думаешь, дорогая, что тебе там понравилось бы? Там наверняка ненамного прохладнее, чем здесь.
— Прохладнее! Намного! — возразила Элси чуть раздраженным тоном. — Там очень близко лес, мне миссис Уоррет говорила. К тому же на ферме всегда прохладнее. Там место более открытое, и ветер дует, и… все гораздо приятнее! Ты представить не можешь, как я устала от этого раскаленной дома. Прошлую ночь я почти совсем не спала, а когда задремала, мне приснилось что я — буханка черного хлеба и Дебби сажает меня в печку. Препротивный сон. Я так обрадовалась, когда проснулась. Ты ведь спросишь папу, нельзя ли нам поехать?
— Спрошу, конечно, если ты так этого хочешь. Но только… — Кейти не договорила. Образ толстой миссис Уоррет всплыл у нее в памяти, и она не могла не сомневаться в том, найдет ли Элси ферму на Плоском Холме такой приятной, как надеется. Но иногда истинная доброта заключается именно в том, чтобы позволить людям воплотить в жизнь их неразумные желания. Да и взгляд у Элси был такой печальный, что у Кейти не хватило духу возразить или отказать в просьбе.
Доктор Карр тоже, казалось, был полон сомнений, когда услышал о предложенном плане.
— Слишком жарко, — сказал он. — Я думаю, девочкам там не понравится.
— Понравится, папа! Конечно понравится! — закричали Элси и Джонни, медлившие у дверей в ожидании ответа на свою просьбу.
Доктор Карр улыбнулся, взглянув на полные мольбы лица, и вид у него при этом был чуть лукавый.
— Хорошо, — сказал он, — вы можете поехать. Завтра мистер Уоррет будет в городе — у него какие-то дела в банке. Я попрошу его передать миссис Уоррет, что вы приедете, и вечером, когда будет попрохладнее, Александр отвезет вас.
— Отлично, отлично! — закричала Джонни, запрыгав, а Элси бросилась папе на шею и крепко сжала его в объятиях.
— А в четверг я пришлю за вами, — продолжил он.
— Но, папа, это же всего два дня, — запротестовала Элси, — а миссис Уоррет говорила «на недельку».
— Да, она сказала на недельку, — вмешалась Джонни, — и у нее так много цыплят, и я буду кормить их и гоняться за ними, сколько захочу. Только слишком жарко, чтобы много бегать, — добавила она задумчиво.
Что делала кейти кузина элен
What Katy did at school
© Батищева М., перевод на русский язык, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Вскоре после того счастливого дня, о котором я рассказала в конце книги «Что Кейти делала», Элси и Джонни совершили свою знаменитую поездку на Плоский Холм – поездку, которую они навсегда запомнили и которая долго служила в семье предметом шуток.
Лето в тот год было прохладное, но, как это часто случается после холодного лета, осень выдалась необычно жаркая. Можно было подумать, что месяцы играют в какую-то игру и меняются местами по кругу. Казалось, сентябрь был полон решимости показать, что, если только захочет, легко сумеет сделаться душным и жарким под стать августу. Всю вторую половину пребывания кузины Элен в доме Карров дни были невероятно знойными, и она с трудом переносила жару и духоту, хотя дети делали все, что могли, чтобы облегчить ее положение, – закрывали в комнатах ставни, приносили холодную воду, обмахивали кузину веерами. Каждый вечер мальчики выкатывали ее диванчик на колесиках на крыльцо, надеясь, что там можно будет найти прохладу, но все было бесполезно: вечера были такими же жаркими, как дни, а от висевшей в воздухе желтой пыли солнечный свет казался густым и горячим. На деревьях появилось несколько ярких листьев, но они были некрасивого цвета и все сморщенные. Кловер сказала, что, наверное, их сварили и потому они теперь красные, как омары. В целом месяц оказался мучительно неприятным, и наступление октября также не принесло почти никаких перемен: в воздухе по-прежнему висела пыль, стояла жара, а ветер, если и дул, то не освежал совсем – казалось, он уже пронесся над какой-то печью, жар которой выжег из него всю жизнь и аромат.
