что дает статус политзаключенного
Что такое список политзаключенных и зачем его ведут
После летних протестов и начала «московского дела» все чаще стала встречаться фраза: «Свободу политзаключенным». Но кто такие политические заключенные?
С лета 2008 года в правозащитном центре «Мемориал» работает программа мониторинга политически мотивированных преследований и помощи их жертвам. В рамках программы «Мемориал» ведет список политзаключенных России. Для многих людей попадание в этот список означает признание их моральной правоты.
«Такие дела» рассказывают, как составляется этот список и почему он важен для каждого из нас.
Что такое список политзаключенных?
Общепринятого понятия «политзаключенный» не существует. Правозащитный центр «Мемориал» считает политическими заключенными людей, подвергающихся уголовному преследованию за реализацию своих гражданских прав или в связи с принадлежностью к какой-либо группе из-за их убеждений и взглядов, а также людей, которых преследуют с нарушением законов или явно избирательно по политическому мотиву.
В 2016 году из-за большого количества людей, преследуемых по политическим мотивам, Совет правозащитного центра «Мемориал» разделил общий список. В первый список вошли люди, которые преследуются по политическим мотивам в целом, а во второй — люди, которые преследуются по политическим мотивам в связи с тем, как они реализуют свое право на свободу вероисповедания.
Если человек не лишен свободы, например вышел по УДО или находится под подпиской о невыезде, Совет включает его в третий список. Третий список — это люди, преследуемые по политическим мотивам без лишения свободы. Сюда же относятся те, кто уехал за границу и получил статус беженца. «Так в этом списке появился “болотник” Бученков, который не был на Болотной площади 6 мая 2012 года, но тем не менее преследуется в уголовном порядке. В 2017 году он уехал в Литву, а в списке находится, потому что в России его преследование продолжается до сих пор», — пояснил Александр Алексеев.
Существует и четвертый список, в который «Мемориал» включает вероятных жертв — тех, в чьем преследовании есть признаки политической мотивации или серьезное нарушение закона, но по делам которых у правозащитников нет достаточного количества документов. Также в этот список попадают люди, чьи дела не соответствуют критериям правозащитного центра «Мемориал». Эти критерии опираются на Резолюцию ПАСЕ об определении политического заключенного. Например, в ней говорится, что человек может считаться политзаключенным, если лишение его свободы произошло с нарушением одного из основных прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека и Протоколами к ней, а также если лишение свободы является результатом очевидно несправедливого разбирательства, что, по мнению правозащитников, связано с политическими мотивами властей.
По этой причине «Мемориал» не признал политзаключенным публициста Бориса Стомахина, которого несколько раз осудили по статьям, связанным с призывом к террористической и экстремистской деятельности. «В текстах, за которые его судили, он действительно призывал к насилию. По этой причине “Мемориал” не мог признать его политзаключенным. Но мы неоднократно подчеркивали, что наказание, которое суд назначил Стомахину, чрезвычайно несоразмерно степени общественной опасности его высказываний», — говорит правозащитник.
Кто принимает решение?
Процесс принятия решения о соответствии человека статусу политзаключенного начинается с мониторинга в СМИ и социальных сетях всех политически мотивированных преследований. После этого сотрудники правозащитного центра связываются с человеком, его родственниками или адвокатами, чтобы получить материалы дела. «Затем наши сотрудники начинают анализировать его политическую мотивированность. Зачастую это достаточно очевидные вещи, потому что часть статей задуманы как политически мотивированные. Например, так называемая “дадинская” статья 212.1. Сейчас по этой статье в колонии сидит Константин Котов. Сама статья уже предполагает политически мотивированное преследование, потому что штрафы, выписываемые активистам, ограничивают свободу собраний, закрепленную в Конституции 31-й статьей», — считает Алексеев.
Затем сотрудники «Мемориала» готовят справку, в которой излагают детали преследования и версию обвинения, а также собственное мнение о том, почему считают преследование политически мотивированным, а самого человека — политзаключенным. Эта справка отправляется в Совет правозащитного центра «Мемориал». Именно он принимает окончательное решение голосованием.
