что делал пушкин в бахчисарае
Пушкин в Крыму
В тематике литературных экскурсий по Крыму рассказ о пребывании «светила русской поэзии» на полуострове едва ли не самый популярный и важный. Однако в Крыму Александр Сергеевич пробыл всего месяц, хотя столь недолгое пребывание, всё же, оставило значимый след в творческой биографии поэта.
Вместе с ними Пушкин в августе 1820 года морем через Керченский пролив прибывает в Крым. Наследница древнего Пантикапея – Керчь – впрочем, особого впечатления на поэта не произвела. Судя по сухим заметкам из писем, оставила Пушкина равнодушной и Феодосия, куда генерал Раевский с детьми и своим талантливым другом прибыл наземным транспортом. Путешественники пробыли в гостях бывшего феодосийского градоначальника С.М.Броневского два дня, после чего морем отправились в Гурзуф, к благословенному уголку, где Пушкин был по настоящему счастлив, о чем рассказывал своему брату Льву в трогательных письмах.
Почти нет сомнений, что это морское путешествие вдохновило поэта на знаменитые строки:
«Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною…»
Так, в Крыму, начала зарождаться «жемчужина» русской литературы – поэма «Евгений Онегин». Несколько недель, проведенных в уютном мезонине дома, принадлежавшего генерал-губернатору Новороссии герцогу А.Э. Ришелье, вдохновили поэта на завершение элегии «Погасло дневное светило», написание элегии «Увы, зачем она блистает». Были закончены стихи «Мне вас не жаль, года весны моей», здесь же был сделан черновой набросок стихотворения «Зачем безвременную скуку». В Гурзуфе была начата поэма «Кавказский пленник». Под влиянием крымских впечатлений написаны стихотворения «Редеет облаков летучая гряда», «Нереида» и многие другие.
Волшебный край, очей отрада! Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда, долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада. Все чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный, в горах, дорогою прибрежной,
Привычный конь его бежит и зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит вокруг утесов Аюдага.
Пушкин в Гурзуфе много гуляет, наслаждается природой и пейзажами, размышляет. Но дни отдохновения у моря заканчиваются, и семья Раевских вместе с Пушкиным продолжает путешествие по Крыму, двигаясь вдоль южного берега. Сделав посещение Георгиевскому монастырю, что на мысе Фиолент, Пушкин до глубины души поражен монументальностью и суровой красотой этих мест. В рифмованных строках Александр Сергеевич соглашается с мнением историков, считающих эти места древним Парфенионом, где некогда возвышался храм богини Девы, отождествляемой с древнегреческой богиней охоты Артемидой и древнеримской Дианой.
«К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья…»
Далее на пути поэта – Бахчисарай. Сюда Пушкин прибывает больным, одолеваемым лихорадкой, и первые впечатления от прогулок по древнему городу и ханскому дворцу противоречивы. Но эти, омраченные недугом дни, всё же не затушили огонек, затеплившийся в душе поэта. Спустя четыре года после визита в столицу крымских татар, Александр Сергеевич пишет знаменитый «Бахчисарайский фонтан».
Довелось Пушкину пройтись и по горным тропам. В Бахчисарай путь поэта лежал через перевал Шайтан-Мердвен (Чертова лестница). По остаткам древней военной дороги via militaris, некогда соединявшей античное городище Херсонес и римское укрепление Харакс (нынешняя Гаспра), Пушкин и Раевские поднимались, придерживаясь за хвосты коренастых выносливых лошадок. Как писал сам Пушкин: «Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным восточным обрядом!»
Увы, до наших дней здание, где Пушкин прожил около недели, не сохранилось. В конце 2014 года ему подписали приговор и отправили под снос. Теперь на историческом месте вырос элитный новострой.
