что делал сталин 22 июня 1941 года
Паника Сталина и растерянность Политбюро. Каким было утро 22 июня 1941-го
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. В первые же часы немецкая армия прорвала оборону советских приграничных частей. Причины успешного наступления вермахта в первые недели и месяцы войны до сих пор остаются дискуссионным вопросом. Спорят и о том, какова была роль советского руководства в первые дни войны. Появились даже свои легенды, как, например, о том, что Сталин впал в такую прострацию и депрессию, что вообще не участвовал в обсуждении вопросов и уехал к себе на дачу, едва ли не спрятавшись под диван от страха.
Коллаж © L!FE Фото: © РИА Новости / Анатолий Гаранин / Евгений Халдей, EAST NEWS
Около 9 часов вечера 21 июня, переплыв реку Буг, советским пограничникам сдался ефрейтор вермахта по имени Альфред Лисков. Он сообщил, что является убеждённым коммунистом и не желает участвовать в войне против СССР. Он также сообщил, что накануне его побега их командир сообщил им, что ранним утром 22 июня начнётся наступление против советских войск.
Стоит отметить, что сосредоточение немецких дивизий на границе с СССР не являлось секретом для советской разведки. О нём знали весь 1941 год, и СССР даже неоднократно протестовал против этого и обращался к немецкому руководству с просьбой объяснить, что это значит.
Немцы провели весьма умелую кампанию по дезинформации, дабы развеять сомнения советского руководства. Они заверяли, что сосредоточение войск на советской границе является обманным манёвром, чтобы усыпить бдительность англичан и подготовить десантную операцию. Чтобы полностью исключить возможность нежелательных утечек, солдатам, направлявшимся на восток, объясняли, что часть из них примет участие в высадке в Британии после отвлекающего манёвра, а другие через территорию СССР совершат переход для вторжения в Индию. Немецким солдатам сообщили об истинной цели их пребывания в приграничной территории только вечером 21 июня.
Советское руководство считало нападение Германии теоретически возможным, но вероятность оценивало как невысокую. Этим и объясняются противоречивые приказы в последние дни перед началом войны. Поздним вечером 21 июня отдельные приграничные части, занимавшие оборону на границе, были приведены в боевую готовность. Однако тем же приказом им запрещалось поддаваться на провокации. По сути, вторая часть приказа отменяла первую. Поэтому далеко не все части, получившие приказ, были готовы к обороне.
Но вернёмся к перебежчику. Лисков был задержан солдатами 90-го пограничного отряда около 21 часа. Однако в части не было переводчика и никто из солдат не владел немецким. Драгоценное время было потрачено на то, чтобы доставить перебежчика в штаб в город Владимир-Волынский, на что ушло несколько часов. Только в час ночи 22 июня Лискова удалось полноценно допросить и он сообщил всё, что знал о наступлении. Информация показалась военным сомнительной. Она была доложена командующему 5-й армией генерал-майору Потапову, которому она также показалась сомнительной. Пока военные решали, что делать, прошло ещё несколько часов, и только в 3 часа 10 минут информация была передана в НКГБ. До наступления немцев оставалось всего несколько минут.
Первые атаки
В 3:07 вице-адмирал Октябрьский, командующий Черноморским флотом, доложил Жукову о приближении большой группы неопознанных самолётов и получил приказ отразить атаку. Через 20 минут из Западного округа приходит сообщение о воздушном налёте. Одновременно о бомбардировках сообщает Киевский округ. Через 10 минут аналогичная информация поступает от Прибалтийского военного округа.
В 3:45 86-й Августовский пограничный отряд вступает в перестрелку с небольшой немецкой разведывательной группой. После скоротечной перестрелки в 4:05 погранзастава подвергается мощному артиллерийскому обстрелу, после чего начинается полноценное столкновение с немецкими частями. Одновременно о вторжении немецких частей сообщают Прибалтийский и Западный военные округа.
Что происходит в Кремле
Что происходило в Кремле в первые минуты войны, до сих пор остаётся главной загадкой первого дня. Прежде всего потому, что все непосредственные свидетели оставили крайне противоречивые мемуары, рисующие совершенно разную картину.