Один из самых ярких примеров разногласия внутри Совета касался запрещенной в России организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Сейчас в списках «Мемориала» 168 человек, признанных политзаключенными в связи с принадлежностью к этой организации, а общее количество преследуемых в связи с принадлежностью к ней — 312 человек. Внутри Совета «Мемориала» есть неприятие доктрины этой организации. Например, об этом высказывался член Совета Олег Орлов, неоднократно заявляя, что «эта организация очень неприятная и очень вредная». Тем не менее все члены Совета признают, что преследование ее сторонников в России непропорционально степени опасности этой организации. «Эта организация признана террористической, но терактов она не совершала. И все эти люди преследуются по террористическим статьям, предполагающим очень жесткое наказание. В 2018 году в Уфе во время большого процесса по одному из дел, связанных с “Хизб ут-Тахрир”, разом осудили 20 человек. Одному из осужденных, Ринату Нурлыгаянову, 28 лет, и он получил 24 года строгого режима за принадлежность к организации, участие в которой отрицает», — поясняет Александр Алексеев.
Что дает статус политзаключенного?
Статус политзаключенного не отражается на положении человека в юридическом поле, но помогает привлечь внимание гражданского общества и получить поддержку. «После признания лиц политзаключенными мы стараемся проводить для них кампании общественной поддержки: призываем людей писать им письма, собираем адреса колоний и СИЗО, в которых они находятся, выкладываем их в открытом доступе. Активисты, которые занимаются письмами, также включаются в эту работу и поддерживают политзаключенных, держат их в курсе того, что происходит в России, и помогают справиться с той тяжелой ситуацией, в которой они находятся», — рассказывает Алексеев.
Кроме того, благодаря общественным кампаниям о политзаключенных узнают не только в России, но и за ее пределами. Правозащитный центр «Мемориал» предоставил свою информацию Международной коалиции в поддержку узников Кремля, которая публиковала в США доклады о политических преследованиях в России. Эти доклады помогли идентифицировать ответственных за политически мотивированное преследование. Впоследствии американские конгрессмены неоднократно накладывали на них персональные санкции.
Кроме того, признание человека политзаключенным может облегчить его финансовое положение. В отдельных случаях «Мемориал» оплачивает юридическую помощь лицам, которых преследуют по политическим мотивам. «Мы можем помочь с оплатой услуг адвокатов и экспертов по делу. Также вместе с Союзом солидарности с политзаключенными мы проводим регулярные благотворительные вечера в поддержку политзаключенных, на которых собираются средства для поддержки их семей», — признается Александр Алексеев.
Еще одна основная функция статуса — общественное внимание к конкретному человеку как гарантия его безопасности. «В колонии человек может подвергнуться самым жестоким и бесчеловечным пыткам. Статус политзаключенного и запросы, которые делает “Мемориал” в администрацию колонии, в надзорные органы, в прокуратуру и в управление ФСИН, позволяют понять чиновникам на местах, что правозащитники следят за этим человеком. Часто это помогает облегчить нахождение в колонии, потому что [сотрудники колоний] боятся общественного внимания. Все самые страшные вещи происходят тогда, когда общество безразлично к судьбам людей», — считает Алексеев.
Наконец, статус политзаключенного, собранные материалы и авторитет правозащитного центра «Мемориал» могут помочь человеку получить статус беженца.
«Мемориал» ежегодно публикует списки политзаключенных, рассылает их журналистам и неравнодушным в России и за ее пределами. По мнению Александра Алексеева, главная функция списков политзаключенных — помочь оценить масштаб политических репрессий в России и понять, какие группы становятся более уязвимы в те или иные моменты и по каким статьям преследуют более и менее активно.
«За каждой фамилией скрывается реальный человек с его историей, с зачастую поломанной жизнью и надеждами, поэтому мы стараемся собрать всю информацию и сделать истории этих людей известными», — заключает правозащитник.
10 декабря, в Международный день прав человека, «Мемориал» открыл сбор пожертвований, чтобы погасить штрафы, назначенные организации за неисполнение закона об иностранных агентах. На момент публикации общая сумма штрафов составляет 2,7 миллиона рублей.