И все же, несмотря на неприятную погоду, было радостно наблюдать, как Кейти день ото дня крепнет и набирается сил. Сначала она спускалась в столовую только к обеду, потом стала приходить и к завтраку. Вечерами она сидела на крыльце; за столом – разливала чай. В первое время остальные смотрели на то, как она ходит по дому, словно на чудо, но все же привыкли к этому на удивление быстро – люди легко привыкают к хорошему. Лишь один человек никак не мог к этому привыкнуть, никогда не принимал это как нечто само собой разумеющееся – и человеком этим была сама Кейти. Сбежать вниз по лестнице, выйти в сад, открыть кухонную дверь, чтобы отдать какое-то распоряжение, – делая все это, она не могла не ощущать в душе невыразимую радость и ликование. Новая жизнь, более активная и не ограниченная отныне стенами одной комнаты, придавала ей новые физические и духовные силы. Щеки ее округлились и порозовели, а глаза стали ярче. Папа и кузина Элен наблюдали эти перемены с неописуемой радостью, а миссис Уоррет, которая как-то раз заглянула к ним пообедать, прямо-таки вскрикнула от удивления, увидев Кейти.
– Подумать только! – воскликнула она. – Когда я приезжала сюда в прошлый раз, вид у тебя был такой, словно ты приросла к своему креслу до конца твоих дней, а вот ты уже топаешь, да до того быстро, что мне бы так. Ну и ну! Прямо чудеса. Сердце радуется, как погляжу на тебя, Кэтрин. Хотела бы я, чтобы твоя бедная тетя была здесь сегодня, – вот чего я хотела бы. Как она была бы рада!
Сомнительно, впрочем, что тетя Иззи была бы так уж рада: обжитой вид парадной гостиной ужаснул бы ее до крайности. Но в ту минуту подобная мысль не пришла Кейти в голову. Она была тронута неподдельной добротой, звучавшей в голосе миссис Уоррет, и охотно приняла ее поцелуй. Кловер принесла лимонад и виноград, и обе девочки целиком посвятили себя тому, чтобы удобно устроить и угостить старую леди. Уже перед тем, как уходить, она сказала:
– Что ж это никто из вас никогда не заглянет ко мне на Плоский Холм? Я, кажется, достаточно часто повторяю мое приглашение. Вот Элси, например, да и Джонни – они как раз в таком возрасте, когда приятно провести время в деревне. Почему бы не отправить их ко мне на недельку. Джонни сможет кормить цыплят, да и гоняться за ними тоже, если захочет, – добавила она, так как в этот момент перед их глазами неожиданно предстала Джонни, преследующая одну из бентамок[1] Фила. – Скажи ей об этом, Кейти, хорошо? На ферме множество цыплят. Она сможет гонять их с утра до ночи, если хочет.
Кейти поблагодарила миссис Уоррет за приглашение, но подумала, что вряд ли детям захочется ехать на Плоский Холм. Она передала Джонни слова миссис Уоррет, а затем все это совершенно выскочило у нее из головы, и потому она была удивлена, когда несколько дней спустя Элси снова заговорила на эту тему. Вся семья была в то утро в подавленном состоянии, так как накануне кузина Элен покинула их. Элси лежала на диване, обмахиваясь большим веером из пальмовых листьев.
– Ох! – вздохнула она. – Как ты думаешь, Кейти, будет в этом мире опять прохладно когда-нибудь? Похоже, я больше не вынесу этой жары.
– Ты нездорова, дорогая? – с тревогой спросила Кейти.
– Нет, не то чтобы нездорова, – ответила Элси. – Вот только эта отвратительная жара, и никуда от нее не уйти. Я все думаю о деревне. Как бы я хотела оказаться там и почувствовать дуновение ветра. Не позволит ли папа мне и Джонни съездить на Плоский Холм погостить у миссис Уоррет, как ты думаешь? Может быть, он позволит, если ты его попросишь?
– Но, Элси, – сказала изумленная такими речами Кейти, – Плоский Холм – это не настоящая деревня. Он находится возле самого города – всего в шести милях отсюда. А дом миссис Уоррет, по словам папы, стоит возле самой дороги. И ты думаешь, дорогая, что тебе там понравилось бы? Там наверняка ненамного прохладнее, чем здесь.