Георгий Жуков
Так, Жуков в своих мемуарах уверенно сообщал, что после того, как он получил первую информацию о налётах вражеской авиации, он позвонил в Кремль и потребовал разбудить Сталина, после чего сообщил ему о начале войны. Сталин в ответ велел ему прибыть на экстренное заседание Политбюро, которое он тут же созвал.
Однако хорошо известно, что Сталин любил работать по ночам и заседания Политбюро нередко длились до утра. Действительно ли в Кремле в ту ночь никого не было? Этому противоречат воспоминания Микояна.
Анастас Микоян
Микоян утверждал, что заседание Политбюро длилось с вечера и до трёх часов утра. Причём туда приехал и сам Жуков, то есть никакого ночного звонка с просьбой разбудить Сталина не было. Он также сообщает, что на заседании Политбюро рассматривалось донесение о перебежчике Лискове, но Сталин склонялся к тому, что это может быть провокацией. После трёх часов члены Политбюро стали разъезжаться, но тут же вернулись, узнав о начале войны.
Вячеслав Молотов
Молотов утверждает, что Политбюро разошлось около 23 часов 21 июня, а через три часа позвонил Жуков и все снова собрались около трёх часов ночи. Эта версия не совпадает по времени с той, которую пересказывал Жуков, но в целом не противоречит ей по сути.
Наконец, сын Берии утверждал, что в ту ночь вообще никто не ложился спать и Политбюро заседало всю ночь.
Всем этим версиям противоречит главный документ — журнал посещений кремлёвского кабинета Сталина, который скрупулёзно фиксировал всех посетителей и их время. Если верить журналу, то вечером 21 июня у Сталина было заседание Политбюро с участием военных. На нём присутствовали Жуков, нарком обороны Тимошенко, глава политуправления РККА Мехлис, адмирал Кузнецов, маршалы Будённый и Ворошилов.
Объявление войны
Советские лидеры, а позднее советские историки и писатели неизменно подчёркивали факт вероломного нападения Германии без объявления войны. Настолько, что это превратилось в непреложную истину, и многие даже считают, что немцы вообще не объявляли войну. На самом деле это не совсем так. Нацисты объявили войну в первые часы после нападения.
В два часа ночи советскому послу в Германии Деканозову сообщили, что в 4 утра (по местному времени) ему надо явиться к министру иностранных дел Риббентропу для важного сообщения. Деканозов прибыл и выслушал меморандум Риббентропа, который сообщил, что СССР ведёт антигерманскую политику и сосредотачивает свои силы на границе, поэтому фюрер считает нужным принять контрмеры военного характера. Само слово «война» не употреблялось, но всё было и без того понятно.
Фридрих Шуленбург
Таким образом, немцы действительно атаковали без объявления войны, поскольку между первыми атаками и встречей дипломатов прошло около 1–1,5 часа. Кроме того, немцы нарушили ещё одну неписаную, но очень важную часть дипломатического этикета. Они не выдвинули никаких ультиматумов, как это обычно делалось накануне войны.
Прострация
Впервые версия о том, что в первые дни Сталин впал в прострацию и не руководил страной, была озвучена Хрущёвым. Ссылаясь на рассказ уже покойного к тому моменту Берии, Хрущёв писал: «Сталин выглядел старым, пришибленным, растерянным. Членам Политбюро, собравшимся у него в кабинете, он сказал: «Всё, чего добился Ленин и что он нам оставил, мы прос. Всё погибло». И, ничего не добавив, вышел из кабинета, уехал к себе на дачу, а потом некоторое время никого не принимал».
Позднее эта версия была некоторыми публицистами переосмыслена вплоть до того, что Сталин уехал на дачу и спрятался под диван и не выходил несколько дней. Нечто похожее действительно произошло со Сталиным, но не 22 июня, а через неделю — 29 июня, когда, узнав о падении Минска, он разругался с Жуковым и уехал на дачу, где пробыл сутки, никого не принимая. А когда к нему приехала делегация Политбюро, поначалу решил, что его собираются арестовать (по словам Микояна), но окружению Сталина удалось подбодрить его, и он взял себя в руки, создав ГКО — ключевой орган управления страной в годы войны.