Что такое список политзаключенных и зачем его ведут
После летних протестов и начала «московского дела» все чаще стала встречаться фраза: «Свободу политзаключенным». Но кто такие политические заключенные?
С лета 2008 года в правозащитном центре «Мемориал» работает программа мониторинга политически мотивированных преследований и помощи их жертвам. В рамках программы «Мемориал» ведет список политзаключенных России. Для многих людей попадание в этот список означает признание их моральной правоты.
«Такие дела» рассказывают, как составляется этот список и почему он важен для каждого из нас.
Что такое список политзаключенных?
Общепринятого понятия «политзаключенный» не существует. Правозащитный центр «Мемориал» считает политическими заключенными людей, подвергающихся уголовному преследованию за реализацию своих гражданских прав или в связи с принадлежностью к какой-либо группе из-за их убеждений и взглядов, а также людей, которых преследуют с нарушением законов или явно избирательно по политическому мотиву.
В 2016 году из-за большого количества людей, преследуемых по политическим мотивам, Совет правозащитного центра «Мемориал» разделил общий список. В первый список вошли люди, которые преследуются по политическим мотивам в целом, а во второй — люди, которые преследуются по политическим мотивам в связи с тем, как они реализуют свое право на свободу вероисповедания.
Если человек не лишен свободы, например вышел по УДО или находится под подпиской о невыезде, Совет включает его в третий список. Третий список — это люди, преследуемые по политическим мотивам без лишения свободы. Сюда же относятся те, кто уехал за границу и получил статус беженца. «Так в этом списке появился “болотник” Бученков, который не был на Болотной площади 6 мая 2012 года, но тем не менее преследуется в уголовном порядке. В 2017 году он уехал в Литву, а в списке находится, потому что в России его преследование продолжается до сих пор», — пояснил Александр Алексеев.
Существует и четвертый список, в который «Мемориал» включает вероятных жертв — тех, в чьем преследовании есть признаки политической мотивации или серьезное нарушение закона, но по делам которых у правозащитников нет достаточного количества документов. Также в этот список попадают люди, чьи дела не соответствуют критериям правозащитного центра «Мемориал». Эти критерии опираются на Резолюцию ПАСЕ об определении политического заключенного. Например, в ней говорится, что человек может считаться политзаключенным, если лишение его свободы произошло с нарушением одного из основных прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека и Протоколами к ней, а также если лишение свободы является результатом очевидно несправедливого разбирательства, что, по мнению правозащитников, связано с политическими мотивами властей.
По этой причине «Мемориал» не признал политзаключенным публициста Бориса Стомахина, которого несколько раз осудили по статьям, связанным с призывом к террористической и экстремистской деятельности. «В текстах, за которые его судили, он действительно призывал к насилию. По этой причине “Мемориал” не мог признать его политзаключенным. Но мы неоднократно подчеркивали, что наказание, которое суд назначил Стомахину, чрезвычайно несоразмерно степени общественной опасности его высказываний», — говорит правозащитник.
Кто принимает решение?
Процесс принятия решения о соответствии человека статусу политзаключенного начинается с мониторинга в СМИ и социальных сетях всех политически мотивированных преследований. После этого сотрудники правозащитного центра связываются с человеком, его родственниками или адвокатами, чтобы получить материалы дела. «Затем наши сотрудники начинают анализировать его политическую мотивированность. Зачастую это достаточно очевидные вещи, потому что часть статей задуманы как политически мотивированные. Например, так называемая “дадинская” статья 212.1. Сейчас по этой статье в колонии сидит Константин Котов. Сама статья уже предполагает политически мотивированное преследование, потому что штрафы, выписываемые активистам, ограничивают свободу собраний, закрепленную в Конституции 31-й статьей», — считает Алексеев.
Затем сотрудники «Мемориала» готовят справку, в которой излагают детали преследования и версию обвинения, а также собственное мнение о том, почему считают преследование политически мотивированным, а самого человека — политзаключенным. Эта справка отправляется в Совет правозащитного центра «Мемориал». Именно он принимает окончательное решение голосованием.