В память о великом поэте и его визите, в Крыму установлено несколько десятков памятников, мемориальных знаков, названы улицы, скверы, бульвары. Четыре населенных пункта Республики носят название Пушкино (Алуштинский горсовет, Джанкойский, Красногвардейский и Джанкойский районы)
Татьяна Гонтаренко
Загадка крымского путешествия Пушкина
«С берегов Тамани, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма»
Пушкин и Раевская на южном берегу Крыма
Начало 1820 года известно яркими проявлениями Пушкина не только в поэтическом творчестве, но и в открытом эпатаже консервативного высшего общества Петербурга. В письмах друзей поэта сообщается, что «у Пушкина всякий день дуэли». С другой стороны, Жуковский дарит Пушкину свой портрет с надписью: «Победителю-ученику от побежденного-учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму Руслан и Людмила. 1820 марта 26 великая пятница».
Поехал месяцев на пять…
Лувель прославился убийством в Париже 1 февраля 1820 года герцога Беррийского, наследника французского престола. Наказание Пушкину не заставило долго ждать, о чем он и его друзья узнали раньше Высочайшего повеления от 5 мая о высылке Пушкина из Петербурга. Ему выдали «1000 р. ассигн. на проезд в Екатеринослав к ген. Инзову, попечителю колоний южного края». Генералу сообщили о приезде Пушкина и «о прикомандировании его к канцелярии Инзова сверх штата». Уже 6 мая поэт отбыл, а среди друзей осталось впечатление, что он поехал в Крым: Н. М. Карамзин в письме от 17 мая кн. П. А. Вяземскому писал, что «Пушкин был несколько дней совсем не в пиитическом страхе от своих стихов на свободу и некоторых эпиграмм; дал мне слово уняться и благополучно поехал в Крым месяцев на пять».
В Екатеринославе находилась резиденция Инзова, и после приезда Пушкин пробыл там до конца мая, около двух недель. В этот период и состоялась встреча поэта с семейством героя Отечественной войны 1812 года, генерала Н.Н. Раевского, ехавшим из своего киевского имения на кавказские минеральные воды. Сын генерала Николай был близким другом Пушкина и предложил поэту присоединиться к их поездке.
Инзов не возражал просьбе Раевского-старшего, и уже в начале июня Пушкин с этим дружеским семейством прибывает на Кавказ, где они провели два месяца в Пятигорске на отдыхе и лечении водами. Отсюда 5 августа их путь лежит уже в Крым, и 14 августа путники прибывают в Тамань. Это событие отмечено самим поэтом в письме от 24 сентября к брату Льву уже из Кишинева: «С берегов Тамани, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма».
Николай Николаевич Раевский. Портрет работы Джорджа Доу
Дальнейший путь и пребывание Пушкина в Крыму не одно десятилетие изучались крымскими исследователями. Результатом этого стала коллективная монография «К пределам дальным…» (Очерки путешествия А.С. Пушкина в Крыму. Симферополь: Крымский Архив, 2010). С ее помощью кратко напомним основные события в жизни поэта на крымской земле.
Чтобы из небольшого городка Тамани попасть в Крым, предстояло преодолеть водную преграду. В упомянутом письме Пушкин сообщал: «Морем приехали мы в Керчь». Позже он уточнял: «Из Таманя приехал я в Керчь на корабле»; «Из Азии переехали мы в Европу на корабле». Это было его первое морское плавание, но сведения о нем поэт оставил весьма скупые. Однако в это же время путешествие по Крыму совершал чиновник Министерства юстиции, «третьеразрядный литератор» Гавриил Васильевич Гераков, позже издавший двухтомные «Путевые записки по многим Российским губерниям: 1820» (Санкт-Петербург, 1828-1830).
Наряду с его доморощенной философией, консервативными моральными и верноподданническими суждениями и даже образцами его поэзии, там имеются достаточно подробные сведения о неоднократных встречах на Кавказе и в Крыму с генералом Н.Н. Раевским и его семейством. Один раз прямо упоминается о встрече с Пушкиным, которого Гераков явно недолюбливал и считал выскочкой, осуждая и взгляды «молодежи», и их «новую поэзию». Тем не менее, его «Записки» до сих пор служат исследователям как основной источник многих подробностей крымских событий в жизни Пушкина.