Первая реакция
В 7:30 прибыли Маленков и Вышинский, назначенный главой Юридической комиссии при Совнаркоме. В 7:55 приехал Микоян, отвечавший за снабжение. Через пять минут появились Каганович и Ворошилов. В 8:15 приехал адмирал Кузнецов. В 13:15 прибыл маршал Шапошников, на тот момент не занимавший постов. В 14 часов приехал генерал Ватутин — заместитель Жукова, фактически возглавивший Генштаб после отъезда Жукова на фронт 22 июня. В 15:30 в Кремль приехал маршал Кулик, и больше в тот день у Сталина никого не было.
Идея с радиообращением возникла у сталинского окружения почти сразу. Но, к их изумлению, Сталин наотрез отказался обращаться по радио к советскому народу. Его пробовали уговорить, но безрезультатно. Позднее его соратники объясняли это тем, что Сталин якобы не хотел выступать, не имея точных данных, но это сомнительная версия.
В 12 часов страна узнаёт о начале войны. Объявляется мобилизация граждан 1905–1918 годов рождения. Мобилизация объявлена во всех военных округах за исключением трёх: Забайкальского, Дальневосточного и Среднеазиатского. Там мобилизация не объявлялась, поскольку существовала очень большая вероятность того, что Япония воспользуется этим как предлогом для объявления войны и СССР получит войну на два фронта.
В это же время по решению Политбюро начальник Генштаба Жуков направляется на Юго-Западный фронт представителем Ставки (которая ещё не существовала и была создана только на следующий день). Правда, Жуков в мемуарах, как обычно, напутал со временем, утверждая, что уже около 14 часов дня летел на фронт, тогда как, согласно записи в журнале посещений, он покинул Кремль только в 16:00.
В 14:30 от советского посла в Италии Горелкина становится известно, что Италия присоединилась к войне против СССР.
— концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкинскую группировку противника и к исходу 24.06 овладеть районом Сувалки;
— мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6А окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.06 овладеть районом Люблин.
В 21:30 по ВВС выступил с радиообращением Черчилль. Он заявил, что, как и прежде, остаётся убеждённым противником коммунизма, но пообещал, что Британия окажет любую возможную помощь сражающейся с Третьим рейхом стране. У СССР появился первый союзник.
Около полуночи вышла первая Сводка Главного командования РККА (позднее переименованная в Советское информбюро). Она существенно приукрасила положение, сложившееся по итогам первого дня войны: «После ожесточённых боёв противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец».
В действительности немцы смогли значительно продвинуться в Гродненском, Брестском и Прибалтийском направлениях, в отдельных местах — на 60–70 километров от границы. Город Гродно был захвачен, Брест, за исключением крепости и вокзала, был под контролем вермахта, передовые немецкие части находились на подступах к Каунасу. С авиацией всё было ещё хуже. В первые же часы войны было уничтожено 1200 советских самолётов (из них 800 на земле). Практически все приграничные аэродромы были уничтожены вместе с самолётами и складами.
Первый день войны не стал ни самым кровавым, ни самым катастрофическим. Хотя немцы и нанесли серьёзный урон советской авиации, положение ещё не было фатальным и в Кремле ещё оставались иллюзии, что в ближайшие дни немцы будут отброшены за пределы советского государства. Тогда никто и представить не мог, что эта война продлится долгие годы.
Что делал сталин 22 июня 1941 года
Никита Хрущев утверждал, что в первую неделю войны Сталин самоустранился от дел и пребывал в прострации. Западные историки также писали, что глава СССР пропал из СМИ на 10 дней. Мы решили выяснить, чем был занят Сталин после 22 июня 1941 года.
22 июня
Георгий Жуков утверждал, что он звонил Сталину в полпервого ночи перед началом войны и информировал о положении дел на границе. В Кремле уже знали о донесениях перебежчика о приказе Гитлера атаковать СССР. Большинство источников свидетельствуют, что Иосиф Виссарионович высказывал сомнения в достоверности этой информации.
После получения первых сведений о бомбардировке он появился в своем рабочем кабинете в 5 часов 45 минут, о чем имеется запись в тетради посетителей.