Один из самых ярких примеров разногласия внутри Совета касался запрещенной в России организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Сейчас в списках «Мемориала» 168 человек, признанных политзаключенными в связи с принадлежностью к этой организации, а общее количество преследуемых в связи с принадлежностью к ней — 312 человек. Внутри Совета «Мемориала» есть неприятие доктрины этой организации. Например, об этом высказывался член Совета Олег Орлов, неоднократно заявляя, что «эта организация очень неприятная и очень вредная». Тем не менее все члены Совета признают, что преследование ее сторонников в России непропорционально степени опасности этой организации. «Эта организация признана террористической, но терактов она не совершала. И все эти люди преследуются по террористическим статьям, предполагающим очень жесткое наказание. В 2018 году в Уфе во время большого процесса по одному из дел, связанных с “Хизб ут-Тахрир”, разом осудили 20 человек. Одному из осужденных, Ринату Нурлыгаянову, 28 лет, и он получил 24 года строгого режима за принадлежность к организации, участие в которой отрицает», — поясняет Александр Алексеев.
Что дает статус политзаключенного?
Статус политзаключенного не отражается на положении человека в юридическом поле, но помогает привлечь внимание гражданского общества и получить поддержку. «После признания лиц политзаключенными мы стараемся проводить для них кампании общественной поддержки: призываем людей писать им письма, собираем адреса колоний и СИЗО, в которых они находятся, выкладываем их в открытом доступе. Активисты, которые занимаются письмами, также включаются в эту работу и поддерживают политзаключенных, держат их в курсе того, что происходит в России, и помогают справиться с той тяжелой ситуацией, в которой они находятся», — рассказывает Алексеев.
Кроме того, благодаря общественным кампаниям о политзаключенных узнают не только в России, но и за ее пределами. Правозащитный центр «Мемориал» предоставил свою информацию Международной коалиции в поддержку узников Кремля, которая публиковала в США доклады о политических преследованиях в России. Эти доклады помогли идентифицировать ответственных за политически мотивированное преследование. Впоследствии американские конгрессмены неоднократно накладывали на них персональные санкции.
Кроме того, признание человека политзаключенным может облегчить его финансовое положение. В отдельных случаях «Мемориал» оплачивает юридическую помощь лицам, которых преследуют по политическим мотивам. «Мы можем помочь с оплатой услуг адвокатов и экспертов по делу. Также вместе с Союзом солидарности с политзаключенными мы проводим регулярные благотворительные вечера в поддержку политзаключенных, на которых собираются средства для поддержки их семей», — признается Александр Алексеев.
Еще одна основная функция статуса — общественное внимание к конкретному человеку как гарантия его безопасности. «В колонии человек может подвергнуться самым жестоким и бесчеловечным пыткам. Статус политзаключенного и запросы, которые делает “Мемориал” в администрацию колонии, в надзорные органы, в прокуратуру и в управление ФСИН, позволяют понять чиновникам на местах, что правозащитники следят за этим человеком. Часто это помогает облегчить нахождение в колонии, потому что [сотрудники колоний] боятся общественного внимания. Все самые страшные вещи происходят тогда, когда общество безразлично к судьбам людей», — считает Алексеев.
Наконец, статус политзаключенного, собранные материалы и авторитет правозащитного центра «Мемориал» могут помочь человеку получить статус беженца.
«Мемориал» ежегодно публикует списки политзаключенных, рассылает их журналистам и неравнодушным в России и за ее пределами. По мнению Александра Алексеева, главная функция списков политзаключенных — помочь оценить масштаб политических репрессий в России и понять, какие группы становятся более уязвимы в те или иные моменты и по каким статьям преследуют более и менее активно.
«За каждой фамилией скрывается реальный человек с его историей, с зачастую поломанной жизнью и надеждами, поэтому мы стараемся собрать всю информацию и сделать истории этих людей известными», — заключает правозащитник.
10 декабря, в Международный день прав человека, «Мемориал» открыл сбор пожертвований, чтобы погасить штрафы, назначенные организации за неисполнение закона об иностранных агентах. На момент публикации общая сумма штрафов составляет 2,7 миллиона рублей.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Новости
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
Путинские политзеки: краткая история
В советское время было гораздо проще, чем сейчас определить, кто политзаключенный, а кто — нет.