Из Керчи на южный берег
Этот морской переход состоялся 18-19 августа 1820 года, занял «10-12 часов». Изыскания крымских исследователей позволили в этом случае точно определить судно, на котором он происходил: военный корвет «Або» под командованием капитан-лейтенанта И.П. Дмитриева. Стихотворение, которое Пушкин в письме называет Элегией, теперь публикуется в его собраниях сочинений под названием по первым строкам произведения:
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Обратимся к «крымским» прозаическим текстам Пушкина 1820 года. В письме брату 1820 года Пушкин ничего не упоминает ни о Бахчисарае, ни о жизни в Симферополе. Он сообщает Дельвигу в письме 1824 года: «В Бахчисарай приехал я больной. Лихорадка меня мучила». По сведениям монографии, приезд состоялся во второй половине дня 7 сентября. Поэтому осмотр ханского дворца и пребывание с ночевкой в Бахчисарае было недолгими. Из Бахчисарая Пушкин и сын Раевского 8 сентября прибыли в столицу Крыма.
Василий Андреевич Жуковский
В более поздней (2011 г.) работе исследовательницы Н.А. Тарховой отмечается, что у Геракова: «Ни о Пушкине, ни о Николае Раевском-младшем ни слова, что сразу ставит вопрос о том, где жил в городе поэт. О днях жизни Пушкина в Крыму, проведенных в Симферополе, столице края, мы не знали бы ничего, если бы не «Записки. » Геракова, никаких других о том достоверных (т.е. документальных) свидетельств нет». На основе тщательного изучения только этого источника, Тархова во многом опровергает и уточняет выводы пушкинистов о жизни поэта в столице Крыма. Наиболее смело утверждение Тарховой, что ею найдена окончательно дата отъезда поэта из города: «Пушкин покинул Симферополь днем, после обеда, 17 сентября 1820 года».
Однако, на наш взгляд, аргументы и доказательная база статьи Тарховой научно далеко не безупречны, а ее спор с другими исследователями находится в стадии полемики и версий. Здесь же мы рассмотрим более фундаментальную загадку крымского путешествия поэта: по какому маршруту происходил его отъезд из Симферополя?
Нестыковки отъезда из Крыма
Создается впечатление, что Пушкин умышленно скрывал от друзей, родственников и знакомых обстоятельства своей жизни в Симферополе и переезда в Одессу. Почему-то никто из симферопольцев, с кем, как считается, встречался поэт, не оставил о нем и строчки воспоминаний. Мысли об этом привели автора статьи к другой версии событий, которые подлежали умолчанию, и в то же время данная версия объясняла такую необходимость.
Пушкин и Евпатория
Здесь следует вспомнить, что к пишущему эти строки в последние годы не раз обращались евпаторийские поэты А. Герасименко и Ю.В. Захаренков, председатель местного литобъединения им. И.Л. Сельвинского. Но их доводы, касательно возможного блуждания Пушкина в степях около села Саки и даже Евпатории, выглядели смутными и неправдоподобными и не вызывали желания их изучения.
Пушкин на берегу Черного моря (И.К. Айвазовский, 1887 г.)
Другим обстоятельством для такого предпочтения у Пушкина было его болезненное состояние. Уже из Екатеринослава Раевские его забирали больным лихорадкой, в лихорадке он приехал в Симферополь и с ней же уезжал. Тому сохранилось письменное свидетельство в письме А.И. Тургенева, знакомого поэта, князю П.А. Вяземскому в Варшаву от 3 ноября 1820 года: «Баранов, симферопольский губернатор, уведомляет нас, что Пушкин-поэт был у него с Раевским и что он отправил его в лихорадке в Бессарабию». Пушкинистам известен факт знакомства Раевского-младшего и Пушкина с Барановым еще в Петербурге. Трудно представить, что он не постарался облегчить поездку поэта и равнодушно отправил его самой длинной дорогой до Кишинева.