В этом разговоре Иосиф Сталин неудовлетворительно отозвался о военных. В частности сказал: «Обстановку штаб знает плохо».
В целом историки этот день характеризуют как время неопределенности и ожидания достоверных сведений с фронтов. Последний посетитель покинул рабочий кабинет Сталина в 16 часов 45 минут.
23 июня
24 июня
В этот день первым в кабинет Сталина вошел Народный комиссар среднего машиностроения СССР Вячеслав Малышев. Это было в 16 часов 20 минут. По общему мнению, в СССР пришло осознание надвигающейся катастрофы.
Сталиным было принято решение об образовании Совета по эвакуации, который возглавили Косыгин и Шверник. Последующие события показали, насколько правильным и своевременным был этот шаг. То же самое можно сказать и о создании Советского Информбюро.
25 июня
В этот день в тетради посетителей зафиксированы многочисленные встречи. Сталин принимал своих подчиненных дважды: с полночи до 5:50 утра и с 19:40 до часу ночи 26 июня.
Им была подписана директива «О формировании группы армий Резерва Главного Командования» под командованием Маршала Советского Союза Семена Будённого. Это решение это свидетельствовало о том, что в Москве осознавали возможность разворота главного удара Вермахта с центра на юг.
Также были отданы приказы о форсированном отходе 3-й и 10-й армий с тем, чтобы выйти из угрозы окружения под Минском. Тогда же управляющий делами Совнаркома Яков Чадаев стал свидетелем разговора Сталина с народным комиссаром обороны СССР Семеном Тимошенко о Якове Джугашвили, который просился на войну.
26 июня
Рабочий день Сталина начался с 12 часов 10 минут и закончился в 23 часа 20 минут. Сведения с фронтов по-прежнему носили неустойчивый характер. Из приказов, подписанных в эти сутки, следует отметить конкретику принимаемых решений:
Также Сталин провел экстренное совещание с Жуковым, которого срочно отозвали с Юго-Западного фронта, с Тимошенко и Ватутиным. Речь шла о драматической обстановке на Западном фронте. Немецкие танки подошли к Минску.
27 июня
В этот день Сталин начал принимать посетителей в своем кабинете с полпятого вечера и практически до трех часов ночи 28-го числа. Было проведено совещание членов Политбюро.
Иосиф Виссарионович предложил провести мобилизацию коммунистов с тем, чтобы усилить контроль в войсках и сделать акцент на идейно-политической работе в РККА.
Также были подписаны постановления Центрального Комитета Компартии «о вывозе из Москвы государственных запасов ценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля».
К этому времени уже стали известны многочисленные факты зверств немцев, поэтому было решено организовать вывоз людей из территорий, которые могут быть оккупированы врагом.
28 июня
Сталин практически весь день провел в одиночестве. Историк Георгий Куманёв, неоднократно беседовавший с Молотовым, ссылаясь на слова наркома иностранных дел СССР, написал о глубоких переживаниях первого лица государства, связанных, прежде всего, с политическими просчетами.
В то же время имеются разногласия среди историков, касательно даты психологического кризиса, приведшей к конфликту с военными.
29 июня
По словам Жукова, 29 июня Сталин дважды навещал Наркомат обороны, где и произошел конфликт между руководителем государства и высшим командованием. В адрес военных прозвучала резкая критика о беспомощности высших чинов РККА, которые даже не могут наладить нормальную связь.
Молотов впоследствии рассказал о разговоре на повышенных тонах, переходящем на оскорбительные упреки.
Между тем, есть и другие официальные документы, говорящие о преодолении кризиса власти. В частности, в этот день наркоматом обороны по согласованию со Сталиным был учрежден пост командующего ВВС с самыми широкими полномочиями. На эту должность был назначен Павел Жигарев.
Ситуация в небе начала постепенно улучшаться, насколько это было возможно в тех условиях. Очевидную правильность этого решения показала битва за Москву.
Имеется также альтернативная версия, согласно которой Сталин самоустранился от управления страной. Она базируется на воспоминаниях Никиты Хрущева, который ссылался на рассказы Лаврентия Берия.