Политзаключенными считались все инакомыслящие, преследуемые по двум статьям УК РСФСР — 70-й («антисоветская агитация и пропаганда, направленная на подрыв и свержение советского строя») и 190-прим («распространение заведомо ложных клеветнических измышлений, порочащих советский общественный строй»).
Сегодня, когда в российском Уголовном кодексе нет чисто политических статей, выявить политзаключенного среди множества неправосудно осужденных не так-то просто. Поэтому российские правозащитники признают политзаключенными обвиняемых по 282 УК РФ — «возбуждение ненависти или вражды», по 28–прим — «организация экстремистского сообщества», по 213 — «хулиганство», по 159, ч.4 — «мошенничество в особо крупном размере», по 275-й — «государственная измена», по 205-й — «терроризм». То есть, практически, по любой статье УК РФ.
Вспомним дело Даниила Константинова — его ведь обвиняли в убийстве, а уж потом при вынесении приговора судья переквалифицировала обвинение на хулиганство.
«Законодателем моды» по части политических заключенных в мире считается международная организация Amnesty International. Именно она признает тех или иных арестантов узниками совести или политическими заключенными. Добиться от Amnesty International признания политзеком крайне трудно.
Речь в критериях признания, которые не всегда учитывают наши российские реалии, вот почему, например, западные правозащитники не признали Андрея Барабанова — «узником совести», признав при этом таковыми почти всех остальных «болотных»?
Первым политическим заключенным в путинской России в 2005 году Amnesty International признала ученого Игоря Сутягина, которого в 2004 году Мосгорсуд осудил на 14 лет колонии строгого режима за шпионаж. (В июле 2010 года Сутягина неожиданнно привезли из архангельской колонии, где он отбывал наказание, и поменяли на одного из российских шпионов, попавшихся в США).
В мае 2010 года узником совести был признан глава организации «Правовая основа», член Свердловской ОНК Алексей Соколов, осужденный по сфабрикованному делу о разбое на 5 лет колонии.
В мае 2011 года, наконец, Amnesty назвала политическими заключеннымии Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.
Устав ждать, пока «Международная Амнистия» обратит внимание на отечественных политзеков, российские правозащитники начали сами составлять списки. В 2004 году такой список представила организация «Общее действие» — она объединяла представителей всех крупных правозащитных организаций России.
В феврале 2006 года в Сахаровском центре* открылась выставка «Политическое правосудие и политические заключенныке современной России».
На выставке показали почтовые марки с портретами политзеков — всего 75 человек. Там были представлены «ученые–шпионы», «кавказские и исламские террористы», сотрудники компании ЮКОС, лимоновцы.
Сегодня в России есть несколько организаций, которые составляют списки политзаключенных. Есть свой список у русских националистов. Он, кстати, не такой уж большой — всего около 20 человек.
Постоянную работу по мониторингу задержанных и осужденных, которые могут быть признаны политзаключенными, с 2008 года ведет «Союз солидарности с политзаключенными».
За это время в списке оказалось 252 человека. Многие из них уже освободились, кто-то умер. На сегодня под стражей или под домашним арестом — 55 человек, плюс еще 14 человек, которых преследуют в уголовном порядке без содержания под стражей.
Это — журналисты и блогеры, критиковавшие власть, ученые, назначенные шпионами, последний узник по делу ЮКОСа Алексей Пичугин, защищавший солдат от воровства командиров майор Игорь Матвеев.
Отдельная категория — гражданские и политические активисты, оппозиционеры. Их начали преследовать после декабря 2011 года, тогда, когда начались массовые политические протесты. И одним из лозунгом оппозиции стал — «Свободу* политзаключенным!»
В списке Правозащитного Центра «Мемориал*», который почти полностью совпадает со списком Союза солидарности с политзаключенными — 43 фамилии.
Эти две организации совместо разработали критерии, согласно которым те или иные арестанты признаются политзэками.
Если коротко: в уголовном деле должны быть серьезные процессуальные нарушения, фальсификация обвинения, неадекватность применения закона. При изучении материалов дела становится понятно, что преследуя этого человека, власть руководствуется политическими мотивами. Правозащитники подчеркивают, что к политическим заключенным они причисляют не только своих единомышленников, но и тех, чьи взгляды они не поддерживают, но в чьих делах присутствует политическая составляющая.