– Прохладнее! Намного! – возразила Элси чуть раздраженным тоном. – Там очень близко лес, мне миссис Уоррет говорила. К тому же на ферме всегда прохладнее. Там место более открытое, и ветер дует, и… все гораздо приятнее! Ты представить не можешь, как я устала от этого раскаленного дома. Прошлую ночь я почти совсем не спала, а когда задремала, мне приснилось, что я – буханка черного хлеба и Дебби сажает меня в печку. Препротивный сон. Я так обрадовалась, когда проснулась. Ты ведь спросишь папу, нельзя ли нам поехать?
– Спрошу, конечно, если ты так этого хочешь. Но только… – Кейти не договорила. Образ толстой миссис Уоррет всплыл у нее в памяти, и она не могла не сомневаться в том, найдет ли Элси ферму на Плоском Холме такой приятной, как надеется. Но иногда истинная доброта заключается именно в том, чтобы позволить людям воплотить в жизнь их неразумные желания. Да и взгляд у Элси был такой печальный, что у Кейти не хватило духу возразить или отказать в просьбе.
Доктор Карр тоже, казалось, был полон сомнений, когда услышал о предложенном плане.
– Слишком жарко, – сказал он. – Я думаю, девочкам там не понравится.
– Понравится, папа! Конечно, понравится! – закричали Элси и Джонни, медлившие у дверей в ожидании ответа на свою просьбу.
Доктор Карр улыбнулся, взглянув на полные мольбы лица, и вид у него при этом был чуть лукавый.
– Хорошо, – сказал он, – вы можете поехать. Завтра мистер Уоррет будет в городе – у него какие-то дела в банке. Я попрошу его передать миссис Уоррет, что вы приедете, и вечером, когда будет попрохладнее, Александр отвезет вас.
– Отлично, отлично! – закричала Джонни, запрыгав, а Элси бросилась папе на шею и крепко сжала его в объятиях.
– А в четверг я пришлю за вами, – продолжил он.
– Но, папа, это же всего два дня, – запротестовала Элси, – а миссис Уоррет говорила «на недельку».
– Да, она сказала «на недельку», – вмешалась Джонни, – и у нее так много цыплят, и я буду кормить их и гоняться за ними, сколько захочу. Только слишком жарко, чтобы много бегать, – добавила она задумчиво.
Прочитайте онлайн Что Кейти делала | Глава 7Кузина Элен
В один из июльских дней несколько девочек вместе возвращались домой из школы. Когда они приблизились к воротам дома доктора Карра, Мерайя Фиск увидела красивый букет, лежащий прямо посредине тротуара.
— Ах, смотрите! — воскликнула она. — Кто-то уронил! Я подниму. — И она наклонилась. Но в тот самый момент, когда ее пальцы коснулись стеблей цветов, букет, словно по волшебству, отпрыгнул. Озадаченная Мерайя попыталась схватить его, но букет побежал все быстрее и быстрее, пока не исчез под воротами. С другой стороны живой изгороди послышался смех.
— Вы видели? — взвизгнула Мерайя. — Эти цветы сами убегают!
— Чепуха, — сказала Кейти. — Это шутки глупых детей. — Затем, открыв ворота, она позвала: — Джонни! Дорри! Выходите, покажитесь! — Но никто не ответил и никого не было видно. Впрочем, букет лежал на дорожке, и, подняв его, Кейти показала девочкам конец длинной черной нитки, привязанной к стеблям. — Это любимая проделка Джонни. Они с Дорри всегда привязывают нитку к цветам и кладут на дороге, чтобы дразнить людей. Вот, Мерайя, возьми, если хочешь. Только не думаю, что Джонни составляет букеты с большим вкусом.
— Как это замечательно, что начинаются каникулы! — сказала одна из старших девочек. — Что вы собираетесь делать в каникулы? Мы поедем на море.
— Папа сказал, что возьмет меня и Сузи на Ниагарский водопад, — сказала Мерайя.