Общая позиция историков-антисталинистов сводится к фактическому дезертирству главы государства в начале войны. В частности, американские библиографы Сталина (Джонатан Люис и Филип Вайтхед так описывали это период: «Сталин был в прострации. В течение недели он редко выходил из своей виллы в Кунцево. Его имя исчезло из газет. В течение 10 дней Советский Союз не имел лидера. Только 1 июля Сталин пришёл в себя». Однако исторические документы свидетельствуют об обратном.
Загадка 22 июня 1941 года: что делал Сталин в первые дни войны
Сергей Баймухаметов
Сообщения о плане «Барбаросса» (нападения гитлеровской Германии на СССР) поступали в Москву с декабря 1940 года. Когда начальник Генштаба Мерецков сказал, что война с Германией неизбежна, Сталин объявил его «паникером» и снял с поста.
21 июня нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков и его заместитель Ватутин приехали в Кремль к Сталину с проектом директивы о приведении войск в боевую готовность. Сталин сказал: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем». Директиву переписали и в ночь на 22 июня отправили в военные округа:
«В течение 22–23 июня 1941 г. возможно неожиданное нападение немцев. Возможно, нападение начнется с провокационных действий. Задача наших войск — не поддаваться на какие-либо провокационные действия, которые могут вызвать большие осложнения… К каким-либо другим мерам до особого распоряжения не прибегать».
Командиры всех уровней как решающее указание восприняли слова: «Не поддаваться на какие-либо провокационные действия».
Командующий Киевским особым военным округом генерал-полковник Кирпонос передал в войска распоряжение:
«Немецко-фашистская авиация сегодня в 3.00 нанесла бомбовые удары по Киеву, Одессе, Севастополю и другим городам… Полевые войска к границе не подводить, на провокации не поддаваться».
То есть война уже началась, немцы бомбят наши города, а командующий особым военным округом (с началом военных действий преобразован в Юго-Западный фронт) приказывает: «На провокации не поддаваться».
Итог известен. Поздним вечером 22 июня генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг записал в своем дневнике: «Воздушный блицкриг полностью удался. Истребителей у них больше нет. Нашим бомбардировщикам ничто не угрожает. Они полные хозяева в небе и могут позволить себе преследовать даже одиночную автомашину или танк русских».
Только в первый день войны, по официальным советским данным, в наших приграничных округах немцы уничтожили более 1200 самолетов. (История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945 М., 1961)
Расклад сил у западных границ СССР к началу войны (по данным ВНИИ документоведения и архивного дела):
Личный состав вермахта: 3.563 400 солдат и офицеров.
Личный состав РККА – 3.061.16.
Немецких танков и штурмовых орудий – 4364. Наших – 15 687.
Немецких самолетов – 4795. Наших – 10 743.
Немецких орудий и минометов – 42 601. Наших – 59 787.
Тем не менее… Рабоче-Крестьянская Красная Армия отступала по всему фронту, неся огромные потери.
Если бы нам приказали… Никогда бы немец не зашел так далеко. Миллионы солдат отступали без боя. Теперь мы знаем, что до войны командный состав нашей армии подвергся страшным репрессиям. Значит, обстановка среди командного состава была такая, что люди были деморализованы. Они боялись не немцев, а собственного начальства. Боялись отдать какой-нибудь приказ самостоятельно, без приказа сверху».
29 ноября 1938 года на заседании Военного совета нарком обороны Ворошилов заявил: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды… За все время мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек».
То есть к 1939 году были арестованы, расстреляны, отправлены в лагеря более 40 тысяч командиров Красной Армии. (Отдельная тема – потеря боеспособности войск в связи с арестами командиров высшего звена: некоторыми дивизиями командовали капитаны.)
Частичный паралич командования наблюдался снизу доверху. В том числе и потому, что и государственная, и политическая, и военная власть была сосредоточена в одних руках.
Что делал Сталин в первые дни войны?