Медведев — не Горбачев
Тогда еще было много разговоров о том, являются ли люди из этого списка политическими заключенными, или они всего лишь неправосудно осужденные.
Вот, например, Алексей Пичугин, сотрудник службы безопасности компании ЮКОС, осужденный на пожизненное заключение. Если мы верим его защитникам, ему самому, не признающему себя виновным, читаем материалы дела и понимаем, что дело — сфальсифицировано. Но при этом знаем, что следствие хотело от Пичугина показаний на Ходорковского, а Ходорковского даже Amnesty International признала узником совести, то кто тогда Пичугин — лишь неправосудно осужденный, или все-таки политзек?
Как становятся политическими
Политическими заключенными не рождаются. Помню, как мы с Аней Каретниковой, членом «Союза солидарности с политзаключенными», навещали в ИВС на Петровке только-только арестованных «болотников». Мы спрашивали у них, признают ли они себя политзаключенными, помню, что этот вопрос был для них страннен, они вообще не понимали, почему оказались за решеткой и что с ними будет дальше. А потом при каждом новом посещении я замечала, как они менялись и из простых рассерженных горожан, вышедших на площадь попротестовать, превращались в гражданских активистов, а потом и в политических заключенных.
Очевидно, что никому из них не хотелось сидеть в тюрьме, но и признать свою вину они не могли — настолько были оскорблены и потрясены фабрикацией дела, нежеланием следствия разбираться по существу. В то же время поддержка незнакомых людей, поддержка гражданского общества давала им силы держаться в тюрьме и чувствовать себя «политическими».
Эта трансформация из простых граждан в политзеков прослеживается в выступлениях на суде. Вот что говорит в своем последнем слове в Замскворецком суде Алексей Полихович: «Нас преследуют не с целью оценить наши поступки справедливо. На самом деле очень многие могли оказаться на нашем месте, чтобы они ни делали на Болотной. Мы взяты в заложники властью у общества. Нас судят за болезненные ощущения чиновников от гражданской активности 2011—2012 годов, за фантомы полицейских начальников. Нас сделали персонажами спектакля для наказания общества».
Что дает неправосудно осужденному статус политического заключенного? Помогает ли он? Ускоряет ли процесс освобождения или, напротив, может повредить, вызвав раздражение следователей и судей?
Опыт многих резонансных дел показывает, что признание осужденного политзаключенным во многих случаях, если не сразу, то через какое-то времени может помочь. Вспомним историю Игоря Сутягина: уверена, что, если бы адвокаты, правозащитники и журналисты на протяжении всего его срока (от ареста до освобождения прошло более шести лет) не продолжали говорить о нем, как о политзаключенном, то его никогда бы не поменяли на российского шпиона и он так бы до сих пор сидел в колонии.
Конечно, не все политзаключенные освобождаются досрочно, кто-то сидит и «до звонка», но этот статус дает моральное удовлетворение. Кроме того, имея такой статус проще получить на Западе политическое убежище.
Так было с советскими диссидентами, Так происходит и с нашими российскими несогласными.
Вообще удивительно, как многое возвращается сегодня в нашу жизнь из того советского прошлого. И не только то, что мы презрительно называет «совком».
В 70-е годы прошлого века Александр Солженицын создал Фонд помощи политзаключенным и их семьям, вложив туда гонорары за издание «Архипелага Гулаг». Возглавить Фонд писатель и политзэк предложил известному диссиденту Александру Гинзбургу, тоже политзэку.
40 лет спустя другой политзаключенный Михаил Ходорковский решил заняться помощью политзэкам и поручил этот проект Марии Бароновой. Тоже проходившей по громкому политическому делу.
Стоит ли говорить, что история Фонда Солженицына была достаточно драматичной — многие из тех, кто в разные годы его возглавлял и работал в Фонде, были арестованы или были вынуждены эмигрировать.
Надеюсь, что у нового проекта Ходорковского будет более счастливая судьба.
Ведь история хоть и повторяется, но каждый раз — это чуть другая история…