— Я поеду в гости к тете, — сказала Элис Блэр. — Она живет в чудеснейшем месте; там есть пруд, и Том — это мой двоюродный брат — обещает научить меня грести. А ты что будешь делать в каникулы, Кейти?
— О, не знаю. Просто играть и веселиться, — ответила Кейти, подбрасывая и снова ловя свою сумку с учебниками. Но остальные девочки посмотрели на нее так, как будто не считали, что это очень приятно; они как будто жалели ее, и Кейти вдруг почувствовала, что ее каникулы будут не такими хорошими, как у остальных.
— Хорошо бы папа тоже повез нас куда-нибудь, — сказала она Кловер, когда они зашагали к дому по гравиевой дорожке. — Папы всех других девочек так делают.
— Он слишком занят, — ответила Кловер. — А кроме того, я думаю, что мы проведем каникулы гораздо лучше, чем остальные девочки. Элин Робинсон всегда говорит, что и миллиона долларов не пожалела бы, лишь бы у нее были такие замечательные братья и сестры, чтобы было с кем играть. А у Мерайи и Сузи, сама знаешь, жизнь дома просто отвратительная, хоть их и возят отдыхать во всякие разные места. Миссис Фиск такая придирчивая. Она всегда говорит «нельзя». И ни двора у них при доме нет, и никакого другого места, где поиграть. Я бы ни с кем из них не поменялась местами.
— Я тоже, — сказала Кейти, ободренная такими мудрыми речами. — Ах, как чудесно, что завтра никаких занятий! Каникулы — это просто замечательно! — И она еще раз подбросила в воздух свою сумку. Та упала на землю с грохотом и треском.
— Ого, ты, наверное, разбила грифельную дощечку, — сказала Кловер.
— Неважно. Она мне не понадобится целых восемь недель, — беззаботно отозвалась Кейти, и они взбежали по ступенькам крыльца.
Распахнув парадную дверь, девочки помчались наверх с криками:
— Ура! Ура! Каникулы! Тетя Иззи, каникулы!
Но вдруг они резко остановились, так как — подумать только! — весь холл второго этажа был в полнейшем беспорядке. Из комнаты для гостей доносились звуки уборки. Кругом стояли столы и стулья, а раскладная кровать, казалось, сама собой выехала из дверей и остановилась у самого края лестницы, загородив девочкам путь.
— Странно! — сказала Кейти, пытаясь пролезть мимо кровати. — Что бы это могло быть? О, вот тетя Иззи! Тетя Иззи, кто-нибудь приезжает? Зачем вы вынесли вещи из Голубой комнаты?
— Ох, батюшки! Это вы, девочки? — отозвалась тетя Иззи, взбудораженная и разгоряченная. — Вот что, послушайте, нечего вам тут стоять и задавать вопросы. У меня нет времени вам отвечать. Кейти, оставь кровать в покое — ты ее сейчас в стену вдавишь. Ну вот, я же говорила! — вскрикнула она, когда Кейти в нетерпении толкнула кровать. — Останется теперь метина на обоях. Что ты за несносный ребенок! Идите сейчас же вниз, обе, и не поднимайтесь сюда до ужина. У меня тут столько дел, что раньше мне не управиться.
— Только скажите нам, зачем все это, и мы сразу же уйдем! — закричали девочки.
— Ваша кузина Элен приезжает в гости, — коротко ответила мисс Иззи и исчезла в Голубой комнате.
Это и в самом деле была поразительная новость. Кейти и Кловер сбежали вниз в большом волнении и, посовещавшись, решили удалиться на сеновал, чтобы там, в тишине и покое, обсудить услышанное. Приезжает кузина Элен! Это казалось почти таким же невероятным, как если бы вдруг сама королева Виктория, в золотой короне и парадном облачении, пожелала бы выпить чаю в семействе Карров. Или как если бы герой какой-либо книги, скажем Робинзон Крузо, приехал бы с чемоданом и объявил о намерении погостить недельку. В воображении детей кузина Элен была такой же интересной и нереальной особой, как герои сказок — Золушка, или Синяя Борода, или сама, дорогая и любимая, Красная Шапочка. Но было в их представлении о кузине Элен и что-то от учебника воскресной школы, потому что кузина, несомненно, была очень, очень хорошей.