С 22 июня до 1 июля советский народ ничего не знал о Сталине. Полное молчание газет. Член Политбюро ЦК КПСС Микоян вспоминал, как вечером 30 июня 1941 года (через 9 дней после начала войны!) члены Политбюро приехали к Сталину на Ближнюю дачу:
Есть свидетельства, что на четвертый-пятый день войны Сталин предпринял попытку через болгарского посла Стаменова начать переговоры с Гитлером, предлагая «отдать Прибалтику, Украину, Бессарабию, Буковину, Карельский перешеек» или другие территории, на которые «Германия дополнительно претендует». (Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 204–208; опубликовано в сборнике: 1941 год. М., 1998. Т. 2. С. 487–490.)
Итак, 22 июня 1941 года. Первый Указ высшего (формально) органа власти – Президиума Верховного Совета СССР – «О военном положении».
Это логично и понятно. А каким был второй указ от 22 июня 1941 года?
Вторым был Указ «Об утверждении Положения о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий»
16 августа, когда немцы уже форсировали Днепр, за подписью Сталина вышел приказ Ставки Верховного Главнокомандования «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия». Он заканчивался так: «Командиров и политработников… сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту… Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишить государственного пособия и помощи».
В результате действий и бездействий власти за первые полгода войны германские войска взяли в плен 3 806 860 советских солдат и офицеров.
Численный состав РККА на всей территории Советского Союза на 22 июня составлял 5 774 211 солдат и офицеров.
Великая Отечественная война длилась 1418 дней и ночей. Советский народ и его союзники разгромили фашизм, одержав всемирно-историческую победу.
В итоге Второй мировой войны, которая длилась с 1 сентября 1939 года по 8 мая 1945 года, Германия, ведя боевые действия на Западном и Восточном фронтах, потеряла до 7 400 000 военнослужащих и мирных жителей.
По результатам социологического опроса, проведенного в апреле 2021 года, 39% россиян считает, что ключевая роль в победе нашей страны в Великой Отечественной войне принадлежит «И.В. Сталину лично».
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
«Никуда не высовывался».
Где был Сталин в первые дни войны?
«Никуда не высовывался». Где был Сталин в первые дни войны?
В последнее время среди публичных персон стало модным делать громкие заявления на исторические темы. При этом погруженность селебрити в тему, о которой идет речь, как правило, не имеет значения. Главное, чтобы высказывание получилось резким, неизбежно провоцирующим широкий резонанс.
Дмитрий Губерниев обличает
Как правило, ничего нового звезды не говорят, а лишь повторяют многократно разобранные и опровергнутые мифы.
Не стал исключением популярный телекомментатор Дмитрий Губерниев, который решил в интервью Sports.ru коснуться вопроса о том, что происходило в первые дни Великой Отечественной войны.
Если уйти от формулировки и говорить лишь о сути, то господин Губерниев воспроизвел утверждение о том, что советский лидер в первые дни войны фактически потерял контроль над ситуацией и отстранился от управления государством.
Версия Никиты Хрущева
Впервые такую версию озвучил Никита Хрущев в докладе на XX cъезде партии: «Было бы неправильным не сказать о том, что после первых тяжёлых неудач и поражений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из бесед в эти дни он заявил:
— То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли.
После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте».
Такую же версию Хрущев воспроизвел и в своих «Воспоминаниях»: «Берия рассказал следующее: когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Не знаю, все или только определенная группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: „Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его просрали«. Буквально так и выразился. „Я, — говорит, — отказываюсь от руководства«, — и ушёл. Ушел, сел в машину и уехал на Ближнюю дачу».
Важный момент — Хрущев, на момент начала войны являвшийся первым секретарём ЦК КП(б) Украины, не был в этот период в Москве. Впервые в военное время Сталин принял его в качестве члена Военного совета Юго-Западного направления в своем кремлевском кабинете только в декабре 1941 года.
То, что рассказывал Никита Сергеевич, было известно ему с чужих слов. Точнее, якобы со слов Берии, который к этому моменту тоже уже ничего ни опровергнуть, ни подтвердить не мог, так как был расстрелян.
Косвенным подтверждением версии Хрущева иногда называют тот факт, что 22 июня 1941 года к советскому народу обращался не Сталин, а глава правительства Вячеслав Молотов.