Вполне было в его власти направить Пушкина в Евпаторию, где поэту предоставили бы место на одном из военных судов, идущих на Одессу. Но если подобные привилегии предоставлялись в Крыму заслуженному генералу Раевскому с семейством, то для сосланного опального поэта такой акт милосердия мог вызвать у властей в Петербурге неудовольствие Барановым. Но Петербург был далеко, и оказалось достаточным просто молчать об этом. Пушкин остался высокого мнения о Таврическом губернаторе А.Н. Баранове. После его смерти 9 мая 1821 года поэт записал в дневнике: «Баранов умер. Жаль честного гражданина, умного человека».
К косвенным доказательствам пребывания Пушкина в Евпатории, где молодого поэта еще никто не знал, следует отнести ходившие как легенда сведения от жителей прибрежных рыбацких сел между Саками и Евпаторией. Из поколения в поколение передавался рассказ о том, как однажды у молодого путешественника сломалось колесо кареты и починка заняла значительное время. Молодой человек общался с жителями села, и позже, в пору всенародной известности Пушкина, в нем якобы узнали поэта.
Эти отзвуки то ли легенд, то ли реальных событий влияли на отношение к поэту и его популярность в Евпатории. Еще до революции появилась Пушкинская аудитория, занимавшаяся просветительской деятельностью для широких кругов населения. Ныне имя Пушкина носят одна их живописных улиц, а также городской театр и Центральная библиотека. 6 июня этого года исполняется 219 лет со дня рождения поэта, и на собранные общественностью средства в Евпатории будет открыт памятник великому русскому поэту. Большие и многолетние усилия Ю.В. Захаренкова и энтузиастов его литобъединения получат, будем надеяться, достойное завершение в рамках республиканских и городских пушкинских мероприятий, а на карте Крыма появится еще один пушкинский адрес.
222-летний юбилей Александра Пушкина. В Бахчисарае. Ч 1.
Солнце русской поэзии взошло 222 года тому назад на российский небосклон. Оно продолжает светить нам сегодня. Особенно чувствительны к его теплу поэтические натуры. А таких в стране немало…
Возьмём первый том «Летописи жизни и творчества А.С. Пушкина» и почитаем его. Она сообщает:
— Сентябрь, 5—8. Пушкин с Раевскими (Н.Н.-младшим и Н.Н.-старшим) верхами едут из Гурзуфа тропой через Ай-Данильский лес до Никитского сада и далее до Ялты (тогда маленькая деревушка на берегу моря). Отсюда подъем на Аутку и оттуда, через Ореанду, Кореиз, далее вниз, через Мисхор до Алупки. Здесь ночевка в татарском дворе.
— Из Алупки едут к берегу до Симеиза, здесь обход горы Кошки со стороны моря. Подъем через Кикинеизы, по Чертовой лестнице в Байдарскую долину. Георгиевский монастырь. Ночевка.
— Осмотр развалин около Георгиевского монастыря, по преданию —древнего храма Артемиды и памятника дружбы, храма Орестеонов. Заезжают на мыс Фиолент (вблизи Георгиевского монастыря). Оставляя слева Севастополь, направляются Балаклавской дорогой (мимо Черкес-Кериена) в Бахчисарай, куда Пушкин приезжает больной лихорадкой. В Бахчисарае ночевка.
— Осматривают ханский дворец (Хан-Сарай) и в нем фонтан «Сельсибийль» («Райский источник»). Из Бахчисарая едут в Симферополь.
1
Как выглядел Бахчисарай в ХIX века?