Никто из них никогда не видел ее. Фил был уверен, что у нее нет ног, потому что, по словам старших, она никогда не выходит из дома и все время лежит на диване. Но остальные знали, что кузина Элен больна. Дважды в год папа ездил навестить ее. Он любил рассказывать о ней детям — о том, какая она кроткая и терпеливая и какая у нее красивая комната. Кейти и Кловер так долго играли «в кузину Элен», что теперь мысль о встрече с ней вызвала у них и испуг, и радость.
— Как ты думаешь, она захочет, чтобы мы все время читали ей псалмы? — спросила Кловер.
— Нет, конечно, не все время, — ответила Кейти. — Ты же знаешь, больные быстро устают, и ей придется спать после обеда. К тому же она, наверное, много читает Библию. Ох, как же тихо нам придется себя вести! Интересно, долго она у нас пробудет?
— А как, по-твоему, она выглядит? — продолжила Кловер.
— Я думаю, она похожа на Люси из книжки миссис Шервуд — голубые глаза, кудри и длинный прямой нос. И она будет все время держать руки сложенными вот так, неподвижно лежать на диване в «капоте с оборками» и никогда не будет улыбаться, а только смотреть с таким терпеливым выражением лица. Знаешь, Кловер, боюсь, что все время, пока она будет гостить у нас, нам придется снимать ботинки в передней и подниматься наверх в одних чулках, чтобы не шуметь.
— Ну и забавно же будет! — хихикнула Кловер, лицо ее оживилось при мысли о том, что их ждут не одни лишь псалмы.
Время в ожидании следующего вечера, когда должна была приехать кузина, тянулось очень долго. Тетя Иззи была в большом волнении и давала детям множество наставлений, касающихся их поведения. Они должны были делать то-то и то-то и не делать того-то и того-то. Наконец Дорри даже объявил, что уж лучше бы кузина Элен оставалась дома. Кловер и Элси, которые втайне были того же мнения, обрадовались, услышав, что кузина едет на лечебные воды и потому прогостит у них только четыре дня.
Пробило пять часов. Все сидели на крыльце в ожидании прибытия экипажа. Наконец он подъехал. Папа сделал детям знак не подходить и затем помог вылезти из экипажа очень миловидной женщине, которая, как объяснила детям тетя Иззи, была сиделкой кузины Элен. Потом он очень осторожно взял на руки кузину Элен и внес ее в дом.
— А вот и птенчики! — Это были первые слова, которые услышали дети, и произнесены они были таким веселым, приятным голосом. — Посадите меня где-нибудь, дядя, я так хочу поскорее их всех увидеть!
И папа положил кузину Элен на диван в холле. Сиделка принесла подушку, и, когда больную устроили поудобнее, доктор Карр подозвал детей.
— Кузина Элен хочет вас видеть, — сказал он.
— Очень хочу, — зазвучал оживленный голос. — Так это Кейти? О, какая замечательно высокая! А это Кловер! — И она поцеловала Кловер. — А это милая маленькая Элси. И все именно такие, какими я ожидала вас увидеть. — Она обнимала и целовала их так, что было ясно — это не просто вежливость по отношению к родственникам. Она делала это так, словно всегда любила их и всю жизнь стремилась к ним душой.
Было что-то в лице и манерах кузины Элен, что позволило детям сразу почувствовать себя совершенно непринужденно в ее присутствии. Даже Фил, который сначала попятился, заложив руки за спину, внимательно смотрел на нее минуту или две, а затем рванулся вперед, чтобы получить свою долю поцелуев.
И все же первым чувством Кейти было разочарование. Кузина Элен оказалась совсем не похожа на Люси из книжки миссис Шервуд. Нос у нее был чуточку вздернутый, волосы темные и прямые, кожа смуглая, глаза яркие и живые, и, когда она смеялась или говорила, в них играли огоньки. Правда, лицо ее было худым и бледным, но если бы не это, невозможно было бы догадаться, что она больна. Она не складывала руки, не принимала страдальческий вид, но, напротив, была довольной и веселой. Одета она была не в «к