Обращение Сталина прозвучит 3 июля 1941 года. Никаких бравурных тонов в нем не будет. «Прежде всего необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение. Враг жесток и неумолим, — заявлял советский лидер. — Дело идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том, быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу».
Но что происходило до 3 июля 1941 года?
О чем говорит журнал посещений кабинета Сталина
В 1990-х годах впервые были опубликованы хранившиеся в Архиве президента РФ записи дежурных секретарей приемной Сталина за 1924-1953 годы, в которых каждый день с точностью до минуты фиксировалось время пребывания в кремлевском кабинете Сталина всех его посетителей.
21 июня 1941 года Сталин с 18:27 до 23:00 совещался с Молотовым. В 19:05 к ним присоединились Ворошилов и Берия, которые также находились в кабинете вождя до 23:00. Также в эти часы в кабинете Сталина побывали Тимошенко, Жуков, Маленков, Буденный, Мехлис.
23 июня — ночное совещание с 3:20 до 6:25. И в тот же день Сталин вел совещание в своем кабинете с 18:25 до 1:25.
Записи свидетельствуют, что Сталин интенсивно работал, совещаясь с членами Политбюро, военными и другими лицами ежедневно вплоть до 28 июня. Если точнее, то последнее совещание завершилось в 0:50 29 июня.
1 июля в 16:40 в кремлевском кабинете началось совещание Сталина с участием Берии и Маленкова, затем к ним стали присоединяться другие участники. Последние посетители вышли из кабинета в 1:30 2 июля.
Таким образом, выпадает период с утра 29 июня до второй половины 1 июля.
Срыв в Наркомате обороны
Это на самом деле не исключительный случай. Например, согласно тем же записям, Сталин не вел прием 13 и 14 июля, а также 22 и 23 июля 1941 года. То есть вождь, которому было уже за 60 лет, брал паузы, находясь на даче. Просто потому, что нужно было, что называется, «перезарядить батарейки».
При этом из процесса управления государством он никак не выпадал, и в июле 1941 года об этом не говорят даже критики Сталина.
Зато именно периоду 29 и 30 июня приписывается острый кризис и нервный срыв. Повод был: 28 июня советские войска оставили Минск.
Георгий Жуков в своих воспоминаниях пишет: «29 июня И. В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного Командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении».
Член Политбюро Анастас Микоян так описывал один из визитов Сталина к военным в этот день: «Около получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен руководить. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался, как баба, и выбежал в другую комнату».
А на выходе из Наркомата обороны вождь, по словам Микояна, сказал: «Он такую фразу сказал: Ленин оставил нам великое наследие, мы — его наследники — все это просрали. Мы были поражены высказыванием Сталина. Выходит, что все безвозвратно мы потеряли? Посчитали, что это он сказал в состоянии аффекта».
«Прострация»
Даже если критически отнестись к точности воспроизведения сталинских слов, то понятно, что никакой прострацией тут и не пахнет. Гнев, раздражение — да, но никак не равнодушие.
Только вечером 29 июня Сталин уехал на дачу. А 30 июня члены Политбюро приехали туда, чтобы обсудить с ним создание Государственного комитета обороны. Решение было принято во второй половине дня, обязанности между членами ГКО распределены.
Существует версия, согласно которой вождь встретил соратников настороженно, в его глазах читался испуг и он якобы ожидал ареста.
Но фактически от отъезда Сталина на дачу до совещания по вопросу создания ГКО прошло не более полусуток. Это слишком мало для того, чтобы говорить, что вождь потерял контроль над ситуацией. Даже на полноценный выходной не тянет.
Таким образом, можно подвести итог: в тяжелейшие первые дни войны Сталин никуда не пропадал, что подтверждено документально. Миф о его исчезновении базируется исключительно на версии Хрущева, не являвшегося свидетелем событий, раздутой затем целым рядом историков.
И последнее, касательно того, кто и чего испугался. Когда гитлеровцы подошли к Москве и началась эвакуация правительства, Сталин отказался покидать столицу. Вместо этого он приветствовал уходящие на фронт части с трибуны Мавзолея во время парада 7 ноября 1941 года.
Вряд ли на это мог быть способен человек, который испугался.
На обложке: Иосиф Сталин. © / РИА Новости