Вернёмся к источникам, написавшим книги о Крыме в начале 19-го столетия. Мы на него можем посмотреть глазами путешественника: «Всякий тот, кто бы предпринял дать точное изображение сему городу, не угодил бы ни самому себе, ни справедливости. Кто может представить себе ущелье между двух утесных гор, которых разнообразные виды являют то обтесанные в подражание искусству стены, то кремнистые изгибистые скалы, то отторгнутые от своих гнезд и к падению готовые над строением колоссальной величины каменья? Какого оттенка картина погрузит Бахчисарай на дно сего ущелья и ярусами воздвигнет по длине его один над другим странного вкуса домики? Какая живопись изобразит извивающиеся по утесам, поверх строений, ужасающие дорожки? Какое искусство расставит сии минареты, перемешанные посреди величественных тополей, которые во стыде скрывают вершины свои под хребтом господствующей над ними высоты?»
Помню, что впервые я побывал Бахчисарае в середине 1960-х годов и посетил с группой туристов ханский дворец, то нам рассказали печальную историю о горькой судьбе многочисленных жен, запертых в гареме. Конечно, среди жен хана встречались и пленницы, захваченные во время набегов на прилегающие к Крыму районы. Среди пленниц можно было найти таких озлобленных пленом женщин, которые предпочли бы умереть, чем быть усладой стареющего правителя. Такое случалось иногда, но редко.
Вот об одном таком редком исключении — красавице пленнице и рассказал нам Пушкин в «Бахчисарайском фонтане». Но поразил воображение россиян, не знавших ни многоженства, ни гаремов, хотел было написать я, но воздержался. Потому что в пушкинские времена небольшие гаремы могли иметь и русские дворяне. Помните в «Дубровском» девушек у Троекурова?
А сегодня в России что вытворяют с девушками!? Раз все продаётся и покупается, то почем бы не купить красивую девушку у барина-соседа для себя?
По-арабски слово «харам» (гарем) означает «запретное место». 200-300 назад на мусульманском Востоке институт многоженства, гаремы воспринимались как нормальное и обычное явление. Родители, как правило, мечтали выдать своих дочерей за богатых женихов. Породниться с ханом считалось счастьем. Мнение самих девушек никто не спрашивал. Одна из законных жен (только четыре их могло быть у правоверного мусульманина) становилась главной. Она часто имела влияние на мужа и управляла остальными женами и наложницами. Помню, работая в Египте переводчиком, мы жили в гостинице «Моргани». А в доме богатого соседа наши жены с интересом наблюдали, как весело он проводит по вечерами время с двумя своими жёнами.
У любого хана гораздо больше насчитывалось жён и наложниц. Большинство женщин хану приводили их родители: землевладельцы стремились породниться с ханом, чтобы расширить свои земельные угодья, вожди племен – чтобы заручиться поддержкой ханского войска в борьбе с соседними племенами, купцы – чтобы получить дополнительные привилегии и разбогатеть. Небольшую часть женщин в гареме составляли иностранки – своих дочерей присылали хану правители вассальских государств или хан выбирал себе наложниц из пленных женщин.
Для обслуживания больших гаремов создавался громоздкий аппарат снабжения и обеспечения: женщин надо было кормить, поить щербетом, одевать в дорогие одежды из импортных тканей, одаривать их драгоценностями, а значит содержать еще и ювелиров, и швей, и поваров, и служанок, и евнухов, и чиновников. Но только евнухам разрешалось входить в «запретное место».
Жены, наложницы, евнухи, чиновники – все стремились оказать свое влияние на хана. Добившиеся такой привилегии принимали участие в большой политике. История знает немало случаев, когда государством управляла бывшая наложница, например, императрица Цыси, в Китае в конце Х1Х – начале ХХ века. Евнухи и наложницы или жены, часто формировали свои «партии». Эти «партии» боролись за право оказывать свое влияние на хана и править его руками.
Итак, гаремов девушки не боялись. Наоборот, они привлекали их богатством, праздностью, легкостью жизни.
Пушкину не надо было годами жить в мусульманской экзотике. Гению достаточно одного месяца, чтобы пропитаться духом востока на всю свою творческую жизнь. На то он и гений.
Великий критик В. Г. Белинский писал: «Творческая деятельность поэта представляет собою также особый, цельный, замкнутый в самом себе мир, который держится на своих законах, имеет свои причины и свои основы, требующие, чтоб их прежде всего приняли за то, что они суть на самом деле, а потом уже судили о них. Все произведения поэта, как бы ни были разнообразны и по содержанию и по форме, имеют общую всем им физиономию, запечатлены только им свойственною особенностью, ибо все они истекли из одной личности, из единого и нераздельного я.
«Изучить поэта значит не только ознакомиться, через усиленное и повторяемое чтение, с его произведениями, но и перечувствовать, пережить их. Всякий истинный поэт, на какой бы ступени художественного достоинства ни стоял, а тем более всякий великий поэт, никогда и ничего не выдумывает, но облекает в живые формы общечеловеческое.»
Что делал пушкин в бахчисарае
5 сентября 1820 года Пушкин и Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом на лошадях вдоль Южного берега Крыма, до Ялты, затем путь их лежал в Херсонес, Бахчисарай и Симферополь. В 1820 году в Крыму ещё не было дороги вдоль побережья, путешественники были вынуждены ехать верхом по узким, извилистым тропам и часто в сопровождении проводника. Декабрист И.М. Муравьев-Апостол, путешествовавший по Крыму, вспоминал, что лошади временами едва пробирались вдоль скалистого берега моря, а всадники замирали от страха, проезжая через горные ущелья, глубокие пропасти и стремнины.
Путники благополучно добрались до Никитского ботанического сада, проехали посёлок Верхняя Массандра и увидели во всей красе Ялту, представлявшую собой не древнегреческий город, небольшую деревню с остатками разрушенных стен старинной греческой церкви. Ожидания путешественников не оправдались и в Алупке, и в Симеизе, где пред глазами путников предстали небольшие крымские деревеньки. Романтический рыцарский дворец графа Воронцова начнут строить из крымского базальта гораздо позже, в 1824 году.
В нескольких километрах от нынешнего поселка Оползневое, бывшее греческое село Кикинеиз, горная тропа начинает подниматься вверх, приближаясь в яйле, тропа переходит в каменную лестницу, высеченную местными каменотёсами в скальных породах. Это и есть знаменитая Чёртова лестница, служившая в течение многих веков единственной доступной горной дорогой, соединяющей предгорный и степной Крым со скалистым Южным берегом Крыма.
Говорят, что Чёртова лестница существовала здесь тысячи лет. Высеченные в скале ступени каменной лестницы, довольно широки, но требуют довольно высокого шага. На протяжении шестисот метров скальная лестница делает более сорока крутых поворотов. «По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно, и казалось каким-то таинственным восточным обрядом» —вспоминает об этом путешествии Пушкин.
Взобравшись наверх, с высоты горной Яйлы, путники могли последний раз полюбоваться великолепным морским ландшафтом Южного берега. Дальше их путь лежал к мысу Фиолент, где находился храм греческой богини Дианы. Крымские легенды прочно связывали это место с именем Ифигении – дочери греческого царя Менелая, спасенной богами от гибели и перенесенной в Крым. По мифическому преданию, Ифигения стала жрицей храма богини Дианы на мысе Фиолент.
Александр Пушкин и Раевские побывали в сентябре 1820 года на территории овеянного легендами Херсонеса, затем проехали по Севастополю, и двинулись по каменистой дороге в сторону Инкермана и Бахчисарая.
Покинув север наконец,
Пиры надолго забывая,
Я посетил Бахчисарая
В забвенье дремлющий дворец.
Бахчисарай — бывшая столица Крымского ханства поразила путников тем, что возникала перед ними внезапно, совершенно неожиданно появившись из-за поворота дороги. В 1820 году Бахчисарай ещё сохранял очертания самого настоящего восточного города, все дома были выстроены в два этажа, небольшие окна домов были обращены в зеленые внутренние дворики, все балконы были закрыты деревянными решетками так, что с улицы было не возможно увидеть обитателей домов.
Я видел ветхие решетки,
За коими, в своей весне,
Янтарны разбирая четки,
Вздыхали жены в тишине.
Вся торговая жизнь Бахчисарая сосредоточивалась на главной и единственной улице города, по обе стороны улицы располагались многочисленные лавки, лавчонки и мастерские бахчисарайских ремесленников. В Бахчисарай съезжались купцы с товаром со всего Крыма. Когда Александр Пушкин и Раевские въехали в Бахчисарай, в городе начинался осенний мусульманский праздник — байрам, посвящённый завершению сбора урожая и традиционно сопровождавшийся народными играми и спортивными состязаниями.
Бахчисарайский ханский дворец тоже находился на главной улице города, к нему и устремились наши путешественники. Изящные, тонкие башенки на крыше ханского дворца, пёстро раскрашенные решетчатые рамы балконов, каменные фонтаны и полутёмные прохладные комнаты навевали мысли о восточной роскоши и неге. Войдя внутрь ханского дворца, Пушкин был разочарован теми переделками и новшествами восстановленного и отремонтированного интерьера дворцовых комнат, которому постарались придать более «восточный вид». Дело в том, что старый ханский дворец сгорел в 1736 году, и реставраторы этого исторического памятника позволили себе некоторые новшества и «полуевропейские переделки некоторых комнат», что особенно не понравилось Пушкину. Ему было досадно видеть, что ханский дворец истлевает, подвергается неумелым реконструкциям, приходит в упадок в небрежении.
Кругом всё тихо, всё уныло,
Всё изменилось…
Знаменитый бахчисарйский Фонтан слез выглядел не лучшим образом: « из заржавой железной трубки по каплям капала вода», и только воображение великого поэта могло придать этому настенному сооружению необыкновенно романтический шлейф. Через четыре года после посещения Бахчисарайского дворца, уже в селе Михайловском, поэтическое вдохновение Пушкина увековечило эту минуту в стихотворной поэме «Бахчисарайский фонтан» и в поэтическом посвящении легендарному фонтану.
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…
Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал…
Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?
Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
1824
В память о Пушкине на мраморном выступе фонтана теперь всегда лежат белая и красная розы.
Из Бахчисарая Пушкин и Раевские отправились в Симферополь — это был последний крымский город, в котором побывал Пушкин в 1820 году, перед тем как уехать из Крыма в Кишинев. В поэме «Бахчисарайский фонтан» Пушкин вспоминает и « брега весёлые Салгира«, реки, протекающей через Симферополь.
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, —
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Путешествие в Тавриду, несомненно, оставило глубокий след в памяти Пушкина, во многих своих произведениях поэт мысленно возвращался в Крым, с которым связаны были приятные воспоминания беспечного времяпрепровождения, молодости и трёхнедельного отдыха. Наверное, поэту было жаль так быстро расстаться с Крымом. К задуманной поэме «Таврида» Пушкин выбрал эпиграфом слова Гете: « Верни мне мою молодость», именно, потому, что Крым был дорог сердцу великого поэта.
В ханском дворце, или Gehios loci*
Ни расписные потолки
В цветных орнаментах восточных,
Ни ярких бликов огоньки
От витражей на красках сочных
Золототканых покрывал
Меня, увы… не вдохновляют.
Ковры, фонтаны, главный зал
Дворца – восторг не вызывают.
Да, всё красиво, но душа
Моя внимает скорбным стонам,
Что на предметах всех лежат
Глухим, печальным перезвоном.
Вдоль частокола мушраби**
Мелькают горестные тени.
Я не хочу здесь больше быть,
Гнетёт и душит места гений…
*Дух, хранитель определённого места или вещи.
** Густая деревянная решётка, которой закрывались открытые помещения на женской половине дворца.